«Поклонник» Анна Джейн

Глава 3

Матвей объявляется этим утром. Когда я открываю дверь квартиры, чтобы пойти на учебу, то вижу перед собой букет цветов, и мое сердце знакомо замирает.
Поклонник. Я беру тяжелый букет стеклянными, невесомыми пальцами и вдыхаю чудесный цветочный аромат. Так пахнет пыльца фей, не иначе. Мой Поклонник. Раньше в каждом букете был только один вид цветов. Сейчас это сборник. Здесь и бархатные персиковые розы, и фиолетово-розовые ирисы, и кустовые белоснежные нарциссы, и нежно-карминовые лизиантусы – за это время я стала гораздо лучше разбираться в цветах.
– Что такое? – появляется в прихожей мама. Цветы? Красота какая! Матвей прислал?
– Не знаю. – Я отдаю тяжелый букет маме. Поставь, пожалуйста, в воду.
– Вы еще не помирились? – говорит она мне вслед.
– Мы толком и не ссорились, – отвечаю я и спускаюсь вниз.
Он что, сошел с ума? Пропал и снова будет слать мне букеты?
Я резко открываю дверь и едва не задеваю стоящего рядом с ней Матвея. Он снова выглядит как обычный парень, а не как наследник целого состояния – тяжелые ботинки, черные джинсы и удлиненная, почти до колен куртка.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я его тихо, жалея, что на этот раз не ударила дверью.
Мне хочется сделать ему больно – отомстить за то, что он сделал больно мне.
– Жду тебя, принцесса, – отвечает Матвей, глядя на меня бездонными темными глазами, и я сразу понимаю – с ним что-то не так. Совсем не так.
Выражение лица такое, будто случилось что-то ужасное. Взгляд стылый, руки безвольно опущены. Пусть он еще сотню раз скажет, что я не понимаю людей, но я как никто научилась понимать его.
– Зачем ждешь?
– Соскучился, – произносит он тихо и притягивает меня к себе.
Сначала я пытаюсь высвободиться, бью его по плечу, бью больно, но он не отпускает, прижимает меня к себе, как маленького ребенка. Желание хотя бы на мгновение оказаться рядом с ним и вдохнуть запах северного моря побеждает, и я перестаю вырываться.
Я тоже очень по нему скучала эти дни, думала о нем каждую минуту. Что он со мной сделал? Приручил? Матвей действительно стал моим наркотиком. И мне было плохо потому, что я не могла принять дозу его любви. Я обнимаю его в ответ, и сердце стучит в висках с удвоенной силой. У меня нет противоядия этим чувствам. А если бы и было, я бы вылила его в замерзающую землю.
Я цепляюсь за его пояс, боясь отпустить, но мне нужно сделать это первой. И я делаю. Отпускаю его и поднимаю голову.
– Я пропал, – говорит Матвей.
– Заметила.
– Не специально – у меня проблемы, принцесса.
– Мог хотя бы лично сказать об этом, а не через Константина, – замечаю я сухо.
– Да не мог я, понимаешь? – Он вдруг запускает пальцы в черные волосы. В его голосе – отзвуки отчаяния.
– Нет.
– Правда. Не мог. Слишком был занят.
– Ты же нашел время поужинать с Яной, – замечаю я.
Его глаза темнеют, становятся почти черными. Губы сжимаются.
– Не сходи с ума. Кто тебе это сказал?
– Яна.
– В следующий раз пошли Яну в задницу, когда она будет нести чушь, – резко отвечает Матвей.
– Она же твой друг, – замечаю я не без ехидства.
– Поэтому так и говорю. Если она еще раз устроит нечто подобное, перестанет им быть.
Мне нравится этот ответ, но я все еще зла.
– Что у тебя за проблемы?
Матвей все так же бесцветно рассказывает мне о том, что когда-то давно его отец и несколько других крупных бизнесменов создали консорциум, а после вместе с немецкими коллегами учредили девелоперский и строительный холдинг, который впоследствии стал одним из крупнейших в стране. Однако со временем они стали понимать, что немецкая компания пытается установить контроль над холдингом. И в тот день, когда пропал Матвей, конфликт достиг своего пика. Им пришлось начать юридические процедуры по защите своих интересов.
– Мы хотим выкупить их акции, – говорит Матвей. – Только знаешь, мне кажется, никто не принимал меня в расчет – все думали, что я кретин, у которого можно будет легко и просто все отобрать. Забыли, видимо, каким был мой отец.
– Ты показал им зубы? – спрашиваю я, невольно любуясь его лицом.
– Попытался, – криво усмехается он. – Не позволю выставлять себя идиотом. Это деньги моей семьи.
Он такой замученный, что мне невольно становится его жаль. Я знаю, что он очень скучал – не меньше моего. Это не оправдание, но это греет мое измученное сердце. Наверное, во мне срабатывает что-то чисто женское, нелогичное, шепчущее мне, чтобы я простила Матвея.
– Никогда больше не исчезай внезапно, – тихо говорю я. – Иначе у нас ничего не получится. Несмотря на всю мою любовь к тебе. Я ведь уже говорила я просто не выдержу, сломаюсь. Лучше остановиться сейчас, пока есть возможность, понимаешь?
– Я всего лишь пропал на несколько дней.
– Всего лишь? А ты знаешь, что я чувствовала все эти дни? Я думала, что с тобой что-то случилось! – бью я его кулаком по плечу. – А вдруг заболел? А вдруг авария? А вдруг пропал? А вдруг что-то еще, о чем я не знаю? – почти кричу я, и он ловит мои руки за запястья, поочередно целуя каждое, касается губами крохотного шрама. – Я не знала, что мне делать, Веселов! Я сходила с ума! Я ведь даже не знаю, где ты живешь, не знаю никого из твоих родных! Иногда мне кажется, что я слишком мало о тебе знаю, Матвей. Тот ли ты, за кого себя выдаешь? срывается с моих губ.
– Что это значит? – вдруг сердится он.
Но я не отвечаю – просто обнимаю его снова. Близость с ним успокаивает. Одна его рука на моей талии, вторая – на затылке. В его объятиях мне ничего не страшно.
– Не говори такие вещи, – просит Матвей, гладя меня по волосам.
Мы оба постепенно успокаиваемся.