лето.

27 июня.

утром ранним, утром свежим
встали мы с зарёй, чуть свет
и собрали чудный, нежный,
ароматный роз букет.

утро началось весело. джиун подорвался в кровати, слыша разносящиеся по дому звуки чихания. сообразив, что это, он мысленно поругал себя: 'дурак! не надо было', — взглянул на небольшой букет цветов, лежащий у интака на тумбе, и едва ли не побежал на первый этаж, откуда донослись звуки (момент, где джиун нежно касался падающих на лицо интака прядей, убирая их повыше, мы упустим).

тэо не мог прекратить чихать, кихо распахивал окно, выкидывая туда букет. джиуну было жаль цветы, но тэо — больше. предварительно захватив из комнаты таблетки, джиун протянул тэо пилюлю. тот выпивает, запивая водой, что стояла у него на тумбе. когда аллергическая реакция, проходит, джиун жалостливо протягивает:
— извини.

— твоих рук дело? — таким же плачущим тоном отвечает тэо.

— ну немного, — и парни обнимаются, издавая поддельные и нарочно-мультяшные звуки плача. в конце концов тэо лишь даёт лёгкий подзатыльник джиуну, ворча на него за этот подарок.

— ну мне ночью не спалось, решил погулять. увидел, что везде цветы растут, ну и пособирал.

— горе-ромео, блин... — проворчал кихо, выходя из комнаты.

когда все проснулись и даже сходили на завтрак, собрались в зале дома. джиун принялся играть на гитаре, и все подтянулись. интак сидел рядом с ним, иногда приобнимая его. в такие моменты джиун продвигался к другу чуть ближе и тёрся щекой о его щёку.

ещё немного поиграв на гитаре, в также предоставив такую возможность чонсобу, который продолжал поражать окружающих своими навыками, все принялись играть в карты и другие настолки.

ещё немного позже пришёл вожатый. он сказал, чтобы все начинали собираться, так как через 20 минут надо было выезжать в амфитеатр, что находился на территории лагеря, на репетицию.

как-то очень хмуро этот парень посмотрел на сидящих в обнимку интака и джиуна, последнему даже показалось, что вожатый сжал кулаки и челюсти, но джиун решил, что просто показалось. 'наверное, гомофоб' — подумал он.

— а, вы не едете, — вспоминает вожатый, указывая на единственных не танцоров в помещении. — у вас спустя два часа выезд. но, если делать нечего, можете прокатиться и сейчас, посмотреть, всё такое.