Падшие

Портрет черного ворона

– Как твое самочувствие, мисс?

В дверях душной комнаты появилась наглая фигура Велиара. Он навещал Блэйр довольно часто за прошедшее время. Долгая прогулка под дождем и частое посещение холодного сада не прошли бесследно – мисс Макинтайр настиг жар. Первые дни она лежала в постели без сил и постоянно спала, потому написание портрета перенесли на неопределенный срок.

В случившемся Велиар винил только себя: глупо было рассчитывать, что его тонкий плащ спасет Макинтайр от проливного дождя. Потому он регулярно заглядывал в ее спальню: убедиться, что Блэйр не чувствует себя хуже. Он забегал к ней быстро, лишь чтобы принести чай, лекарства или немного развлечь пустой болтовней, но этого хватало чтобы раздражать воспаленный мозг Макинтайр. Первое время она упрямо выпроваживала Велиара, порой кидая в него подушки, если он заходил чаще чем два раза за день. Как здоровье Блэйр начало восстанавливаться, она уже не так настойчиво сопротивлялась его компании. Велиар все чаще заставал ее, умиротворенную, за чтением романов, а с недавних пор – за таксидермией.

Солнце за широким окном светило тусклое, блеклое и, словно сама Макинтайр, болезненное. Но этого хватало, чтобы заниматься изощренным хобби. Сейчас в ее слабых руках было чучело ворона, чьи перья и крылья она пыталась уложить после длительной сушки. Блэйр отвлеклась на пришедшего Велиара и окончательно отложила свое занятие, словно ждала, когда ее кто-то прервет.

– Как видишь ­– не хвораю. Ты по поводу портрета? – голос ее был еще осипшим, а бледные губы с трудом изображали улыбку. Этой несвойственной ее существу улыбкой Блэйр старалась убедить себя, что она уже здорова, однако это только сильнее выдавало ее недомогание и определенную фальшивость.

– Вовсе нет, мне лишь было интересно как ты, – он ответил не сразу, его внимание уж очень привлекало чучело ворона. При одном виде мертвой птицы Велиар заметно нахмурился и, как бы демонстративно, отвернулся, вспоминая многочисленные чучела белок, уток и куниц, украшавшие полки в гостиной Макинтайров, и оленьи рога, висящие в кабинете Дугальда.

– Отец тебя торопит. Он наймет другого художника, если ты не начнешь работу в ближайшие дни, – Блэйр выдержала многозначительную паузу. – Ты же этого не хочешь?

В ее надменном тоне с трудом можно было различить оттенки жалости и сочувствия. Велиар и не смог бы их узнать, если бы не слышал когда-то ранее. Он закрыл уставшие палевые глаза руками и о чем-то глубоко задумался.