полюбить цыгана.

Бонус. Город на семи холмах

— Мия и Миша, значит? — крякает Спиридон, отхлебнув холодной воды из металлической кружки. Он рассматривает красный июльский закат через окошко кухни и параллельно разговаривает по телефону. — И сколько им? Два и пять? Хороший возраст. Только… Вы ж о младенцах что-то говорили?
На том конце трубки — Чир. Позвонил старому другу, чтобы поделиться важной новостью: у них с Тэхёном теперь есть дети. Мальчик и девочка. Документы наконец удалось оформить, усыновление одобрили, а потому Чон Чир отныне официально отец! Конечно, хотелось бы равноправия для обоих родителей, но, увы, в этой стране такое пока невозможно, а потому Чир теперь единственный опекун для маленькой светловолосой Мии двух лет и тёмненького Мишки, которому пять. Дети являются родными братом и сестрой, что попали в детский дом, потеряв родителей. Те погибли, а других родственников у малышей не оказалось, так что… Провели они в казённом учреждении несколько месяцев, а потом их забрали Чир с Тэхёном. О существовании Тэхёна Чон, правда, органам опеки не сказал, чтобы не возникло проблем.
И вот уже вторую неделю они живут вчетвером. Точнее, впятером, ведь у Тэхёна и Чира есть ещё кошка Жучка, которую они взяли из котокафе, в которое забрели недавно. «Детям будет веселей» — так сказал Ким, и Чир не стал оспаривать этот факт. Рябую кошку со светло-изумрудными глазами назвали собачьей кличкой, потому что так тоже захотел Тэхён — уж больно ему понравилось это прозвище, а потом понравилось и детям. Мия с Мишей теперь гоняются за ошалевшей от пристального внимания Жучкой, и чувствуют себя дома. Они и есть дома. Все эти пятеро отныне и навсегда — семья.
— С младенцами не получилось, они были отказниками, но потом их мать, вроде как, одумалась, потому этот вариант отпал сам собой, — отвечает Чир на заданный вопрос. — В общем, Иваныч, я чего звоню-то! Приезжайте с Инной к нам в Москву. Мы ещё весной вас приглашали, а сейчас подавно самое время: погуляем, покатаемся на теплоходе, столицу хоть посмотрите. Давно ль вы тут были?
— Давно, Чир, очень давно. В молодости ещё! Но, слушай, как же мы поедем? А хозяйство? А козы со свиньями? А Федька?!
— Да ничего с вашим хозяйством не случится, оставите на недельку на соседей, пусть присмотрят. Вы и сына же хотели повидать — вот вам и повод!
И Спиридон сдаётся. Обещает поговорить с супругой, и уже через десять дней они выезжают поездом Муходёровка-Москва, чтобы погостить у добрых друзей, познакомиться с ребятишками, встретиться с сыном и просто погулять по городу на семи холмах.
Приключения начинаются ещё в поезде, когда Спиридон тайком потягивает прихваченную из дома нутровку, пьянеет, а Инна его за это отчитывает, голося на весь вагон. Иваныч бухтит, просит не позорить его доброе имя, на что женщина фыркает, а потом обижается и объявляет мужу молчанку. Так и добираются до столицы.
На вокзале их встречает Чир. Радостно размахивает рукой, направляясь навстречу, а потом все они загружаются в его машину и едут в их с Тэхёном квартиру, где гостей уже ждут.
— Ба… Вот это хоромы у тебя, Чирикло! Вот это по-барски! — присвистывает Спиридон, расхаживая по жилищу. Всё здесь выполнено по новым веяниям моды, и даже гостевая комната выглядит лучше, чем в отеле. — Сколько ж ты денег угрохал?
— Почему я? — справедливо подмечает Чон и обнимает своего любимого человека за плечи. — Мы вместе вкладывались. Недавно и родители Тэхёна приезжали, тоже оценили…
— Вот как? — удивляется Инна и даже немного обижается, ведь Тэхён уже стал ей таким родным, что тоже хотелось познакомиться с его родителями. — И шо? Как им столица?
— Ну… Как вам сказать… — мнётся Ким, потому что столица его родне так себе, как и избранник сына. Приехали лишь ради того, чтоб с ребёнком повидаться, но остальной антураж не оценили. — В общем, их хватило лишь на три дня. Потом взяли билеты обратно и сказали навещать их иногда, но только одному. Я так не хочу, так что разговор наш с ними зашёл в тупик.
— Вот же… — сокрушённо вздыхает Инна, — надо же как… Мы ведь тоже не сразу приняли и поняли Тараса! Но ничего, родительская любовь делает чудеса. Ещё поймут всё, будут приезжать внуков нянчить!
— Это вряд ли, — грустно улыбается Тэхён, — у наших детей есть прекрасные бабушка и дедушка со стороны Чира, а ещё замечательные дядя и тётя — то есть, вы!
— Да! Мы-то за милую душу! Мы и гостинцы навезли, едрёна-макарона, да из головы садовой вылетело! — выкрикивает Иваныч, а жена качает головой — соглашается.
И тут же Инна начинает доставать из больших клетчатых дорожных сумок подарки. Вязаные носки и варежки на зиму — и пусть сейчас самый разгар лета; варенья и соленья, закатанные в банки с особой любовью; конфеты «Ромашка» и «Буревестник»; большие куски сала; пакет с картошкой — будто в Москве овощи продают лишь по большому блату. Мия и Мишка суетятся рядом, с любопытством заглядывают в сумки, а Инна охает и умиляется их детской наивности.
Время неумолимо идёт к вечеру, а потому все, поужинав салатом «Цезарь», что приготовил Тэхён, и пастой, сделанной Чоном, отправляются спать. Конечно, не обходится и без пары стопок нутровки, которую хитрющий Спиридон приволок с собой в каких-то невообразимых количествах, но сегодня даже он не налегает на алкоголь — рядом дети и это заставляет держать себя в ежовых рукавицах.
— А что там Чимин с семьёй? Присоединятся к нам? — задаёт вопрос Иваныч перед тем, как разойтись по комнатам.
— Они улетели в Сочи, вернутся через неделю. Оставайтесь у нас подольше, чтобы встретиться! — отвечает Тэхён, зевая. Он сегодня уморился. Дети, готовка… Всё это даёт о себе знать. Хорошо хоть на работе дали отгулы на адаптацию и налаживание контакта с детьми — вошли в положение. Конечно, уже скоро придётся отдать их в детский сад, но пока молодые родители наслаждаются общением с малышами.
И в общение это с радостью включается Инна, когда на следующий день жарит блинчики, сдабривает домашним вареньем из садовой рябины и угощает ими детей, а потом предлагает отправиться с ними на прогулку. Мия и Мишка с удовольствием собираются, после чего их новая тётя идёт с ними во двор, где они до упаду катаются на качелях и горках. Спиридон же, не теряя времени, опохмеляется живой водицей и набирает сыну, чтобы предложить встретиться.
Тарас отвечает, что занят.
Иваныч заметно огорчается, а потом грустный сидит у окошка и бесконечно вздыхает, что, разумеется, не ускользает от внимания Тэхёна и Чона.
— Что, совсем нет времени на родителей? — Чир подсаживается рядом, он тоже дома сегодня, потому что, как и Тэхён, взял отгулы. — Вот же чума…
Чону Тарас давно не нравился по понятным причинам. Он никогда не забудет, как тот пытался подкатывать к Тэхёну, а тут совсем ошалел — даже с матерью и отцом встретиться не хочет. Видеть грустного Спиридона совсем нет сил, а потому Чир придумывает им развлечение.
— Знаешь, Иваныч! А давайте мы вас в суши-бар сводим? — выдвигает предложение цыган и уже мысленно потирает руки. А кто бы не хотел увидеть Спиридона и роллы? — Вы ж наверняка и не ели никогда такого!
— Это… Это китайская ерундистика, получается? — доходит до Иваныча и он даже покрывается испариной. — А что же там? Собак есть придётся?
— Всё ты напутал… — вздыхает Чон, — изначально это было японской кухней, и нет, там не будет никаких собак. Лишь рис, рыба и ещё некоторые добавочные ингредиенты.
— Рыба — это хорошо. Рыбу я люблю! — веселеет Спиридон и слышит, как Инна с Мией и Мишкой возвращаются домой, а потому переключает всё внимание туда, но обещает обязательно посетить сие заведение.
— Тётя Инна нам мороженое купила! — докладывает Мишка, радостно сияя. На его щеках сладкие разводы, и Тэхён тут же ведёт его умываться. — Правда, Мие не купила… Сказала, что рано ещё.
— Правильно сказала, — одобряет решение женщины Чир, — сестра твоя болела недавно, не надо ей пока никакое мороженое.
— Родной, я тут подумала, — присоединяется к разговору и Инна, — может, вы с Тэхёном отдохнуть хотите? Сходить куда-то… Дело-то молодое, а на вас сейчас так резко всё навалилось. Вы отправляйтесь, а мы со старым последим за детьми! Переживать не о чем.
— Не дело это такое, — отрицательно качает головой Чир, — вы в гости приехали, вы отдыхать должны, а не работать!
— Какая же это работа? — прыскает женщина и машет рукой. — Одно удовольствие! Вспомнить хоть годы молодые, когда Тарасик ещё маленький был, эхх...
— Ой, мать, лучше и не вспоминай! — гаркает Спиридон, всё ещё огорошенный ответом сына. — Зазнался он и зажрался, Тарасик наш… С батькой родным встречаться отказался.
— От… Отказался? — Инна грузно плюхается на софу в прихожей. — Вот как… Что ж… — Она достаточно быстро стирает с лица грусть, потому что к ней на колени уже карабкается Мия. — Тогда тем более посвятим весь наш отпуск этим ребятишкам! Посмотри только, какие они славные.
— А я б вот с горя в суши-бар отправился… — бормочет себе под нос Спиридон, после чего идёт на кухню, но не за привычной нутровкой, а за апельсиновым соком. При детях, как ни крути, напиваться не хочется.
???
Суши-бар с громким названием «Шикотан» встречает гостей неоновой подсветкой и яркими иероглифами на кирпичных стенах. Здесь всё выполнено в стиле современный лофт, и Инна с мужем рассматривают интерьер с почти открытыми ртами.
— А кого тут щекотать будут? — спрашивает Спиридон первое, что пришло в голову из-за названия бара. — И что это вообще? Центр Москвы ведь! А на ремонт денег не хватило, эххх…
— Всё нормально, Иваныч, это сейчас мода такая, — поясняет Тэхён, тихонько улыбаясь.
— Ага, мода… Мода из комода. Во дела… Стены не покрашены, обои не поклеены, то бетон, то кирпичи… Может, нам дома тоже всё отодрать и сказать, что мода? — ворчит и ворчит мужчина, из-за чего Инна на него шикает.
— Хватит, старый хрыч! Ничего не понимаешь в современности… — пытается остудить его пыл женщина. — И вообще, главное, чтобы эти ваши суши вкусными были.
Тэхён с Чоном, посоветовавшись, делают большой заказ из двух сетов, а ещё просят у официанта принести две вилки, потому что гости столицы палочками есть явно не станут. И тут начинается самое интересное…
Спиридон, подцепив кусочек ролла, крутит его перед своими глазами, пытаясь, видимо, уличить присутствие пушистого друга человека в составе. Чир над ним посмеивается и показывает, как правильно обмакнуть продукт в соус, а потом целиком отправить в рот.
— У меня пасть, как у пеликана, по-вашему? — бубнит Инна, не понимая, как можно такой огромный кусок целиком запихать себе в рот. — Вот придумают, так придумают… Сейчас бы борщика, лучка зелёного…
— Нутровки холодненькой, — через силу проговаривает Иваныч, потому что уже затолкал в себя ролл.
— Ой, тебе лишь бы напиться! — цокает женщина, а потом пробует заморское блюдо. Получается, мягко говоря, не очень, ведь удаётся откусить только половину, а вот оставшуюся часть Инна по-свойски кладёт на бумажную салфетку, что держит на расправленной ладони. Наверное, японцы, увидев такое, поседели бы — не меньше. Собственно, Тэхёну от этого тоже становится смешно, но он понимает — сам бы мог таким быть, знакомившись с национальной кухней чужой страны. Он и так до сих пор до конца не может привыкнуть к местному холодцу, который все русские готовят на Новый год. Что уж говорить про роллы для того, кто их видит впервые…
— Кстати, по поводу выпивки, — спохватывается Чир, — можем заказать саке — рисовую водку родом из Японии. Иваныч, ну ты просто обязан попробовать напиток императоров двенадцатого века!
И да, они, конечно, заказывают бутылку приятного саке, что отдаёт яблоками, айвой и грушей. Распивают потихоньку, наслаждаясь вкусом, и Спиридон даже входит в кураж, собирается повторить заказ, но Инна его успешно останавливает. Дома дети.
Поужинав, они едут на такси домой, чтобы отпустить Хоску, что согласился присмотреть несколько часов за малышами. Иваныч умудряется отхлебнуть ещё стопарь нутровки, а потом заваливается спать мертвецким сном — японский напиток сделал своё дело.
???
— Уверены, что это не доставит вам хлопот? — серьёзно спрашивает Чир, когда они с Тэхёном стоят на пороге своей квартиры. — Всё нормально?
— Нормально, конечно! — уверяет пару Инна. — Я столько детей в деревне нянчила! У меня опыт получше, чем у многодетной матери! Езжайте с Богом.
За несколько дней, что гости из Муходёровки провели в столице, они успели побывать на Красной площади, прокатиться на теплоходе по Москве-реке и даже встретиться таки с сыном. Правда, тот слинял через пару часов посиделок в кафе, сославшись на срочные дела, но хоть увиделись — и то славно. Совсем скоро предстоит отправиться в родные пенаты, а потому Инна настояла на отдыхе для молодых родителей. У них впереди ещё столько забот с ребятишками, да и навалилось всё очень резко… Потому выходные наедине им однозначно показаны.
— Так, мы всегда на связи! Ладно? Не стесняйтесь, звоните по любому вопросу и в любое время суток, — тараторит Тэхён, волнуясь за Мию и Мишку, к которым уже успел прикипеть всем сердцем, а ещё за Жучку, что может нахулиганить. — Чуть что — мы тут же прилетим!
— Ладно-ладно, солдат ребёнка не обидит, — успокаивает его Спиридон, — а я знаешь каким солдатом был! Ууу… Служил на Камчатке, три года там отмотал и…
— Так, хватит! — тормозит его супруга, зная, что муженёк может вечно говорить о своей службе в армии. — Некогда им! Не задерживай.
— Ладно, братцы, хорошо вам отдохнуть. А мы в порядке будем, не ссыте, Маруси!
Тэхён тяжело вздыхает, Чир строго окидывает гостей, оставляемых за главных, взглядом, но в итоге они решаются и выходят из дома, чтобы провести целые сутки наедине. Раньше они всегда так жили, привыкли к этому, а теперь успели соскучиться друг по другу, потому что всё внимание пока что направлено на детей и гостей. Однако у них наконец появляется возможность всё исправить.
И они едут в загородный дом отдыха, который арендовали на сутки. Там есть берёзовая роща; пруд, в котором можно купаться; небольшой бассейн для тех же целей; мангал и просторное звёздное небо над головой… Романтика Подмосковья — она такая.
И когда Чир ближе к вечеру надевает леопардовую рубашку, а ещё красиво укладывает волосы и дополняет образ крупными цыганскими кольцами из золота — Тэхён невольно им любуется, распивая бокал полусухого. Они танцуют на веранде под плавную музыку, обнимаются, перешёптываются и делают друг другу комплименты… Их сердца в крепких и надёжных руках.
— Здесь есть караоке. Спеть для тебя? — спрашивает Чир, когда на улице начинается мелкий прохладный дождь. — Как тогда.
— В Муходёровке? Под окном? — улыбается Тэхён, вспоминая серенады Чона, а ещё его букеты, экскурсии, ухаживания, первые поцелуи…
— Именно. Есть у меня на примете песня, которую хочу сейчас исполнить.
И он включает караоке, находит необходимую композицию, а потом поёт. Поёт так красиво, что птицы за окном ему бы позавидовали, что уж говорить о звёздах шоубизнеса…
Ночь и тишина, данная навек.
Дождь, а может быть, падает снег.
Всё равно, бесконечно надеждой согрет,
Я вдали вижу город, которого нет.
Где легко найти страннику приют,
Где наверняка помнят и ждут.
День за днём, то теряя, то путая след,
Я иду в этот город, которого нет.
А когда начинается припев — Тэхён невольно пускает слезу, потому что эта песня, которую Чир уже не единожды ему включал, всегда отзывается в его душе смесью какой-то тупой боли и тепла одновременно.
Там для меня горит очаг,
Как вечный знак забытых истин.
Мне до него последний шаг,
И этот шаг длиннее жизни…
Тэхён — дом. Тот самый дом, которого у Чира когда-то не было. Тэхён, Мия, Мишка, Жучка — его персональный очаг: домашний, семейный, родной. И это осознание вновь отзывается в груди мягким, волнующим теплом.
Кто ответит мне, что судьбой дано,
Пусть об этом знать не суждено.
Может быть, за порогом растраченных лет.
Я найду этот город, которого нет.
Там для меня горит очаг,
Как вечный знак забытых истин.
Мне до него последний шаг,
И этот шаг длиннее жизни…
— Никогда не перестану тобой восхищаться, — откровенничает Тэхён, когда песня заканчивается, а Чир подходит к нему и любовно целует. — Лучший мужчина. Лучший муж и отец троих детей.
— Троих? — улыбается в губы Чон.
— Жучка! Забыл? Наша вторая дочь.
— Ошибаешься, Тэхён.
— В чём же?
— В звании. Кто здесь и лучший — это ты. Муж, отец, просто человек… Я так безумно тебя люблю, Ким Тэхён. Так…
Но ему не дают до конца выразить свою мысль, потому что вновь целуют. И Чир отвечает, а ещё зарывается пальцами в русых волосах Тэхёна, которые недавно вновь стали таковыми — покрасился, решив вспомнить былые годы. И они проводят прекрасную ночь под не менее прекрасную музыку, они сохраняют эти воспоминания в одной на двоих душе, запирают на сто замков, чтобы оставить там каждый миг, каждый взгляд и вздох, каждое доброе слово… Со стороны можно подумать, что их отношения идеальны. И, пожалуй, это действительно так. Нет, конечно, они порой спорят, а пару раз даже обижались друг на друга, но разногласия эти быстро себя исчерпывают, потому что в здоровых отношениях не может быть иначе.
И они засыпают почти под утро, спят до обеда, перекусывают, а потом отправляются обратно в Москву. Там они узнают, что Мия разрисовала стены новенькими фломастерами, которые добрый Спиридон купил ей в магазине у дома, а потом забыл убрать в стол, потому девчушка и добралась до белоснежных обоев. Там они узнают, что Мишка начал учить Жучку командам — и даже весьма успешно! Правда, пушистая хитрюга делает всё лишь за угощения, но это не страшно; главное, что Мишка доволен. Там они попрощаются со Спиридоном и Инной, которые будут украдкой вытирать слёзы с глаз, потому что тоже почувствовали себя здесь, как дома. Там они договорятся о визите в Муходёровку вместе с детьми… Наверняка ребятам понравится в деревне, и, судя по их хулиганистому порой нраву, Федьке стоит бояться приезда городских гостей. Там они будут долго обниматься на перроне, а потом смотреть вслед уходящему поезду, но потом отправятся в свой дом.
В свой самый уютный, родной дом, в котором горит согревающий очаг. Очаг, созданный их руками и, конечно, любящими… Бесконечно любящими сердцами.

/что-то меня потянуло на подобные юмористические фф, хотя последним был "Солнце с востока". /