Испорченный король (адаптация)

25 часть

— Верю во что?

— Что ты ничего не делала! — мой голос повышается. — Ты подписала моë свидетельство о смерти в первый же день. Ты, должно быть, знала, что они нацелятся на меня.

— И почему я должна была это знать?

— Вся чертова школа кланяется тебе. Ты действительно думала, что они оставят меня в покое после того, как так красноречиво объявила, что уничтожишь меня?

Она ухмыляется с садистской усмешкой.

— Я не виновата, что меня так любят.

— Ты даже не сожалеешь об этом, не так ли?

— Нет.

Что-то сжимается у меня в груди. Не знаю, почему я думала, что она проявит немного раскаяния.

В бесчувственном монстре нет раскаяния.

Я встаю и бросаю салфетку ей в грудь.

— Спасибо за разъяснения. Хорошего тебе дерьмового дня.

Она хватает меня за запястье и тянет вниз так быстро, так сильно, что я вскрикиваю, падая обратно на что-то теплое.

На еë колени.

Я сижу у неë на коленях.

Мое сердцебиение учащается, когда я оказываюсь так близко. Так близко, что мы дышим одним воздухом.

Еë лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, и наши носы почти соприкасаются. Еë рука обвивается вокруг моей талии в стальном, почти болезненном захвате, и еë глаза останавливаются на моих губах, когда она говорит:

— Я сказала, что ты можешь уйти?

Требуется все мужество, чтобы игнорировать еë близость. Я сосредотачиваюсь на еë лице, несмотря на желание посмотреть на еë губы.

— Я пытаюсь понять, Лиса, я действительно пытаюсь, но это невозможно. Ты два года превращала мою жизнь в ад, а теперь хочешь сблизиться со мной, даже не извинившись? Неужели ты думаешь, что я забуду обо всех этих мучениях только из-за присутствия твоего величества?

Она продолжает любоваться моими губами своим пристальным взглядом.

— Как думаешь, у тебя есть выбор, милая?

— Каждый раз, смотря на тебя, я вспоминаю, как я была заперта в душе в течение пяти часов, пока Пак не нашла меня. Помню, как кто-то украл мою спортивную одежду, и я притворилась, что у меня болит голова, чтобы не тренироваться в тот день. Помню, как мне поставили подножку в кафетерии в первый день, когда я вошла туда. Помню, как меня называли Учительской Шлюхой и обвиняли в том, что я спала с ними. Помню, как меня ненавидели за то, что я была собой! — я задыхаюсь после своей вспышки, мое сердце почти выпрыгивает из горла.