День, когда погибла смерть

Глава 21

Вся восточная граница Астерзунда испещрена непреодолимыми горными хребтами. И уж так сложилось исторически, что подобные массивы становятся убежищем для немногочисленных племен. В их число, к примеру, входили де'монтры. Название этого племени на русский можно перевести, как «люди гор». Очень изобретательно, не находите?
Древнейшее племя, которое, к слову, отрицало всякий прогресс и, по слухам, по-прежнему ело сырое мясо, ходило в каких-то обносках (в лучшем случае) и собиралось у костра по вечерам. Ходят легенды о том, что их поместил в эти труднодоступные места никто иной, как один из Отцов Основателей, Мизер, славившийся своим человеколюбием и ответственный за стихию воздуха. Эти люди (прошу прощения, маги), по преданиям древности, должны служить другим напоминанием о том, с чего они начинали к чему в случае чего могут вернуться. По крайней мере, так гласят легенды.
В незапамятные времена де'монтры, арестовывая преступника, спрашивали у Отцов Основателей, виновен ли человек. Средством связи служил кусочек скалы, который держал в руках вождь племени. Из кусочка скалы было искусно выточено лицо, рот которого разверзался в немом крике. Если в этой самой пасти идола разгорался огонь, человека признавали виновным. Думаю, о том, какая участь его ждала, мне рассказывать смысла не имеет.
Так к чему это отступление в то время, как история подвела нас к самой развязке, к битве, к поединку между жизнью и смертью? А к тому, что именно от изображения этого идола и пошло популярное в Геросе выражение: «У смерти лицо идола». Буквально значит оно, что смерть в какой-то мере неизбирательная, и лишь ей решать, кого забрать с собой.
Пожалуй, теперь мы можем вернуться к нашим несчастным.

***
Это утро Кристина вряд ли смогла бы когда-нибудь забыть.
Оно отпечаталось в ее памяти головокружительной смесью звуков толкотни снаружи палатки, мерным завыванием воинского рожка (в армии Астерзунда такой использовался взамен набатного колокола и издавал низкий, ровный и в какой-то мере даже навеивающий тревогу звук). Слабый, но казавшийся достаточно резким для заспанных глаз свет пронизывал комнату Саши, и первые несколько минут ушли у девушки на то, чтобы понять, где она и что вообще происходит вокруг? Саша проснулся немногим раньше нее, но к моменту, когда девушка открыла глаза, он уже запаковывал свой походный рюкзак, все еще выглядя достаточно помятым.
В общей секции палатки Кристина столкнулась с Ильей, выглядевшим, будто он уже вернулся с того света.
Его нетрудно было понять.
Помимо внешних факторов в памяти Кристины удивительно четко отпечатались ее ощущения в то утро. В какой-то мере они были схожи с тем легким трепетом, предвкушением крупной семейной поездки. Только всякий раз, когда Кристина приходила к этому сравнению, мысль безжалостно толкала ее на острое осознание того, что то, что ждало их через считанные часы, даже близко не могло стоять с семейным отдыхом.
Это было погожее летнее утро, одно из тех, когда солнце всходит очень рано, освещая своими холодными, даже резкими лучами мир, заставляя его отбрасывать жесткие, резко очерченные тени.
Кристина несколько раз за утро вспомнила, с какой сосредоточенностью она, проснувшись раньше всех, собралась и подготовилась к выходу два года назад в день решающей битвы. Сейчас же... первые полчаса ее мозг наотрез отказывался функционировать, все буквально валилось из рук. В итоге ей потребовалось несколько раз перепроверить, взяла ли она все самое необходимое (пожалуй, жизненно необходимыми вещами в ее случае можно было назвать только лук и стрелы, остальное... это опционально), прежде, чем какая-то привычная паранойя внутри утихомирилась.
Когда Кристина вышла на залитую холодным солнечным светом и пронизанную прохладой росы улицу, все внутри как-то по-особенному подпрыгнуло и с резким толчком вернулось на место. Ее тревога, смешанная с опьяняющим предвкушением опасности, выросли в геометрической прогрессии. Это было какое-то необъяснимое чувство, походившее на адреналиновую зависимость. Когда живешь в постоянном страхе и борьбе за собственную жизнь, мозг как-то хитроумно подстраивается, поворачивает все так, чтобы ты легче воспринимал неприятную действительность.
Люди снаружи палатки бегали, сновали туда-сюда с каким-то пьяным остервенением, кто-то лихорадочно старался провести последние приготовления, кто-то потягивал сигары, кто-то судорожно отдавал приказы и наставления, одним словом, куча энергии, выделяемой от этого хаотичного броуновского движения в людской массе, концентрировалась в воздухе и неистово обрушивалась на всякого, кто осмеливался приблизиться к толпе.
- Доброе. - донеслось сзади.
Вздрогнув, Кристина обернулась, пальцы рефлекторно впились в древко лука. Саша, облаченный в черную, достаточно свободную рубашку и брюки того же цвета, вырос прямо за ее спиной. Пальцы постукивали по рукояти небольшого кинжала в ножнах на его поясе, с другой стороны ремня была закреплена кобура. Классическая экипировка служащих при массовых наступлениях. Точнее, то, что видно невооруженному, если можно так выразиться, глазу. Было еще что-то вроде плотного корсета под одеждой, служивший и броней и кобурой. В районе поясницы на нем крепились два небольших кинжала в ножнах, закрывавших их полностью (там же, безусловно, были и запасы патронов). Одним из первых навыков, которыми овладевал эдикт, было умение выуживать эти самые кинжалы максимально безопасно для самого себя, быстро и по возможности незаметно. Имелись в классическом обмундировании служащего и более прозаичные элементы вроде ножа в высоком армейском сапоге.
Если говорить о простых добровольцах, вступивших в армию оппозиции, их снабдили чем-то похожим. Правда, из-за скудности материалов сделать броню такой, чтобы ее удобно было носить под одеждой, не получилось, однако она хотя бы имелась, и на Кристине она была надета поверх рубашки светло-бежевого оттенка.
По древней министерской привычке Саша завел руки за спину, слабый свежий утренний ветерок трепал угольно-черные пряди, да и в целом выглядел парень подозрительно бодро для человека, которому через считанные часы предстояло ринуться в кровавый бой. Вероятно, это уже была профдеформация.
- И тебе привет. - девушка кивнула, изобразив улыбку, отчего, казалось, по каждой клеточке ее организма прошла еле ощутимая дрожь, - Давно не виделись. - она бросила задумчивый, не цепляющийся ни за что взгляд на людей, мельтешивших перед ними, - Тебе идет форма, думаю, я уже говорила об этом.
- Взаимно. - Саша покачивался на пятках сапог, словно школьник, ожидающий начала экзамена в коридоре.
Кристина прекрасно знала этот жест. Парень пытался скрыть тревогу, пожиравшую его изнутри. Взгляд вернулся к его лицу.
- Как ощущения?
Разговор не клеился, что очевидно. Однако в тот момент оба они видели спасение от собственных мыслей в этой не имеющей сути пространной болтовне.
- Ну, однозначно лучше, чем вчера вечером. - справедливо отметил Саша, тоже обводя задумчивым взглядом многоликую толпу, - Сейчас как-то очень даже неплохо. Как в старые добрые времена.
- Согласна, кстати. - Кристина кивнула.
Прохладный ветерок игриво трепал волосы, приносил запах пороха и мерный голос рожка, носился в высоком, показательно чистом небе. Это должен был быть удивительно светлый и теплый день, в высоком, опаленном солнцем небе не было ни облачка. На траве, уже изрядно истоптанной сотнями, тысячами пар ног, все еще поблескивали алмазы росы. Люди все продолжали подтягиваться к общему сбору из своих разрозненных палаток.
Выход первой группы был назначен через четверть часа.

Первый отряд, которому было предназначено взять на себя основной удар обороны, выдвигался прямо сейчас. Два остальных, в число которых входили наши герои выдвигались ближе к обеду. Стройные ряды джейромов, облаченных в свои плащи песочного оттенка и еще несколько тысяч человек уходили в лес, их одежда терялась меж вековых стволов равнодушных деревьев. Они стояли на небольшом возвышении, наблюдая, как сотни, а может даже и тысячи людей добровольно как один шагают на кровавую бойню с которой даже при участии джейромов сулило вернуться не всем. По правде говоря, от вида того, как эти люди, еще вчера сидевшие за общими кострами и распевавшими песни на ломанном Геросе или другом своем родном языке, теперь шагают в пекло войны, сердце Кристины болезненно сжалось. В голове снова, словно бактерии, начали размножаться мысли о том, что одна только битва за место на троне способна подкосить столько жизней. Обычные люди, многие из них даже не были служащими, впрочем, как и она, шли на убой, словно ягнята на закланье. Их наверняка дома ждали матери, жены, а может даже и дети. В тот вечер, когда Кристина отправилась на одиночную прогулку, она стала невольной свидетельницей задушевного разговора: парень лет восемнадцати беседовал о чем-то со своим братом, на вид которому было не больше двадцати пяти. Первый хотел устроиться в Министерскую Академию после всего этого. Он говорил, что адреналин закаляет его, заставляет двигаться дальше. И, кто знает, суждено ли этой простой мальчишеской мечте стать явью. Сейчас этот парнишка шагал бок о бок со своим братом, удалялся в чащу, готовясь не больше, чем через час нырнуть в бездну кровопролитного и беспощадного боя. Конечно, наличие в их рядах джейромов непрозрачно намекало на то, что их потери будут не так велики, какими они могли быть, однако... количество их в общей армии было ничтожно мало. Да, они сильны, однако даже при всем желании они попросту не смогут воскресить всех погибших. То есть даже в этом вопросе прослеживался жестокий естественный отбор. «У смерти лицо идола», - гласила древняя пословица. И, кажется, только стоя на этой возвышенности рядом с Сашей, Кристина сумела понять ее истинный смысл.
Время в замеревшем и затихшем лагере текло как-то иначе.
Это состояние непонятного ожидания чем-то напомнило девушке день какого-нибудь экзамена: все, кто проходил мимо нее были озабоченны, на их лицах читалась внутренняя концентрация, собранность, смешивающаяся с безумной тревогой. Только сегодня им предстояло выдержать экзамен на жизнь.
Выход был назначен на четыре вечера. То есть через семь часов после отправления первой группы. Вместе с этим скромным отрядом буквально из пятисот человек выдвигалось и подкрепление первым. Их задачей был внезапный подход с востока, оказание помощи первым. К слову, одновременно с первым, самым многочисленным отрядом, с севера на город накинулся еще один, не такой многочисленный. Его задачей было обескровливание северных оборонных пунктов (а их было значительно меньше, чем на востоке и юге) и открытие этакого «коридора» для жителей, которые захотят сбежать из осажденного со всех сторон города. Естественно, неохваченной оставалась гавань Флореса. Незадолго до наступления командование оппозиции подкупило местных владельцев крупных судов, задачей которых было противостояние любым резким движениям со стороны действующей власти. Если те захотят зайти в тыл оппозиции с моря, моряки - по крайней мере они дали свое слово - обязывались дать им бой.
Время тянулось бесконечной вязкой субстанцией. Песчинки в часах, верхняя чаша которых называлась «настоящее», а нижняя - «прошлое» падали издевательски медленно, из-за скопления в этом своеобразном перешейке. Слишком много решающих событий, сконцентрированных на одном квадратном метре, и сотворило этот затор. Порой Кристина места себе не находила. Саша весь тот день провел в палатке командования, обсуждая что-то с Алексеем, Джеральдом и Эмброузом. Порой Кристина присоединялась к нему. Насколько ей стало известно, Эмброуз решил высказать свое недовольство относительно того, что с приходом людей на его скромный город, на джейромов обрушились невзгоды, а теперь еще и добрая половина всех мужчин его племени ушла в огонь войны. И споры в палатке стояли нешуточные. Саша, Алексей и Джеральд выступали единым фронтом, доказывая, что речь идет о безопасности страны и о том, что к нападению на джейромов они ни коим образом не причастны.
Илья попросту исчез из поля видимости. Кристина прекрасно знала, в такие минуты отчаяния ему нужно было побыть наедине, самостоятельно разобраться с бушевавшими чувствами и приструнить их. Сама же девушка бродила по полузаброшенному лагерю, словно призрак - по полю сражения. Взгляд зеленых глаз блуждал по опустевшим палаткам и тлевшим кострам. Она не знала, что искала, не знала, на что рассчитывала, ее главной целью был побег от собственных мыслей, в которые она оказалась бы заточена, останься девушка в своей комнате, вещи в которой были полностью упакованы и разложены по сумкам. На всякий случай. Свежий воздух охлаждал ее перегруженный мыслями мозг. К полудню высокое, опаленное летним солнцем небо затянулось сизыми облаками, с которыми сливались уходившие ввысь одинокие столбики дыма от тлевших костров. Трава под ногами была пожухлая, притоптанная сотнями пар ног, прошедших по ней. Порой армейские кожаные ботинки девушки ступали в пыль, от которой поднимались желтоватые полупрозрачные облачка.
За обедом царила гробовая тишина. Все оставшиеся в лагере молча пытались поесть, хотя никому кусок в горло не лез. Даже появившийся к обеду Илья, бледный, как призрак, еле ел, будто из уважения к повару. А такие перемены в поведении этого парня могли говорить только о чрезвычайной серьезности возникшей проблемы. Чем ближе стрелка наручных часов подбиралась к отметке 4, тем сильнее становилась тошнота, тем сильнее завязывался узел животного страха внутри. В какой-то момент Кристина поняла, что ее руки безнадежно дрожали. Такое наблюдение вообще не радовало ее. За все эти годы она не раз участвовала в сражениях, и даже будучи шестнадцатилетним подростком, она не испытывала такой тревоги. А твердость руки была жизненно необходима для нее, ведь именно этим рукам и было суждено держать лук меньше, чем через пару часов.
Конец ее тревоге положил низкий голос рожка, разносимый над опустевшим лагерем прохладным ветром, сновавшим меж деревьев и смешивающим сизый дым с поднимавшейся с дорог пылью.

Они выстраивались ровной шеренгой. Отряд побольше отправился около получаса назад. Их же, пожалуй, самый малочисленный, только собрался у кромки леса. Мимо них сновали какие-то люди в черных мантиях, походивших на руководство. Саша и Илья задерживались, и Кристина понятия не имела, куда они могли запропаститься. Она лишь стояла в этой толпе тихо переговаривавшихся на языках, которые она не знала, людей и сжимала ладонь на рукояти лука. Словно та была обломком разбившегося корабля, а она - утопающей в открытом океане.
- Эй? - Кристина вздрогнула и обернулась на подошедшую Агату, - Ты что-то бледная.
В голосе девушки не было ни намека на прежний сарказм. Напротив, в нем проступало искреннее участие. Ее лицо, на котором в такие отчаянные минуты появлялась маска сосредоточенности и крайней решимости, от лица Кристины отделяло не больше сорока сантиметров. На фоне слились в сплошной перманентный гул десятки голосов и отдаваемых указаний.
- Все в норме. Ты Сашу с Ильей не видела?
- Не-а. Нам выходить уже скоро, а они где-то шляются.... - Агата встревоженно озиралась, вытянув шею в надежде разглядеть знакомые головы в общем океане, - А! - она чуть прищурилась, заметив их, пробиравшихся сквозь толпу, - Какие люди и без охраны. - Агата в любых ситуациях оставалась Агатой.
- Что такое? - немного растерянный взгляд Саши метнулся по лицам девушек, парень тяжело выдохнул, переводя дыхание.
- Вы какого хрена оставляете бедную девушку в одиночестве в отряде? - накинулась на них Агата.
- Это, конечно, мило, но мне же не десять лет. - успокоила ее Кристина.
- Мы с Алексеем встретились... - Илью прервал низкий глухой голос рожка, пронесшийся над головами собравшихся и возвещавший только об одном: пора выдвигаться. Настороженно переглянувшись, все четверо безошибочно прочли этот бессловный приказ.
Вытянувший шею Саша заметил, что начало их скромного отряда пришло в движение, первые люди потянулись в лес.
Кристина вскинула лук повыше на плечо.
И они двинулись в сторону леса.

Она почти не помнила, как отряд миновал этот бесконечный путь. Помнила только обрывчатые кусочки: то, как быстро терялись из виду палатки, мягкий мох под ногами, изредка разрываемый толстыми корнями вековых деревьев, хруст ломавшихся веток под ногами, чередование чащи с просеками, свежий запах летнего леса, его удивительная, хрустальная тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра, скакавшего в высоких макушках деревьев.
Они шли молча.
Казалось, каждый их этих пятисот человек, а именно столько их было в отряде, сконцентрировался на чем-то своем. Кто-то будто думал обо всем и одновременно ни о чем. Кто-то думал о доме, о том, суждено ли ему когда-нибудь вернуться туда. Кто-то думал о предстоявшем бое и что, вероятно, именно сегодня ему выпадет шанс отомстить за кого-то из близких или в целом за те ущемления, что претерпели несогласные с нынешней властью. Кто-то думал о семье. О лицах близких, которые наверняка возлагали на него такие надежды...
              В какой-то момент Кристина, пытаясь сбежать от мыслей о том, что война в сущности своей в масштабах Вселенной, неважно какого мира, бессмысленна, пришла к другим, тем, от которым по спине почему-то скатился град мурашек.
Она шла в одном ряду с самыми разными людьми. Все они когда-то были детьми, когда-то учились делать свои первые шаги, говорить, кто-то колдовать... у каждого отдельно взятого обезличенного сейчас солдата была своя личная история за спиной, все эти люди, вполне вероятно, выросли в самых разных слоях, испытали свои личные радости и горести. Но сейчас их объединила эта беспощадная война принципов. Для каждого отдельного человека сам он являлся зрителем жизни, разворачивавшейся вокруг него. Это был отряд, людям в котором в среднем было не больше сорока. Большинство из них уж точно, Кристина могла поспорить, смотрела этот жизненный спектакль с таким детским увлечением, с желанием узнать, что же будет дальше. Но все же... сегодня для многих из них этот спектакль прекратится, музыка в их персональном театре замолкнет навсегда. И, по правде сказать, от этого осознания глаза Кристины обожгло.
Она потупила взгляд, сосредоточив его на мягкой густой траве под ногами, в которой мелькали какие-то мелкие, походившие на светлячков жучки.
Будто почувствовав неладное, Саша слабо сжал ее холодную ладонь, приблизившись. Несильно, буквально только их указательные и средние пальцы переплелись, но он прекрасно знал: в такие решающие моменты от него требовалось просто побыть рядом, не говоря ничего. Да он и не мог подобрать подходящих слов в такой момент. Казалось, все его силы ушли на концентрацию, продумывание стратегии и мысленному приготовлению к грядущему наступлению.
Кристина подняла на него встревоженный взгляд. Две пары зеленых глаз встретились, окруженные свежим изумрудным лесом.
Что будет с ним? А с Ильей? Пожалуй, одной из первых причин, по которой она решилась на этот отчаянный шаг была возможность постоянно держать их в поле своего зрения и в случае необходимости помочь или спасти. Ведь, случись с ними что-то, она попросту не сможет себе этого простить до конца своих дней. Она не могла позволить этим зеленым глазам, смотревшим на нее, закрыться навсегда, а этом теплому смеху затихнуть. Не могла отпустить образ друга, всегда находившегося рядом с ней с самого детства в небытие. Она уже не в первый раз за этот нелегкий, бесконечный месяц поклялась себе в одном: если им и суждено рано или поздно уйти в мир иной, она сделает все, что в ее силах, чтобы это мифическое «поздно» не приближалось так опасно близко.
И вот он, отряд из 485 мужчин и 15 женщин все углублялся в непроглядную лесную чащу, служившую им единственной преградой на подступах к Флоресу. Вокруг того, к слову, к тому времени уже шли кровопролитные бои.

Понять, что они подошли достаточно близко к Флоресу не составило труда.
Об этом им возвестили приглушенные отвратительные звуки макабра, приносимые ветром с востока.
Кровавая сцена, на которой кружилась женщина в черном балахоне, беспощадно срубая своей заржавевшей косой десятки жизней, располагалась не больше, чем в десятке километров от них.
От каждого нового скрежета железа, взрыва, протяжного свиста или возгласа, в котором уже мало осталось чего-то человеческого, сердце Кристины заставало, останавливалось, пропуская пару ударов и оставляя в ее груди лишь всепоглощающую, непроглядную темень.
Они замедлились. Начали пробираться с опаской окруженного хищниками дикого зверя.
Деревья слились перед ними в одну сплошную стену, забор. Он будто ограждал путников от проникновения в оккупированный город. Конечно, их позиция была, пожалуй, одной из самых выигрышных в целой операции. Все основные силы противника были сконцентрированы на западе и севере, гонцы донесли, что юг свободен, а с приходом подкрепления с северо-запада эта уверенность могла лишь подкрепляться.
Опушка.
Совсем небольшая, но представляющая собой огромное, бесконечное расстояние отрытой территории. Кристина прищурилась. Свинцовое небо, тревога, ртутью растекавшаяся по венам, на секунду пригвоздили ее к одному месту. Но тут на центр сцены вышел он - страх. А именно страх и заставлял ее собираться и действовать в таких вот отчаянных ситуациях. Лицо девушки мгновенно помрачнело, будто стало выглядеть старше на несколько лет. Опасность и постоянная угроза жизни вообще обычно старят человека раньше времени.
Один за другим.
Почти шаг в шаг. Несколько сотен человек двигались тихо, сосредоточенно, скомпоновано и бесшумно. Отряд теней.
Они рассредоточились. Идти такой огромной толпой в самый центр города равносильно самоубийству даже при условии, что вся регулярная армия сейчас сражается в боях на подступах к столице. Никто не отрицал наличие персональных отрядов, охранявших здание Министерства и королевский дворец.
250 человек отправились прямиком к дворцу, где располагался Комитет - правая рука Висконси. Остальные двинулись на министерскую площадь. В самое сердце этой заразы. Саша, Илья и Кристина относились ко второму отряду.
Город вымер.
На улицах все еще оставались следы недавно бушевавшего здесь океана встревоженных людей. Они бежали отсюда в спешке. Снося все на своем пути, оставляя позади имущество и совершенно не разбирая дороги. Они спасали свои жизни. А это значило, что коридор с севера открыт и пока что...
Выстрел отрикошетил от стены и угодил прямо в голову впереди идущего человека. Он рухнул. Скромный отряд разбежался по неширокой каменной улице настолько, насколько это было возможно.
Всполохи искр.
Со стороны Министерской площади послышались человеческие голоса.
Они ждали их.
Знали, что они придут.
Илья прижался к какой-то перевернутой телеге. Лихорадочно зарядил пистолет.
Чувствуя, как в висках колотится кровь с такой силой, будто вот-вот вырвется из вен, выглянул из укрытия. Прицелился. Новый выстрел. Кто-то в черной повседневной министерской форме, бежавший в его сторону, рухнул. Людей в плащах, надвигавшихся на оппозиционеров, словно стая разъяренных воронов, было примерно столько же по количеству. Джейромов у королевского движения было всего трое. И их берегли, как зеницу ока. Их облепили по несколько человек каждого и агрессивно вели оборону.
Саша юркнул в дверной проем какой-то оставленной пекарни. Порог был устлан ковром битого стекла из витрин. Пригнувшись, парень тоже начал методично снимать одного за другим тех, кого когда-то мог назвать своими сослуживцами.
Кристине было гораздо сложнее вести такую незаметную атаку. Лук - не такая незаметная вещь, как пистолет. Девушка легко вскарабкалась на кованый балкон ближайшего дома по карнизу.
Он был завален какими-то коробками, досками и прочим хламом. Составила все это вместе, образовав окоп.
Установила лук в небольшую щель. И, будто из пулеметного окошка принялась выпускать стрелы.
Это было просто отвратительно.
Если первая война и их решающее сражение прошло будто в тумане, будто Кристина не сильно вдавалась в подробности происходящего, ведь мозг пытался подстроиться к быстро менявшимся ситуациям и спастись, то сейчас в голове девушки изредка мелькали нечеткие, но такие понятные мысли.
Эти люди, с которыми они воюют. У них так же, как и у них есть какое-то прошлое. Это не просто картинки или мишени в тире. Это полноценные развившиеся личности, за спинами которых наверняка стоят родители и семья... а сейчас они как мухи гибнут со словами на Геросе, замеревшими на их бледных устах.
Этот танец смерти, казалось, длился целую вечность.
Сознание в какой-то момент притупилось, отказываясь воспринимать реальность.
Всполохи искр, крики боли, свист стрел, рокот выстрелов, скрежет металла, дерева, свистящих рикошетов пуль и грохот разлетавшихся на части брошенных повозок и прочего хлама.
Это была бесконечная пытка.
Брусчатка покрылась кровью.
Нынешние служащие действовали с особой жестокостью. Использовали самые редкие и изощренные заклятия. Кому-то разрывало голову, кому-то отрывало конечности, узкая, некогда спокойная и пропитанная умиротворением улица ныне была покрыта кровью, внутренностями и конечностями.
В какой-то момент к горлу Кристины подступил рвотный позыв. Она с трудом подавила его, заставила дрожавшие руки успокоиться и вернулась к своей задаче.
Пока все шло достаточно хорошо. Пока...
В другом конце улицы показалось что-то массивное. Кристина прильнула к своей бойнице и ужаснулась. Внутри нее что-то оборвалось.
Это была катапульта. Гребанная. Катапульта.
Рядом с ней хилая лошадка, погоняемая служащим, тащила несколько факелов и десятки бочек с горючим.
Саша выругался, тоже заметив этого монстра, преградившего им пути отступления. Нужно обладать небывалой жестокостью, чтобы направить это чудовище против пехоты.
И этой жестокостью, несомненно обладал тот, кто приказал четвертовать девятнадцатилетнего. Висконси мог решиться на такое.
Кристина попятилась. Вскинула лук на плечо. Легко спрыгнула с балкона и приземлилась в плохо освещенном переулке. Саша был как раз неподалеку. Перезаряжал пистолет. Пули то и дело рикошетили от дверного проема, в котором он стоял. Парень с опаской косился на катапульту, канат которой уже угрожающе натянулся. А самым ужасным было то, что ширина улицы попросту не давала предугадать, куда полетит смертоносная бочка. Здесь было настолько узко, что, попади она в какое-то здание, непременно пострадает и то, что располагалось напротив.
Они в ловушке. Единственный вариант - отступать. Это, пожалуй, понимали все.
- Нужно уходить! - крикнул Саша стоявшему неподалеку парню, который вроде как командовал их скромным отрядом.
- Знаю! Но куда? Они все равно притаранят этого монстра! - отозвался он.
- Да, но....
Саша присел, закрывая голову руками. Пылающая бочка прилетела в соседний дом. Тот, в дверном проеме которого стоял он, заходил ходуном, парень буквально мог почувствовать, как деформировались камни в кладке здания.
Кристина, стоявшая в проулке, рефлекторно отшатнулась к стене дома возле того, что пострадал.
К ним подскочили несколько человек, в числе которых был Илья. Его щека была рассечена осколком разбившегося от взрыва стекла.
- Идите к Министерству! - скомандовал ответственный парень через плечо, - Мы будем держать оборону!
Не проронив ни слова, добровольцы бросились в проулок между каменными домами. Их было не больше сорока человек. Ничтожно мало для такой ответственной миссии, однако командующий отрядом мог лично гарантировать их надежность. Более того, нетрудно предположить, что большая часть состава противника сейчас брошена на передовую, на запад. А значит в городе от силы найдется несколько таких смертоносных катапульт, да и личного состава было раз два и обчелся.
Кристина чувствовала, как немеют уставшие ноги. Как тяжело становится дышать. Страх одновременно мешал ей сделать новый вдох и заставлял двигаться дальше, бежать без остановок.
Когда стрельба вокруг более или менее стихла, девушка поймала себя на мысли: «Что же это вообще происходит...?» Малодушно, скажите вы. Возможно. Не стоит забывать, что ей совсем скоро должно было исполниться девятнадцать, большую часть их которых девушка провела среди обычных людей... в одночасье все поменялось, и вот она уже бежит по узкому проулку с луком наперевес. Не прошло и минуты, как в голову взбрела другая, гораздо более яркая мысль: скоро придет возмездие. Скоро все это закончится. Скоро они положат этому конец. От этой мысли вроде как даже прибавились силы.
В окнах боязливо мелькали призрачные лица испуганных людей. По пути к Министерской площади они не встретили ни души. Лишь взрывы, стрельба, людские голоса и их прерывистое дыхание нарушали царившую тишину того облачного вечера.
Весь путь занял не больше десяти минут. Они то и дело сворачивали и лавировали по лабиринту переплетенных между собой улочек Флореса. Те были настолько узкими, что от силы рядом могли бежать только двое.
Кристина несколько раз косилась на своих друзей.
Саша, чьи волосы взъерошились, а щеки и руки были исполосованы мелкими царапинками от летевших камней и осколков, выглядел именно так, каким рисовался в сознании образ служащего Министерства. В зеленых глазах пылали решительность и даже... азарт? Его будто даже забавляла эта опасность, он словно... органично смотрелся в этой смертоносной обстановке.
Илья выглядел собранно, не менее грязным и потрепанным, однако вид у него был вполне лирический. От прежней задумчивости и даже в какой-то мере тоски в глазах не осталось и следа. На смену им пришли собранность, внимательность и концентрированность на настоящем моменте несмотря на то, что опасность миновала. На время, спешу заметить.
Это время подошло к концу, когда они выскочили на министерскую площадь, тонувшую в холодных лучах солнца, резавших непривыкшие к ним глаза. На этой самой площади Саша в числе прошлых своих сослуживцев успокаивал митинговавших людей. И сейчас он боролся на стороне тех, кого пытался усмирить. Ирония судьбы, да и только.
Удивительно, но на площади царила... тишина...?
- Почему я не верю, что здание не охраняется? - тихо спросила Кристина.
- Поверь, ты не одна такая. - выдохнул Илья, стоявший за ее спиной.
Первые ряды добровольцев тем временем двинулись прямиком ко входу.
- Коллеги! - окликнул их Саша, стоявший перед друзьями и не сдвинувшийся с места, - Я, конечно, все понимаю, но и думать, что они вообще не охраняют центральных вход как-то... странно, не думаете?
- Думаем. - отозвался какой-то брюнет на Геросе, - Если у тебя есть лишние десять минут на то, чтобы разделяться и заходить с разных входов, я очень...
Ему не дала договорить пуля, врезавшаяся в плитку в опасной близости от его ног.
Парень отскочил.
Стреляли из окон.
За первым предупредительным выстрелом последовал второй, третий, четвертый... и так до тех пор, пока все они не слились в одну сплошную песню свинца и огня. Нескольких оппозиционеров отбросило назад телекинезом. Кто-то взмыл вверх, а потом с отвратительным хрустом рухнул на брусчатку. То тут, то там начали вспыхивать всполохи искр.
Переглянувшись с друзьями, Кристина спросила:
- Где тут запасные входы?
Не проронив ни слова, Саша сорвался с места.
Осторожно двигаясь, они пересекли площадь, держась тени и стен домов и стараясь оставаться незамеченными отстреливающимися охранниками.
Неприметная дверца располагалась в западном крыле здания. К друзьям присоединились еще двое: худосочный паренек и рослый брюнет. Итак, эта скромная группа особого реагирования просочилась сквозь невысокую дверцу, словно тени - в дом в знойный летний день.
Импровизированная прихожая упиралась в высокую лестницу с мелкими мраморными ступенями, уходившую резко вверх. Подняться по ней незамеченными представлялось попросту непосильной им задачей. Следовательно, оставалось одно- дать бой в случае чего.
Такая быстрая смена позиций и характера их отряда не очень-то нравилась Саше. Они зашли в город единым фронтом, а сейчас они, группка людей, старшему из которых на вид не больше двадцати семи, несутся вверх по этой злосчастной лестнице. Весь их слаженный отряд раскидало по городу, словно мусор после урагана - по площадке для гольфа.
Прямо на верхней ступеньке они столкнулись лицом к лицу с двумя стражами, как ни в чем не бывало шедшими по коридору. Несколько секунд царила тишина. Митингующие и приверженцы режима просто оторопело смотрели друг на друга так, словно были когда-то знакомы и внезапно встретились на улице. Так было до того момента, пока один из охранников не воскликнул своим тенором:
- ТРЕВО... - дальше из его перерезанной гортани стали доноситься только булькающие звуки. Он рухнул на красный ковер, по которому тут же стало расползаться внушительное багровое пятно.
Второй тоже бросился было бежать. Саша легким движением руки огрел его рукоятью кинжала по затылку. Совсем молодой парнишка, немногим старше него самого, повалился на пол с глухим звуком. Многие в рядах оппозиционеров были прежними служащими. И для каждого их них было вопросом чести сострадание к своим сотрудникам. Именно нарушение этого устоя и развязало первую войну, и теперь соблюдение этого пункта устава стало глубоко личным вопросом. И поэтому каждый участник королевской армии очень щадяще относился к своим оппонентам.
Они бежали по длинному коридору. Потолок его сходился к центру, словно в готическом замке. Их осталось всего пятеро. И ни один из них не был старше тридцати. Все почти дети. Все солдаты. В этих глазах самых разных оттенков пылала решимость, боровшаяся со страхом. Рослый парень бежал первым. Похоже, он ориентировался в этом здании лучше всего. Они юркнули в какой-то коридор.
Снаружи доносились выстрелы, крики, шорохи заклятий.
Сверху слышались выкрикивающие что-то голоса.
Их наверняка заметили.
О них наверняка знали.
В какой-то момент Кристина будто почувствовала себя маленькой девочкой, оказавшейся в пылу сражения и желающей вернуться в безопасное место к маме. Проблема в том, что такой любящей и заботливой ее мама была лишь в молодости. Вторая загвоздка заключалась в том, что безопасные места в этом мире сейчас надо было поискать. И они сражались за то, чтобы эта безопасность вернулась на территорию Астерзунда.
Стена, мимо которой они пробегали, рухнула с оглушительным грохотом. Илью и светловолосого парнишку, бежавшего последним, отбросило взрывной волной.
Когда пыль осела, им открылся вид на замыкавшуюся в спирали лестницу, формировавшую этакий закрытый колодец в центре здания. Именно на одном из таких пролетов и виднелся десяток человек. Саша и рослый парень, стараясь не терять координацию после взрыва, прогремевшего прямо у них возле уха, заняли боевые позиции. Саша отстреливался, его коллега посылал в противников скопления синих искр.
Кристина бросилась к Илье и блондину. Второму повезло меньше. Его придавило огромным каменным куском отвалившейся стены. Из-под камня по холодному полу струилась кровь. Глыба размером с солидный комод полностью закрывала верхнюю часть его тела. Кристина подавила рвотный позыв и сфокусировалась на друге, который пришел в сознание. Его задело пролетавшими мимо камнями, но, пожалуй, самой серьезной его проблемой была слабая контузия. Кое-как растолкав его, Кристина помогла Илье уйти с линии огня. Парню потребовалось чуть больше пяти минут, чтобы мало-мальски прийти в себя.
Тем временем Саша и его напарник вели не прекращавшуюся пальбу. У первого постепенно заканчивались патроны, у второго - силы. Пока Кристина лихорадочно останавливала кровь, сочившуюся из раненого плеча Ильи, парни отстреливались, ведь выбора у них не было, двигаться дальше они не могли. Только тогда они не догадывались, что на этом их проблемы не закончатся.
Напротив. Их стало только больше, когда в конце коридора, где они пробегали пять минут назад, начала чернеть толпа людей. В мятежников полетела стопка голубых искр. Все бросились врассыпную, старясь укрыться от обоих огней. Вариантов в узком коридоре у них было немного.
Кристина подхватила Илью, помогая ему бежать как можно быстрее.
Даже если бы они были экипированы и не так измотаны, как сейчас, чисто физически они не смогли бы справиться с таким многочисленным отрядом. Илья ковылял рядом с ней. Вскоре побежал сам. Страх и угроза жизни удивительно влияют на пострадавших.
Они бежали, уже не зная, куда. Пожалуй, сейчас самым логичным действием был бы выход на улицу.
Однако у них было две беды: Первая - они не знали, где выход. Вторая - они не могли уйти вот так просто, оставив цель не достигнутой, хотя подошли они к ней настолько издевательски близко.
Да, на словах это звучит хорошо.
Особенно тогда, когда за тобой не гонится вооруженная до зубов орава людей, мечтающая тебя прикончить. Конечно, даже из этой ситуации можно было бы найти выход. Другой вопрос, что пока они его не нашли. Однако искали, я готова поклясться.
Выход представился весьма неожиданный.
В здание вошел еще десяток мятежников. Бегущие следом за нашими героями переметнулись к куда более существенной проблеме, чем четверо подростков. На секунду опасность вроде как миновала. Ровно на ту секунду, пока на сей раз впереди не выросла другая орава. Гораздо более малочисленная, но все же. Их застали на лестнице. Оборачиваться и бежать вниз, подставляя противникам свою незащищенную спину было равносильно самоубийству. Остается один вариант - дать им бой.
Все четверо вскинули оружия. Лук, два пистолета и руки. Схлестнулись два дождя смертоносных заклятий и пуль. Они смешивались, сливались, превращались в одно сплошное, смертоносное месиво, как если бы они были ядами, выпускаемыми двумя змеями, стоящими друг напротив друга.
Беда пришла, откуда не ждали.
Это было прекрасное здание, построенное где-то в семнадцатом столетии из изысканной горной породы, какую добывали на самом востоке страны.
Пылающей бочке было совершенно все равно на это. Она рассекла стену так легко, как если бы та была стенкой карточного домика, а бочка - пальцем жестокого ребенка.
В этой стене образовалась дыра. Бочка прилетела на пролет, находившийся этажом выше, однако та каменная порода отличалась своей удивительной упругостью и долговечностью (при условии, разумеется, что в нее не будут стрелять горящими бочками), и прямо возле четверых мятежников протянулись достаточно внушительная трещина такой ширины, что в нее спокойно мог бы протиснуться человек. Из плюсов: на лестницу упали несколько каменных глыб, представившихся прекрасными оборонительными блиндажами.
Тем временем бой стал ожесточенным.
Министерские, несмотря на то, что их ряды значительно поредели, наступали. И делали это успешно, спешу заметить.
Жестокие пули попадали в руки, ранили плечи, ребра и голени. Однако это было ничто по сравнению с заклятиями. Пуля может игриво полоснуть, пройти покасательно.
Заклятия же, касаясь чего-либо, сразу наносят полноценный урон.
Пригнувшись за камнем, Кристина бросила взгляд на трещину. В ее голове мелькнула отчаянная мысль.
- Я пойду к нему. - бросила она Саше, отстреливавшемуся по соседству. Его плечо беспощадно кровило, делая черный рукав рубашки багровым.
- Ты... что?! - он присел за камень рядом с ней, будто не расслышал слов.
- Охраны у него не может быть так много. От лука все равно пользы немного на таком расстоянии. Так я хоть вам помогу. - отчеканила девушка, яростно глядя прямо в глаза Саше.
Он отрывисто дышал. От кровопотери и адреналина в венах кружилась голова. Казалось, он не до конца понимал сказанное девушкой.
- Даже не вздумай. - он схватил ее за запястье, когда она уже попыталась скользнуть к трещине.
- Что я говорила про добровольческую армию? Это максимум, что я могу сделать сейчас. - отчеканила та и выдернула руку из его ладони, - Оставайтесь здесь. Прикройте меня. - бросила она напоследок. И скрылась в трещине в стене, словно ее никогда и не было рядом с друзьями.
Возможно, это было стратегически верное решение. Возможно и нет. В любом случае, у Саши не было времени взвесить все за и против. Он мог ринуться за Кристиной. Но тогда он рисковал подвергнуть смертельной опасности Илью и этого рослого парня, которого еле знал. Он верил Кристине. Все они понимали: в здании не так много охранников. Если они и были, то все они или сконцентрированы здесь, или на первом этаже возле десятка мятежников. Именно поэтому Саша сконцентрировался на своей задаче, отбросив лишние мысли. Его целью было как можно скорее разобраться с этой толпой и броситься на подмогу Кристине.
Как минимум, таков был план.