Демон счастливой надежды

Скорость

Весь день я обдумываю различные способы убийства Тома Каулитца. Не могу рассуждать ни о чем другом, кроме его уничтожения. Как назло, он не появляется в университете: его нет ни в столовой, ни на занятии по философии. Каулитц будто растворился, предчувствуя свой страшный конец.

Я отдаю мистеру Блэку статью, и он, не читая, говорит:
– Очень хорошо. Ну как впечатления от работы журналистом?
– Вы были правы. Возможно, мне стоит задуматься о писательстве.
На его лице появляется легкая улыбка, кажется, он доволен тем, что я согласилась с его мнением. Мистер Блэк откидывается на спинку стула и откладывает мою работу на стол.

– Журналистика требует жесткого подхода, но я не увидел в вас жесткости, мисс Кэнсингтон. Вы решаете проблемы дипломатическим путем и часто не в свою пользу.
Мне хочется возразить, ведь он ничего обо мне не знает. Я не конфликтую не потому, что у меня такой характер, а потому что я совершенно одна, и заступиться за меня некому.

– Мия, – он указывает на меня пальцем, – почему вы соврали тогда на парковке? Думаете, я не наслышан об Томе Каулитце и его выходках?
Мне нечего ответить. Да, я решила взять вину на себя, ведь прекрасно понимала, что Тома не накажут, а он в свою очередь начнет сильнее меня изводить. Вместо того, чтобы бросить ему вызов, я замяла конфликт.
Видимо, мистер Блэк догадывался об этом с самого начала и потому захотел проверить меня, дав такое сложное для первокурсницы задание.

– Возможно, вы правы, – говорю я, опуская взгляд.
– Вам есть, чему поучиться у этого сорванца. Несмотря на все его выходки, он волен делать то, что ему хочется. В нем есть стержень.

В глубине души я с ним не согласна, но решаю не спорить и прощаюсь, отчего мистер Блэк вновь убеждается в мягкости моего характера.
Я ухожу, отмечая возникновение странного чувства. Рядом с Томом во мне появляется тот стержень, о котором говорит преподаватель, но страх все равно берет верх над желанием измениться. Я прогибаюсь под любыми проблемами, бегу от них, когда нужно упрямо смотреть им в глаза.

Я выхожу на парковку и внезапно замечаю счастливое лицо Тома. Он стоит возле своей машины, опершись о нее задом, и попивает пиво. При виде меня на его лице появляется злорадная ухмылка.
Каторга продолжается.

Хочется подойти и врезать ему по довольной физиономии за то, что он рассорил меня с Арэсом. Я собираю всю волю в кулак, чтобы хорошенечко ему вмазать. С каждым шагом набираюсь решимости, готовясь к удару.
– Что с твоим лицом, Ми? – Чеширская улыбка обескураживает, а сердце начинает предательски биться как сумасшедшее. – Живот болит? – Том изображает беспокойство, но его хитрые глаза не врут: он все знает.