Заложник собственной судьбы

Глава 1.3.1. Точка невозврата

Яркий свет сочился из битых окон обжитых хибар. Захватчики очень даже комфортно расположились в стенах Стервиля, как будто жили здесь изначально. Последствия вторжения заносило опавшими листьями золотой осени. Раньше золото тут связывали с большим богатством или с въевшимся в глаза переливом соломы на палящем августовском солнце. Вторженцы помимо смерти и разрухи в бедный город принесли такую красоту. Вот только любоваться ей было уже некому...
- Ты только глянь! - дварф протянул подзорную трубу своему напарнику. - Вот это я понимаю трудяги, и днём и ночью пашут. Не то что наша интеллигенция, - последнее слово он нарочито произнёс медленно с забавной для его вида детской интонацией.
Во мраке ночного поля, усеянного рожью, трудились два крестьянина. Один держал лампу, а второй косил сено, потом менялись.
- Им приказывает та же интеллигенция, что и нам. Только представь, сколько людей мы погубим тем, что сделаем завтра, - спокойно ответил человек, в глазах его томилась вековая печаль, хоть и было ему лет тридцать.
- Да знаю я! Ничего не поделаешь. Если не мы их, то они нас.

На следующий день в поле вышло около сотни солдат с факелами. Остальных собрали под самой стеной, на которой стоял сам Браний Монтекьёс, а чуть поодаль него приставленный орденом макулатор-мастер.
- Жалость! - в поле воцарилась гробовая тишина после этого громогласного слова. - Жалость - это то, что делает воина слабым! Нам позволено достичь своей цели благодаря захвату этого нищего городка. Мы не должны жалеть врага, потому как в ином случае они непременно сделают свой шаг. Эта война получила поддержку ордена, а значит наши действия в сути своей праведны. Не сомневайтесь, бойцы! Жгите! ЖГИТЕ!!!
Золотые поля быстро занимались огнём, вот уже горизонт искажался над языками гарцующего пламени. О спокойствии ночного царства через час, когда ближайшие к стене посевы обратились в раздуваемый пепел, никто уже и не вспоминал.
- Пошлите гонца сенату с радостной вестью! Уже завтра мы отрежем Ирийдан от Дивийграда, пусть вновь засылают стрелков с фронта.

- ...Вот что передают. Что думаете по этому поводу? - в зале Сенаторской Палаты воцарилась томящая тишина.
- Однозначно, следует действовать, - встрепенулся, вдруг, весьма дисциплинированный Оцуки Кин. - Нам должно нанести сокрушающий удар в эту самую пору, пока противник не принял контрмеры на наше влияние.
- Это, конечно, было бы замечательно, - дозволил себе продолжить Ивата Юдай. - Вот только, насколько мне известно, мы сейчас переживаем острую нехватку вооружения в результате последнего инцидента, - он покосился на пустующее кресло третьего сенатора лорда Раунвельского, остальные исполнили аналогичный жест, оставшись каждый при своей мысли.
- Верно. Несмотря на запасы руды, не отправленные на войну мастера рунного и кузнечного дела не успевают производить вооружение для армии, - констатировал сидящий на пол роста ниже бородач. - Я, от лица всего своего народа, требую отозвать нашего брата с поля брани. Мы сможем вновь вступить в сражение, как только наладим работоспособность кузниц.
И вновь продолжительное молчание. Участники собрания осознавали и необходимость, и невозможность выполнения поставленного условия.
- В этом вопросе наша коллегия обречена на компромисс, достичь которого не представляется возможным ввиду последних событий, - Ивата Юдай, несмотря на преклонный возраст, был полон харизмы и здравомыслия в принятии решений. Он был примерным лидером, оспорить это никто бы и не подумал. - Думаю, Братство в курсе положения дел. Ежели так, то Тиунсё потребует времени для разрешения внутреннего конфликта с преступниками. Остальных попрошу не разглашать принятое решение, неисполнение будет караться казнью. Единственный, кто за стенами Палаты будет знать о происходящем - Браний Монтекьёс. Всех несогласных прошу высказаться немедленно, в ином случае пусть орден снаряжает доверенного гонца.