День, когда погибла смерть

Глава 8

Саша все оттягивал и оттягивал этот визит до того момента, когда делать это снова было бы неприлично. В то утро двор показался ему необитаемым, удивительно тихим и серым. Поздний ноябрь вообще нельзя назвать жутко красочным и веселым временем, не говоря уже о взгляде на мир человека, которому предстоит мало приятная встреча. Детская площадка была прикрыта вуалью мелкого дождя, деревья тоскливо роняли оставшиеся листья, и Саше показалось, что даже этот двор, в котором прошли несколько лет его жизни, не рад его видеть. Конечно, здесь по-прежнему жила Кристина, и отметать походы сюда окончательно представлялось невозможной задачей. Но вот только в тот день ему предстояло свернуть в другую сторону и пройти в подъезд напротив.

Внутри все тошнотворно сжалось, во рту появился неприятный привкус уксуса. Саша чувствовал, как гулко и часто колотилось его сердце, стоило ему приблизиться к подъезду и отворить эту тяжелую дверь темного дерева. Как и прежде она скрипнула и впустила гостя в дом.
Саша миновал лестницы на автопилоте, также, как и пару недель назад, когда приходил разбираться с родственниками. Разница заключалась лишь в том, что теперь же ему гарантировано предстояло разговаривать с ними на общие темы. Будь его воля, он бы не заходил сюда никогда в жизни, но (к сожалению или к счастью) помимо желаний у человека существуют еще и базовые понятия морали. На чем они строятся и из-за чего появляются разглагольствовали многие мыслители и писатели последних десятилетий, так что, позвольте, я избегу этой обязанности. Да и момент неподходящий.

Сашу буквально воротило от одной мысли о разговоре хотя бы с одним членом семьи Белозерских. Лишь усилием воли он заставил себя преодолеть лестницу и замереть перед такой знакомой дверью с цифрой 28. Он не мог оставить семью, которая приютила его в такой решительный момент. Не мог не поинтересоваться, как себя чувствует его дед (а Григорий и правда приходился ему дедушкой, пусть и неродным). Все это Саша не мог оставить незаконченным, осознание того, что какие-то нерешенные вопросы с Белозерскими все еще витают в воздухе над его головой, угнетало его. Стоило просто отодрать уже этот назойливый пластырь и жить дальше.

Поэтому он нажал на кнопку звонка и сделал шаг назад. Ладони покрылись холодным потом. Он сам не знал, почему испытывал в этом месте такую тревогу.

На пороге появился стройный женский силуэт. Волосы были собраны в высокий пучок, бледная алебастровая кожа подчеркивала выразительность точеных скул, а в лицо юноши вперились холодные серо-голубые глаза под веером густых черных ресниц. Возможно, Ирину Белозерскую можно было бы назвать красивой.