Я боюсь тебя. D/J

37 глава

Глава 37
Юлия

За спиной раздаются шаги, и я покрепче хватаю нож, чтобы не пораниться.
Делаю вид, что не замечаю Милохина, из-за которого вчера на мгновение потеряла контроль. Забежала в комнату, укрылась одеялом и... сделала то, что моя бабушка назвала бы «нечестивое рукоблудие».
Меня совесть не мучает. Но кажется, я сделала ещё хуже. Мне не хватило. И теперь секса мне хочется только сильнее.
Дурость.
Зачем я вообще вчера представила нас на месте тех людей?
— Готовишь?
Хоть я и готова была к его голосу, к его приходу, всё равно вздрогнула и прошлась ножом по пальцу. Резкая боль бьёт по всей ладони, и я шиплю, тут же кидаясь к шкафчикам в поисках аптечки.
Дура! Зазевалась! Надо было вспомнить вчерашнее и опять провалиться в себя!
— Провинциалка, ты и дня без проблем не можешь? — угрюмо и зло слышится от Милохина. Поворачиваюсь к нему, а он уже с аптечкой в руках. Надвигается на меня, как грозовая туча, хватается за запястье. Дёргает в сторону, включает воду, смывая с пальца кровь.
Притягивает неожиданно к себе, будто я тряпичная кукла. Падаю прямо на него, одной ладонью утыкаясь в его грудь.
А вторую руку он подносит к своему рту. Прислоняет палец к губам.
И тут же стыд бьёт по щекам.
— В-вы-ы чего?
Отрывается всего на секунду. Лишь б усмехнуться и сказать следующие слова:
— Не бойся. Продезинфицировал пару минут назад рот коньяком.
— С утра?.. Знаете, алкоголизм тяжело лечить.
Он улыбается глазами, снова припадая губами к раненому пальцу.
Горячо.
Слегка посасывает, и в груди от этого движения что-то щемит.
Переминаюсь с ноги на ногу и пытаюсь вернуть рассудок.
Хотя и не хочу.
Мне нравится анархия в моей голове и в моей душе.
Особенно когда он делает ТАК. Посасывает палец. А затем целует фалангу и ведёт дорожку из поцелуев по ладони. Всё выше и выше...

— Вы пьяны... — я не нахожу больше не единого аргумента.
— Я пиздец как трезв, — уверенно выпаливает мне в плечо. Горячее дыхание щекочет кожу, и вместе с мурашками у меня твердеют соски, так похотливо торчащие из-под майки.
Ещё один след от его губ на моей коже, и что-то внутри меня переключается. И возбуждение начинает подступать. Вот так внезапно. От ласки. От банальной ласки.
Это странно. Здесь что-то не так. В моей голове полный сумбур. Колотящееся сердце, изнывающая похоть берут верх над разумом.
Плохо. Очень плохо.
— Уже не сопротивляешься?
Его слова как отрезвляющий звонок. Отдёргиваю руку, вырывая из его хватки, и прислоняю к груди.
Милохин ведёт себя... по-дикарски.
Пьяный?
Да нет... Не соврал. По глазам – трезвый. Но нетерпеливый. Безумный огонёк мерцает.
И недовольный. Даже яростный. Лицо мимолётно кривится, и он резко подходит ко мне, вжимая в столешницу попой. Упираюсь ладонями в дерево, цепляясь в него ногтями и пытаясь скрыть дрожь пальцев. Не от страха. А от сладкого предвкушения.
— Долго бегать ещё будешь?
— Долго, — подтверждаю. И сама же сомневаюсь в собственных словах. Мужчина стоит вплотную. Наши живот прикасаются. Его каменный агрегат уже утыкается мне в низ живота.
— Уверена?
— Судя по тому, как вы пожираете меня глазами, а ваши руки покоятся у меня на заднице...
Я их не сразу замечаю. Ладони давно тискают мои ягодицы через юбку-тенниску.
— Долго бегать не смогу. Но я попытаюсь.
Кого я обманываю?
Себя. Только себя обманываю.
— Лгунья.
Он прав. Чертовски прав.
Милохин неожиданно толкается головой вперёд. Просто так. Будто в один момент дамбу разрывает. И искусственное и небольшое цунами обрушивается на мои губы.
Пытаюсь оттолкнуть мужчину, бессовестно ворвавшегося в моё личное пространство.
Я знаю, что не устою. И сорвусь. Сделаю это...
Раньше всё было отлично. Я держалась. Но этот индюк явно разбросал свои феромоны везде, где можно. Сопротивляться ему, пребывая в одном доме, становится тяжелее. Мне ещё повезло, что болезненные месячные оттянули этот момент...
Так бы я попала под его чары уже на второй или третий день...
Его наглый язык проникает внутрь, и в моей груди появляется странный и нежданный огонёк.
Пальцы Данила скользят с ягодиц на копчик, талию, грудь.
Слегка сжимают. Совсем игриво.
И опять волна похоти бьёт между ног.
Ненавижу собственное тело.
И делаю это ещё сильнее, когда таю от его ладоней, скользящих по шее, щекам... Пальцы медленно вплетаются в мои волосы и надавливают на голову.
И я сдаюсь.
Да, я слабая. Настолько, что не могу дать отпор мужчине, которого знаю всего ничего. Мы даже не в отношениях. Хотя между нами было столько всего... что на мгновение он кажется мне самым родным человеком.
А я ведь не испытываю к нему ненависти.
И равнодушия нет.
Наоборот, проклятая тяга.
И на секунду я задумываюсь...
Он спас меня. Помог моему брату.
И за это всё... я даже не отплатила. Сказала лишь жалкое «спасибо», которое ему по барабану. Он во многом помог мне, хотя и пугал меня тысячи раз...
Но ему я могу довериться.
Даже после того, как таксист пытался изнасиловать, Данил не сделал этого после. Смилостивился надо мной, дал свободу.
Он не плохой...
И в качестве первого полового партнёра...
Я хочу, чтобы им был именно он. Опытный, знающий женское тело.
Обмякаю, не сопротивляясь. Наоборот, скольжу ладонями по плечам, к шее, за которую и держусь, чтобы не упасть на дрожащих ногах.
Пока он властвует своим языком в моём рту, разжигая взявшийся из ниоткуда огонь во всём теле.
Тот самый, который откликается каждый раз на любое прикосновение Данила.
Но всё быстро заканчивается.
Он отрывается от меня. Совсем немного. На пару сантиметров.
Я тяжело дышу, задыхаясь. Это всё из-за него.
Раззадорил, заставил гореть, а потом просто отстранился.

— Ты никуда не уйдёшь, провинциалка, — выдыхает мне прямо в губы. — Мне будет плевать, если ты скажешь «нет». Или закричишь. Попросишь остановиться. Я этого не сделаю. У тебя есть шанс отступить. Даю тебе секунду.
Звучит угрожающе.
Но несмотря на опасность, следующую по пятам, я всё же выпаливаю:
— Как только я побегу, ты захочешь меня сильнее. Каждый хищник чувствует удовлетворение от убегающей от него жертвы.
Только сейчас я кое-что понимаю. Я, дура из деревни, бросила всё, чтоб в одиночку поехать в столицу. Не забоялась, не струсила, пёрла вперёд, напролом...
Испугалась какого-то секса?
Он ведь приятен.
Раз пальцами можно доставить внеземное удовольствие, что же тогда будет, если я попробую это с мужчиной?..
— Как ты заговорила, — усмехнувшись, проводит большим пальцем по щеке. А она горит так, словно её подожгли. Я смущена. И уже в трусиках всё мокро. От одного поцелуя. — Но ты абсолютно права. Поэтому расслабься, Юля, если не хочешь, чтобы в первый раз было больно.