Мой любимый тренер || D&J

Глава 49

Даниил

- Э-э... Вы что там вдвоем делаете? - слышу из динамика обалдевший голос Юли.

- Поговорить пришли... - сообщаю ей деловито.

Трясу Островского за шкирку и тот поддакивает:
- Поговорить!

В какой-то момент мне кажется, Юля вообще не откроет, но через время все-таки слышу сигнал, обозначающий, что замок подъезда разблокирован.

- Пошли, - рявкаю на Островского.
И придаю ему ускорения, толкнув внутрь.

Тот вбегает, и когда мы оказываемся за закрытой дверью, пищит с надрывом:
- Ты что себе позволяешь?!

- Вперед, - командую строго.
И Островский идет к лестнице. Я шагаю за ним, слежу, чтобы не сбежал.

Когда мы оказываемся на нужном этаже, Инга уже стоит в дверях. Одета в те же джинсы и бежевую блузку, что сегодня утром. Сложила руки на груди и смотрит на нас вопросительно. При этом ни грамма вины в лице, это ж надо, какая выдержка.

Замечаю, как она возмущенно сводит брови у переносицы, и меня кроет окончательно.

- Как у тебя совести хватило? - спрашиваю, глядя ей в глаза. - Приходишь ко мне с блинами, заявляешь, что не сходилась с бывшим... А я в этот же день встречаю его у твоего подъезда с ромашками. Нормально это, а?

- Юля! - охает Островский, - Зачем ты ходила к нему с блинами? Лучше бы пришла ко мне, я бы оценил...

Смотрю на этого прыща на ровном месте и диву даюсь. Как увидел Юлю, тут же приосанился, осмелел, гордо держит свои ромашки. Наверное, думает, что я при ней не вытру им пол... Это он зря.

Островский тем временем продолжает:
- Милая, ну скажи ему, что у нас чувства...

Он протягивает ей ромашки.
Но Юля за цветами не тянется. Ее выражение лица неуловимым образом меняется, она больше на меня не смотрит, сосредотачивает внимание на бывшем муже и говорит с ошалевшим видом:
- Какие чувства? Ты о чем вообще?

- Известно, какие, - заявляет Островский с невозмутимым видом, снова прижимает ромашки к себе. - Большие чувства! Я как получил от тебя сообщение, сразу понял, они есть!

- Да, Юля, - выступаю вперед. - Скажи нам обоим, к кому у тебя какие чувства...

Глаза Юли круглеют в момент, она смотрит сначала на меня, потом на Островского и снова на меня.