ГЛАВА ПЕРВАЯ
Некоторые события в жизни настолько преображают человека, что он теряет дар речи. Когда шесть месяцев назад мой отец убил мою мать, я не могла выговорить ни слова. Ничто из того, что я могла сказать, не помогло бы мне понять или уберечь меня от опасности, поэтому я решила вообще ничего не говорить.
За последние шесть месяцев я не сказала ни слова.
Ни брату, ни лучшему другу. Даже наедине с собой в темноте.
Я не произнесла ни звука с тех пор, как очнулась в больнице после автокатастрофы, унесшей жизнь моей матери. Сначала я находилась в состоянии шока, переваривая случившееся и пытаясь осознать масштабы потери — мои мать и отец погибли в одно мгновение.
Может быть, отца и не было в той машине, но для меня он все равно был мертв.
Он организовал аварию, которая отняла у меня лучшую часть моего мира. Мою маму. Мое сердце. Без нее в моей душе образовалась зияющая дыра.
В разгар моей душевной тоски, страх и ярость кипели под моей поверхностью. Все это было направлено на одного человека. Того самого человека, который должен был стать моим утешением и убежищем. Я так разозлилась на отца, что боялась того, что могу сказать. Что он услышит обвинения и разочарование, которыми были наполнены мои слова, и поймет, что я знаю правду.
Поэтому я не смела открыть рот.
Синяк на шее от ремня безопасности и предположения врачей о возможной травме дали мне прекрасное оправдание. Мой отец был слишком счастлив принять мое молчание. Он вернул меня домой, в жизнь, которую я больше не узнавала. Жизнь под замком.
Дни превращались в недели, потом в месяцы.
Единственное время в день, когда я могла побыть одна за стенами отцовского дома, — это во время утренней прогулки за кофе. Каждое утро мне разрешалось ходить за кофе — разумеется, под присмотром. Умберто, головорез, которому было поручено следить за мной, после первых двух месяцев перестал ходить за мной внутрь по моим ежедневным поручениям. Он стоял снаружи и разговаривал по телефону, пока я сидела за столиком со своим завтраком и размышляла о том, как вырваться из лап мафиозной жизни, которую я теперь ненавидела.
Я бы сбежала, если бы все было так просто, но так не бывает. Проблема заключалась в моем младшем брате. Я не могла его бросить, но уговорить его пойти со мной было бы непросто. Он боготворил моего отца. Всегда боготворил. Даже если бы отец разрешил нам остаться вдвоем без присмотра, убедить Санте было бы непосильной задачей. Эта дилемма мучила меня каждый день. Я ждала подходящего случая, но после шести месяцев постоянного наблюдения я с каждым днем все больше беспокоилась, что шанса не представится.
