Тихий шепот/2

Эпилог

Шесть недель спустя

У меня для тебя сюрприз.» — жестикулирую я и кладу руки на грудь Михаила.
— Да? И что за сюрприз?
Я растягиваю губы в самодовольной улыбке, берусь за его галстук и делаю шаг назад, притягивая его к себе. Михаил поднимает бровь, но следует за мной, делая один шаг вперед на каждые два моих, позволяя мне вести его через гостиную в спортзал. Не отпуская его галстук, поворачиваю ручку и затаскиваю его внутрь, в ожидании его реакция, когда он увидит подготовленную мной обстановку. Он останавливается на пороге и смотрит на жалюзи, которые я опустила до конца панорамных окон. Единственный светом в комнате две лампы, которые я перенесла из гостиной и поставила в противоположных углах. Он слегка улыбается, когда замечает кресло, которое поставила в центре комнаты, но ничего не говорит. Показывая на него пальцем, я увлекаю его в свой импровизированный театр и веду его, пока мы не доходим до кресла.
«Садись», — говорю я и легонько толкаю его в грудь.
Михаил садится на стул и наклоняет голову в сторону, поджав губы, словно пытаясь прочитать мои намерения.
«Закрой глаза. И не подглядывай.»
— Хорошо. — Он улыбается и откидывается в кресле.
Я легонько целую его в губы, а затем спешу в угол, где оставила свою юбку из тюля и балетные тапочки, спрятанные под полотенцем. Мне требуется меньше двух минут, чтобы вылезти из платья и надеть тапочки, кроп-топ и юбку. Сначала я планировала надеть купальник, но это помешало бы мне в дальнейшем. Поразмыслив несколько секунд, я снимаю трусики и бросаю их поверх сброшенного платья. Бросив взгляд через плечо на Михаила, я улыбаюсь в предвкушении, когда настраиваю систему громкой связи на максимальную громкость. В паузе, которую я включила перед началом моего плейлиста, я принимаю открытую четвертую позицию с одной рукой, вытянутой по мягкой дуге.
Начальные звуки ноктюрна № 9 Шопена заполняют комнату, и Михаил открывает глаза. Я улыбаюсь, целую его и начинаю. Я вытягиваюсь в пируэт, медленно вытягиваю ногу в подвешенном developpé — моя начальная партия из «Лебединого озера», а затем продолжаю серию различных хореографий. Михаил следит за мной, не мигая, за каждым моим движением. Я привыкла, что на меня смотрят мужчины, как на сцене, так и вне ее, но никто никогда не смотрел на меня так, как Михаил. Как будто я драгоценная, и он боится, что если он отведет от меня взгляд, то могу исчезнуть. Мой муж такой глупенький. Никто не заставит меня расстаться с ним. Никогда. Я делаю арабеск и несколько маленьких шагов, пока не оказываюсь прямо перед ним, затем делаю фуэте и останавливаюсь в тот самый момент, когда заканчивается пьеса Шопена.
На несколько секунд воцаряется тишина, в течение которой он просто наблюдает за мной с небольшой улыбкой на губах. Вероятно, он думает, что на том всё, и когда комнату заполняет песня Джона Ледженда «Всего себя», он приподнимает бровь. Я улыбаюсь и делаю шаг вперед, становясь между его ног. Первый куплет мы смотрим друг на друга, даже не касаясь, но, когда поет хор, я кладу левую ладонь на его правую щеку и, не разрывая зрительного контакта, свободной рукой снимаю с его глаз повязку.
— Всего себя, — шепчу я и целую его в губы. — Дай мне всего себя… детка.
Он отвечает, беря меня за шею, пропуская мои волосы сквозь пальцы и сжимая их. Я снимаю с него галстук и расстегиваю рубашку. Михаил не говорит ни слова, только смотрит на меня, пока его хватка на моих волосах удерживает мою голову неподвижной. Как будто он хочет держать мое лицо в поле зрения.
Когда припев начинается снова, я снимаю с него рубашку и наклоняюсь, чтобы прижаться губами к его покрытому шрамами правому веку.
— Все твои… недостатки.
Он делает глубокий вдох и берет мое лицо между своими огромными шершавыми ладонями, его прикосновение такое невероятно нежное. Я улыбаюсь и пальцем рисую форму сердца на его груди.
Я не могу поверить, что чуть не потеряла его. Кошмары того дня до сих пор мучают меня, и я просыпаюсь посреди ночи от паники, сжимающие меня в тески. Наклонившись вперед, я впиваюсь губами в его губы, а руками путешествую по его голой спине, не обращая внимания на его старые шрамы. Но когда чувствую под пальцами круглый след, я вздрагиваю и крепче прижимаю его к себе.