Жертва собственных грёз

От заката до рассвета.

Pow.СССР

1944г.

– Немецкие войска отступают – Мужчина в деловитом костюме стоял напротив стола. Вид у него было крайне уставший, от чего на его лице появились раннее не видимые морщинки. Жаль, что с самого начала я не прислушался к Великобритании, он предупреждал меня с самого начала о подлости немца, но там скорее играла больше его личная неприязнь, которая, как мне казалось, была необоснованна.
  Мы собрались в стенах Думбартон-Оксе и провели здесь уже около трех часов. Атмосфера была крайне подавленная, хотя за последнее время
мы наконец добились успехов, но тяжелый период отразился на всех без исключения. Франция, что только недавно смог дать отпор Германии, хоть и с помощью других, выглядел болезненно и измучено.
   Окинув взглядом Британию, что явно ожидал моего ответа, я непринужденно ответил.

– Мои территории практически освобождены от нацистских войск, освободим так же  Францию, а дальше я знаю что делать – британец глубоко вздохнул, потирая переносицу.

– Франциск, как ты себя чувствуешь?– он перевел взгляд на Францию. Он явно исхудал, но выглядело это не как стройное тело, а последствие тяжелых принудительных голодовок. Все то время, что немцы властвовали на его землях, Франция находился в плену. За прошедшие годы его было не узнать.
  США, скрестив руки и закинув ногу на ногу, незаинтересованно наблюдал за союзниками. На нем так же красовалась военная форма, которую носили все практические не снимая. Не смотря на всю самоуверенность американца, на нем так де отразилась война, хоть и выглядел тот куда лучше остальных, по крайней мере пытался.

– Я не знаю сколько бы еще продержался. Каждый день мог быть последним – Франция нервно сглотнул, поперек горла вновь встал болезненный ком – я не знаю, как выбросить эти воспоминания, он убивал моих людей на моих глазах, а я не мог ничего с этим сделать – голос француза дрожал, в глазах щипало. Хоть сочувствие, отнюдь, было чуждо для меня, все же я не мог без горечи смотреть на Француза.

– Успокойся, теперь он тебе не угроза – британец положил свою руку поверх руки Франциска, но второй лишь сильнее вцепился в него.

– Ты не понимаешь. Он – монстр. Он обещал, что никогда не оставит меня в покое, он обещал, что выпустит мои кишки на глазах у всех! – истерика нарастала с каждым словом. Франция практически рыдал во весь голос – я знаю, что он бы так поступил. Господи, спасибо вам – он наклонился к столу, не опуская чужой руки, но Великобритания был не против, тот все понимал и успокаивающе гладил его по светлым длинным волосам. Франциск продолжал что-то рассказывать, судорожно глотая воздух, но я почему-то его не слышал, да и не хотел пытаться понять английскую речь через примесь французского диалекта. Безусловно, очень красивый язык, но если выбирать между иностранными, то меня больше всего тянулся к немецкому, как бы иронично это не звучало. Вот просто нравился язык, тянуло к этому. Отца, которому всегда больше по душе был французский, это очень не устраивало, но я всегда хотел противостоять и шел наперекор старику.
  Обычно, люди ностальгируют по детству, с горечью вспоминая былые дни, которые кажутся такими ясными и радостными. У меня такого никогда не было. Все, что я хотел бы помнить из детства – это собака по имени Люся, которую по итогу отравил какой-то человек со двора. 
  Не знаю почему я так ненавидел своего отца, но мне было тошно от всего, что было так или иначе с ним связано. Я ненавидел его высокомерие и отношение к людям низкого статуса, ненавидел его помешанность на боге и религии, и, думаю, у нас эта неприязнь была взаимна. Моя жизнь полностью изменилась, после знакомства с Владимиром, а жизнь Российской Империи оборвалась навсегда.