«Поклонник» Анна Джейн

Глава 14

Несмотря на появление Габриэля в моей жизни, этой ночью я сплю спокойно, и, встав по будильнику, чувствую себя выспавшейся. Первым делом я вспоминаю Матвея и то, что он рассказал о себе. Меня охватывают нежность и жалость. Я так хочу помочь ему, но как и чем, не знаю. Я буду просто его любить – за всех тех, кто оставил его, уйдя к вечному свету. И однажды он это поймет.
Наши отношения странные, и сами мы непростые, но я, глядя на вишневый рассвет, хочу верить, что все получится. Верить нужно. Иначе совсем тоска.
«Доброе утро, волчонок, – записываю я ему аудиосообщение. – Пусть этот день будет приятным и легким! Я очень тебя люблю».
И улыбаюсь, представляя, как он будет это слушать и что ответит. Но Матвей молчит – наверное, у него много дел. Но неужели у него не найдется свободной минутки, чтобы ответить мне?
Сегодня выходной, а завтра приезжает мама, и это значит, что пришло время генеральной уборки. Весь день я привожу квартиру в порядок. К ее приезду все должно сиять и сверкать. Потом, уставшая, я сажусь за домашнее задание, то и дело поглядывая в телефон. Матвей все не отвечает. Я пишу ему еще несколько сообщений, звоню, но его телефон выключен. Я нервничаю. Я думаю, вдруг проклятый Габриэль все ему рассказал и теперь Матвей больше не захочет иметь со мной дела.
О себе он дает знать часов в одиннадцать, когда я уже начинаю сходить с ума, не понимая, куда он пропал. Матвей звонит мне и, словно ничего не произошло, приглашает на поздний ужин в ресторан.
– Где ты был весь день? – возмущенно спрашиваю я. – Почему не отвечал? По-твоему, это нормально, что я все время нервничала, не зная, что с тобой случилось?
– Со мной ничего не случилось, – отвечает Матвей. – Было слишком много работы. Я безумно устал. Давай встретимся? Я соскучился, принцесса.
О работе в финансовом конгломерате «Аутем-групп», который оставил ему отец, он почти не рассказывает – не любит эту тему. Слыша о том, что он скучал, я соглашаюсь. Не знаю, как это работает. Я просто вдруг забываю свои обиды. Он же скучал. Я тоже скучала. Мы должны увидеть друг друга.
– Только, пожалуйста, не устраивай цирка с одеждой – мне ничего от тебя не надо, – прошу его я.
Ничего, кроме его самого.
– Как скажешь, – отзывается он. – Не беспокойся об этом, это довольно демократичное место.
Он приезжает за мной через час, когда я уже собрана. Распущенные волосы, белая блузка и аквамариновые джинсы – ничего особенного, но Матвей, видя меня, улыбается и сообщает, что я красивая. Его голос такой измученный, а под глазами залегли круги, что я понимаю: что-то случилось. Видимо, на работе все совсем не так гладко, как думала я.
Перед тем как выйти из квартиры, я брызгаю на волосы духи. Матвей берет флакон и принюхивается к нему. Лепестки роз, бархат жасмина, нотки свежего грейпфрута – уверенное женственное звучание, как раз для столь позднего выхода.
– Да где же ты берешь это ванильное мороженое? – спрашивает Матвей задумчиво. – Постоянно его ешь?
– Глупый, – только и смеюсь я. – Тебя переклинило на этом мороженом.
– Я же не виноват, что ты так пахнешь, принцесса, – отзывается он.
Мы спускаемся, садимся в его машину – снова та самая, белая, и снова без Константина – и едем куда-то по вечерним улицам. Всю дорогу я смотрю на него – любуюсь, запоминаю. Я снова рисую Матвея, но уже не одного, а вместе с собой. Я впервые изображаю саму себя, и для меня это важный волнительный опыт. Мы сидим в ресторанчике на фоне панорамного вида и улыбаемся друг другу. Это автопортрет моей любви. Я подарю эту картину ему на день рождения в январе.
Ресторан находится на Арбате – аутентичный и воссоздающий атмосферу начала прошлого столетия. И кажется, будто мы находимся не в ресторане, а в особняке какого-нибудь аристократа. Изысканно декорированный зал с камином, классический дубовый паркет, кремовые стены, дубовая мебель, гипсовая лепнина, пилястры, пятирожковые хрустальные люстры – стилизация на высоте. Сюда не попасть просто так – нужно делать резерв. Но для Матвея Веселова везде открыты дороги.
В расслабляющей полутьме мы сидим за небольшим столиком и не отрываем друг от друга глаз. Матвей кажется странным, его взгляд – болезненным, затуманенным. Он держит меня за руку, но молчит. Я тоже молчу.
– Что-то случилось, – говорю я, разбивая молчание на осколки.
Не могу так больше.
– Что же? – спрашивает он меня.
– Не знаю. Ты слишком напряжен. И не говори мне, что я не умею понимать людей, – добавляю я, чувствуя, как тревога, подобно кандалам, сжимает запястья.
– Я просто устал. Хочу отдохнуть.
– Что бы ни случилось, помни, что я на твоей стороне, волчонок. – Я переплетаю его пальцы со своими. – Помни, хорошо? И если тебе нужно чем-то помочь, ты скажи, я сделаю все что могу.
– Тогда дай мне совет, – хрипло говорит Матвей. – Как я должен поступить? Один человек... один человек обидел меня, сильно. Теперь я должен что-то сделать в ответ. У меня есть возможность.
– Отомстить? – спрашиваю я, сводя брови.
Может быть, это связано с его семьей? Подробности я не спрашиваю, захочет – расскажет сам. Главное, я знаю суть.
– Это не просто месть. Это способ заглушить боль.
От его взгляда у меня мурашки по коже, и снова во мне просыпается жалость. Я крепче сжимаю его пальцы.
– Месть – это не то, что успокоит твое сердце, любимый, – говорю я.
– А я не смогу жить, если не сделаю этого. – Он улыбается так, словно уже неживой.
– Тогда сделай, – твердо говорю я. – Если так то сделай.
Он задумчиво кивает.
– Ты боишься, что станешь плохим? – спрашиваю я. – Что от тебя отвернутся? Что ты не сможешь простить себя?
– Я боюсь, что у меня не получится, – чужим голосом говорит он. – Что я дам слабину.
– Не дашь. Я буду с тобой и не дам тебе отступить, – обещаю я.
Наверное, я поступаю неправильно. Наверное, я должна отговаривать его. Наверное, я просто обязана найти причину, чтобы он оставил подобные мысли и жил счастливо.
Но я хочу его поддержать, потому что знаю – такой упрямый человек, как он, просто так не отступит. Если однажды волк взял след, то будет идти по нему до самого конца. Моя поддержка дает странный эффект – вместо облегчения в его глазах появляется обреченность.
– Я в тебя верю, – говорю я тихо. – Только не делай того, о чем будешь жалеть. Выбери лучший способ решить эту проблему. А боль... она уходит. Мы найдем способ ее заглушить.
Матвей тихо смеется, протягивает через стол руку и заправляет волосы мне за ухо.
– Спасибо, принцесса. Но знала бы ты...
– Что? – подаюсь я вперед, ловлю его руку и прижимаю к щеке, а после целую в ладонь. Целую свое холодное северное море. Тону в нем.
– ...как это тяжело.
«Знала бы ты, о чем говоришь», – читаю я в его глазах. А может быть, мне просто кажется.
– Впрочем, давай не будем думать об этом. Сейчас есть только ты и я, – добавляет он, словно приходя в себя.
Его глаза оживают, в них появляется блеск. Матвей начинает улыбаться и несколько раз целует меня взаимное притяжение не отпускает нас ни на минуту.
Нам приносят заказ – дивную форель под каким-то неведомым соусом, и мы едим, разговаривая о глупостях.
– Ты все еще хочешь увидеть северное сияние? внезапно спрашивает Матвей.
– Конечно.
«Я вижу его каждый день – в тебе».
– Скоро это случится, – загадочно обещает Матвей.
– Что это значит? – настороженно спрашиваю я.
– Пусть будет сюрпризом, принцесса, – отвечает он мне.
Я провожу кончиком языка по ободку кружки с ароматным капучино, медленно собираю им пенку. Матвей внимательно за мной наблюдает, скрестив под подбородком пальцы.
– Не делай так, – хриплым голосом просит он.