Демон счастливой надежды

Письма

Письма
Сквозь ресницы вижу проблески света и щурюсь. Перед глазами что-то мелькает и щекочет теплом, но мне так лень просыпаться. Впервые за долгое время меня не мучили кошмары. Я чувствую легкость и безмятежность, хочется продлить этот момент, пока сон окончательно не исчез.
Переворачиваюсь на другой бок, чтобы снова погрузиться в сладостный мир Морфея.
– Черт! – шепчет кто-то.
Слышится возня, больше похожая на борьбу. Меня укрывают одеялом, пропитанным сладким перцовым ароматом, шум прекращается, и я ощущаю на себе взгляд. На лице появляется улыбка, а сердце радостно трепещет, когда он обнимает меня. Демон прижимает меня к себе, и я чувствую всем телом его тепло и слышу дыхание. Это один из лучших снов в моей жизни.
– Том, – шепчу я, надеясь, что это реальность.
– Я здесь, – тихо отвечает Каулитц.
Мои пальцы касаются его руки, и я нащупываю на костяшках раны, затянувшиеся корочкой. Адам зарывается лицом в мои волосы и крепко обнимает. Рядом с ним становится спокойнее, и мне кажется, что теперь все будет хорошо. То, что я чувствую к Демону, гораздо больше влюбленности. У меня перехватывает дыхание, и я вновь ощущаю себя маленькой девочкой.
Том отстраняется: наверное, хочет встать, и я собираюсь помочь ему, но он отмахивается и медленно поднимается сам.
– Я в душ, – тихо говорит парень, выходя из комнаты.
Это самое странное, но такое уютное утро в этом городе. Еще никогда я не чувствовала столько нежности от Тома. Зверь спрятал когти, и наконец успокоился. Но надолго ли?
Я спускаюсь на кухню и готовлю омлет с ветчиной, убираю со стола бьющиеся предметы и на всякий случай прячу ножи, уже подумывая завести пластиковую посуду. На лице появляется улыбка, когда мой взгляд падает на потрепанный цветок. Кажется, все это было вчера. Две мучительные недели моментально забываются, уходят в небытие, когда я вижу искреннюю улыбку, которую довелось увидеть не каждому человеку.
Каулитц выглядит намного бодрее, хоть глаза у него до сих пор уставшие, будто он не спал все те дни, что мы не виделись. Он молча садится за стол и наблюдает за тем, как я аккуратно перекладываю омлет со сковородки в тарелку.
– Как ты себя чувствуешь?
Демон улыбается подбитыми губами и тихо отвечает:
– Жить буду.
Я сажусь напротив. Мой взгляд падает на жестяную коробочку на тумбочке, и я понимаю, что есть что-то важное в этих письмах, раз Том так усердно пытался их вернуть. Кому-то захотелось узнать о давней любви моей мамы, и, кто бы это ни был, он представляет опасность.
Я должна узнать все, что знает Том.
– Спасибо, – говорю я, – за то, что вернул письма.
– Ми, я не должен был так поступать на гонках. Прости, что обидел тебя.
Сам Том Каулитц, Демон города, просит у меня прощение. Казалось бы, всего шесть букв, слово, которое я слышала от многих, такое обыденное и простое. Но из его уст оно звучит по-особенному.
Том никогда ни перед кем не извинялся.
– Ты согласился на ставку, зная, что эти письма у него?
Каулитц кивает.
– Это Рик залез в твой дом, но действовал он по поручению другого человека.
Его взгляд становится задумчивым, и парень стискивает кулаки.
– Том, расскажи мне все, пожалуйста.
– Ты должна уехать, Ми.
– Нет, я никуда не уеду, пока не узнаю, что случилось с моей мамой.
Он глубоко вздыхает, встает из-за стола и поднимается наверх.
Что, черт возьми, происходит? Как моя мама связана с Томом? И почему в историю восемнадцатилетней давности втянуто столько людей?
Вопросы потоком наполняют мой разум. Кажется, сейчас у меня лопнет голова. Мы жили простой жизнью: мама работала медсестрой, а я училась в школе. И не было ничего необычного! Все как у всех. Работа – дом, учеба – дом. Мама всегда говорила о своих детстве и юности с улыбкой, но никогда не разглашала причину переезда в Лос-Анджелес. Признавалась только, что ей захотелось перемен. Когда мы приезжали к бабушке, та всегда предлагала переехать обратно, но мама наотрез отказывалась.
Том спускается со своей кожаной курткой, достает из кармана письма и передает их мне. Я открываю первый конверт, и у меня отпадает челюсть, когда я вижу знакомый почерк.

Дорогой Джон.
Ты всегда читал меня как раскрытую книгу.
Увы, твой мир для меня так и остался загадкой.
Время, что мы провели вместе, было сказочным, но ты знаешь, что я не могу поступить иначе.
Как жаль, что нельзя повернуть время вспять.
Я тебя люблю каждой клеточкой своего тела! Когда мы видимся, мне больно притворяться, что мы друг другу чужие.
Но выбора нет.
Нам нельзя больше видеться. Нужно отпустить друг друга.
Прости меня, что все так получилось.
Сарра.

Том садится за стол и продолжает есть с невозмутимым видом, а я открываю второе письмо дрожащими руками.

Милый Джон!
Мама до сих пор злится, что ты появился на моем пути. Она не знает тебя, думает, что ты представляешь угрозу моей жизни, и не видит никакого будущего.
Не злись на нее. Ведь совсем недавно я сама заблуждалась и побаивалась тебя.
Ты не тот, кем тебя видят другие. Они способны только сплетничать. Мы оба знаем, кто по-настоящему опасен. Вспомни, что они сделали с Амандой!
Мне страшно, Джон. Ты же знаешь, что я готова сбежать с тобой хоть на край света, но что с нами будет, если он нас найдет?
Я не хочу жить с монстром.
Сарра.

Я перечитываю письма несколько раз и не могу поверить своим глазам. Она все-таки решила сбежать. Но почему ничего не получилось? Их письма пропитаны необычайной любовью и нежностью. Оба готовы были пойти на что угодно ради счастья друг друга, но жизнь их разлучила. Почему?
– Откуда это у тебя? – спрашиваю я Тома. – И кто этот Джон?
Адам отпивает кофе и вздыхает. В серых радужках глаз мелькает странная грусть.
– Джон Каулитц, – тихо отвечает он, – мой отчим.