забери меня, море.

месяц второй.

Всё так же исправно ходит на берег и по долгу о чём-то просит. Ой, если бы так усердно работали люди, как он стоит на коленях на этом мерзком влажном песке. Снова едва слышно шепчет себе под нос что-то неразборчиво. Ну, Вы ещё челом биться начните, юноша! Нет, я же пошутил! Господи милостивый, что это делается? И всё же... Чего он просит? Отчего каждый день ходит сюда, даже видя, что это не приносит результатов? Такое уж у него безутешное горе? Эх, бедный. Бедный мальчик. Быть может, ему придаёт это сил? В таком случае и я бы готов был разбить лоб, лишь бы справиться с этой тоской, которую вселило в меня одиночество средь общества в этом богом забытом месте.

В тот день я решил подкрасться чуть ближе, чтобы понять что он говорил. Но, позже. Конечно, немного позже. Когда он совсем выпадёт в свои молитвы и его не будет тревожить никакой шум. Да, именно так.

И прошёл уже третий час, как я обещаю себе пойти. Но не иду — боюсь. Очень боюсь. А чего? Да и сам не знаю. Вот, хоть досмерти убейте! Не знаю. Есть в его доужаса глупых действиях что-то чарующее. Что-то, что влечёт и ты уже потерял счёт времени до самого рассвета. Чем дольше я смотрел на этого безумца, тем больше хотел дальше видеть его. Я даже специально стал тушить свет, чтобы он, уходя, не заметил меня. Чтобы не ушёл, ведь тогда я с ног собьюсь, чтобы найти где он теперь. Может быть, если мне не наскучит, то я непременно отложу свою поездку обратно в Париж. Лишь бы смотреть на сие чудачество дольше, больше. Пока не придёт пересыщение. Странная, глупая одержимость! Я, может, теперь тоже бесоватый. Ну и пусть. Даже если я стану, как и он, и до самой смерти мы будем драть колени об этот омерзительный песок... Пусть!

Меня отвлекло то, что мой объект наблюдения громко, надрывно завопил. Казалось, что боль эта разлетелась по всему миру, пробив меня насквозь. Я сорвался с места. Господи, что тогда на меня нашло! Я добежал меньше, чем за минуту. Ну, вот и решился.

-С Вами всё в порядке? - спросил я.

-Ну вот, отвлекли меня, - он ответил на французском, но в голове моей всё перевелось автоматически и я почти не заметил того.

Я откланялся и так же быстро ушёл. Вернувшись к окну, я его уже не заметил. В близи он такой очаровательный, неземной. А глаза! Глаза, будто не тут! Не там! Будто их нигде нет, но одновременно они везде. В каждом листочке, травинке. Везде. Но нигде. Что я несу? О, горе! Я сам стал сходить с ума. Плохая! Ой, какая плохая то была идея.