«Поклонник» Анна Джейн

Глава 8

Оставив Ангелину одну в квартире, Матвей едет в частную психиатрическую клинику, куда привезли мать. У нее снова случился приступ, несмотря на медикаментозное лечение и психотерапию, несмотря на тонны денег, которые он платил врачам, чтобы они поддерживали ее в стабильном состоянии. Ремиссия наступала, но она не была продолжительной, обычно около полугода.
В этот раз ее звал голос маленького Андрея – его нужно было достать из шкафа, в котором ему не хватало воздуха. За шкаф мать приняла окно и принялась бить по нему руками. Слава богу, до серьезных травм не дошло – ее вовремя оттащили от битых стекол и отправили в клинику.
Матвей разговаривает с доктором, который, как обычно, назначил лечение в стационаре – в клинике есть специальные палаты и медперсонал для особых пациентов. А после идет к матери. Внешне он остается спокойным и уверенным, а вот внутри все сжимается. Он ненавидит эту клинику, болезнь, запах лекарств и в то же время любит мать и безумно хочет помочь ей хоть как-нибудь.
Сначала, когда Матвей только ступил на первый круг своего личного ада, он наивно полагал, что деньги способны на все, даже на исцеление. Однако быстро понял, что это не так. У него были деньги, целое море этих проклятых денег, но помочь матери они не могли.
– Андрей, ты стал ходить в спортивный зал? улыбается мать совершенно обычной своей улыбкой.
И это больше всего его пугает. Болезнь таится под маской самых привычных вещей. С первого взгляда ничего и не поймешь, грань слишком тонка.
– Да, стал, – не спорит Матвей, садясь рядом. Руки у матери забинтованы из-за порезов.
– Молодец, солнышко, – хвалит она его. – А зачем меня сюда привезли? Я бы хотела поехать домой.
– Тебе нужно немного полечиться.
– Зачем? – пожимает она худыми плечами. Я хорошо себя чувствую. Кроме того, завтра запись в салон красоты и плановый осмотр Фреда в ветеринарной клинике.
– Я перенесу запись на следующую неделю, обещает Матвей. – Побудь немного здесь.
– Но я здорова, Андрей! Абсолютно здорова! начинает доказывать мать. – И вообще, мне кажется, что здесь держат сумасшедших.
– Только неделя, – обещает Матвей, хотя понятия не имеет, на сколько мать попала в клинику в этот раз.
– Приезжай ко мне чаще, милый. И скажи Матвею, чтобы тоже приезжал ко мне. Я очень по нему скучаю, очень. – В ее голосе появляются слезы.
Матвею хочется сказать ей, что он здесь, но он сдерживается.
– Он скоро приедет. У него проблемы на работе. Что случилось с руками, мам? – спрашивает он словно невзначай.
– Разбила вазу, – хмурится она. – Ту, которую подарила бабушка. Плохой знак. Вдруг что-то случится? – внезапно впивается она пальцами в руку сына. – Вдруг что-то произойдет?
– Все будет хорошо, – успокаивает он ее. – Ты просто стала слишком впечатлительной. На свадьбах бьют посуду к счастью, помнишь? Ваза тоже разбилась на счастье, мам.
– Хочу побывать на ваших с Матвеем свадьбах, вздыхает мать. – И внуков хочу увидеть.
– Скоро увидишь, – снова обещает Матвей, и она тепло ему улыбается, гладя по волосам.
– Выбери достойную девушку, сынок, – говорит она абсолютно нормальным голосом, – не смотри на богатство или красоту. Выбери ту, которую будешь любить сердцем, а не глазами или головой. Как твой отец любил меня. Хорошо?
– Хорошо.
– Обещаешь, сынок?
– Обещаю, мам.
Она обнимает его и плачет. И снова говорит, что соскучилась по Матвею.
– Я не видела его несколько лет, – говорит мать жалобно. – Когда же он наконец придет?
Лицо Матвея темнеет.
– Скоро, – едва сдерживаясь, говорит он. – Скоро. Потерпи, мам. Ладно? Я обещаю, что он придет.
Он уходит, так и не сказав, что Матвей – это он и есть. И что Фред, их верный пес, умер еще несколько лет назад.
После посещения клиники у него подрагивают пальцы, и несколько минут Матвей сидит в машине, не трогаясь с места и пытаясь прийти в себя. Когда у матери приступы, ему всегда плохо.
Раньше он чувствовал себя безмерно одиноким, вынужденным в одиночку сражаться против целого мира, но сейчас Матвей вдруг осознает – у него есть Ангелина. То, что любимую девушку тоже придется отправлять в психиатрическую клинику, возможно, в эту же самую, его безмерно пугает. Но он настроен решительно: все расскажет своей принцессе, и они вместе смогут решить эту проблему – убить Розу, демона, спрятавшегося в ее теле. Матвей хотел поговорить об этом с Ангелиной еще вчера, но не получилось, однако сегодня он сделает это.
Касаясь шрама на подбородке и бездумно глядя на облетающие деревья рядом со зданием клиники, Матвей думает, что обязательно поговорит с Князем насчет игры. Разумеется, он выберет любовь, а не убийство. Уже выбрал. Однако Князь и даймоны будут жаждать зрелищ – ради этого они собираются под черными знаменами «Легиона».
Или он убьет Ангелину, отправившую на тот свет его брата, или умрет сам – таковы были изначальные правила. Но умирать Матвей не намерен – он предпринимает все меры предосторожности, чтобы противостоять клубу. Только делает это осторожно, чтобы Габриэль ничего не заподозрил.
До дня игры и оглашения результатов он и Ангелина в безопасности.
Забавная штука жизнь. Они с Андреем оказались не просто влюблены в одну девушку. Они оба должны были добровольно отдать за нее жизнь.
Все считали, будто Андрей совершил самоубийство. Написал предсмертную записку и спрыгнул с крыши. Поцеловал вечность в ледяные губы. Классика. Но Матвей в это не верил. А еще Матвей мог остановить брата. Но не успел. Опоздал на какие-то минуты. Тоже классика.
В тот поздний промозглый осенний вечер Матвей приехал к Андрею поговорить – хотел обсудить с ним юбилей отца, к тому же и матери он обещал присматривать за младшим братом. Матвея ужасно раздражало его поведение и пренебрежение семьей и деньгами, и как-то раз он даже вмазал Андрею по морде – впервые в жизни. Но постепенно их отношения выровнялись... Матвей остановил машину около унылой старой высотки – единственным плюсом этого отдаленного района было наличие свободных мест на парковке – и направился к подъезду брата. Дул ветер, шел дождь, и погода была крайне скверной.
Будто бы предупреждала.
– А кто там, на крыше? – спросила проходящая мимо Матвея женщина с зонтиком.
– Не знаю, – пожала плечами ее спутница. Подростки часто балуются. Мода у них такая – по крышам лазить, фотографии делать.
Матвей поднял голову и тоже увидел на крыше дома неясную мужскую фигуру. Впрочем, ему было все равно. Он зашел в нужный подъезд и неторопливо направился на второй этаж. Каждый раз, когда он оказывался в этом доме, им овладевала легкая брезгливость. Матвей привык совсем к другой жизни. А вот Андрей хотел обычной жизни. «Как у всех», – повторял он сам.
Дверь в квартиру оказалась открыта, что тотчас насторожило Матвея, и он, недолго думая, забежал внутрь. Типовой дом, заурядный ремонт, обычная обстановка – абсолютно серая квартира. Легкий творческий беспорядок – в отличие от старшего брата, Андрей не любил аккуратность. И тишина.
На кухне Матвей увидел стоящую на столе кружку с еще не остывшим чаем. Под кружкой лежал сложенный вдвое лист. Матвей тотчас развернул его. Это была предсмертная записка. «В моей смерти прошу никого не винить. Мама, папа, брат, простите, я больше так не могу».
Первые несколько секунд у Матвея был ступор. Он с ужасом вглядывался в строки, написанные, без сомнения, рукой брата. Мелкий почерк с завитушками и наклоном влево был ему хорошо знаком. После Матвей рванул в ванную – подумал почему-то, что Андрей может быть там: перерезал вены и ждет смерти. Затем обшарил весь дом. Но брата нигде не нашел.
Затем вдруг вспомнил человека на крыше, и у него в голове все мгновенно сошлось. Еще не успевший остыть чай, записка, крыша высотки...
С обжигающей душу уверенностью, что там, наверху, был его брат, Матвей выбежал из квартиры и бросился к лифту. В доме он был один и то ли не работал, то ли был занят – сколько Матвей ни жал на кнопку вызова, лифт не шел. Тогда он помчался наверх так быстро, как только мог, преодолевая этаж за этажом и думая только о том, как спасти брата. Не успел.
Когда Матвей появился на крыше, Андрей уже спрыгнул. Матвей плохо помнил, что было дальше. Как он кричал от отчаяния и горя, как оказался внизу, как увозили брата. Он отчетливо запомнил только ее лицо – лицо девушки брата, которое увидел в собравшейся толпе зевак. Лицо Ангелины Ланской, которое мелькнуло и исчезло – тогда ему даже показалось, что это галлюцинация.
Возможно, если бы отец остался жив, он бы сразу заподозрил неладное и подключил бы все свои связи, чтобы понять, действительно ли его младший сын был способен на такой поступок. Однако отца не стало не выдержало сердце. Мать, красивая ухоженная женщина, знающая себе цену, стала совсем другой – погруженной в себя. Матвей, выдернутый из комфортной среды, в которой он беспечно существовал, сам едва не сошел с ума – на него вдруг разом свалилось все. Двойные похороны, болезнь матери, бизнес. Он не знал, за что хвататься и что делать, и с трудом справился со своим горем. Не мог не справиться.