Демон счастливой надежды

Грязь

«Арэс, прошу, поговори со мной, я не хочу с тобой ссориться».
Я отправляю уже третье сообщение за утро и не получаю ответа, пусть они сразу отображаются прочитанными. Неправильно так начинать день, но у меня никак не получается унять совесть. Я ничего не обещала Арэсу, более того, имею право общаться с кем захочу, но меня сильно тревожит, что мои поступки доставляют ему боль.
Стук в дверь отвлекает от плохих мыслей, а совесть затихает – явный признак того, что поблизости Демон города Статен-Айленд.

– Неужели в этот раз дверь останется целой? – Я изображаю удивление, и тогда Том назло мне резко захлопывает ее.
– Я же пошутила!
Каулитц заходит в дом с двумя коробками пиццы и кладет их на стол. Его взгляд пуст, лицо не выражает эмоций, будто мысли витают где-то далеко. С ним что-то не так, но я не задаю лишних вопросов. Человеческая душа – потемки, душа Тома – жуткий лабиринт.
– Четыре сыра, – говорит он и подвигает ко мне коробку. – Никакого мяса.
Открываю картонную крышку и вдыхаю ароматный запах плавленого сыра. Не в моем стиле завтракать фастфудом, но сегодня хочется вредной еды. Том жует кусок пиццы с мясом и, не отрываясь, рассматривает меня пустым взглядом, отчего становится не по себе.

– Что-то случилось? – не выдерживаю я и тут же жалею о заданном вопросе.
Глаза Демона темнеют, наливаются злостью. Он сжимает кулаки, и я замечаю на костяшках свежие ссадины.
– Я тебе лучшая подружка, чтобы делиться потаенными секретами? – холодно выплевывает он, вводя меня в ступор. За пеленой гнева таится нечто странное, несвойственное Тому Каулитцу, и это заставляет мое сердце сжаться от жалости. Он взволнован. В его глазах – огромный поток мыслей, а его грубые ответы говорят за него: он пытается утаить от меня что-то важное.
Забираю его кусок пиццы и откусываю, смакуя во рту. Уже лет пять не ела мясо, и от забытого вкуса сводит живот: такое сильное удовольствие я испытываю в данный момент. Никогда бы не подумала, что так соскучусь по говядине.

– Ты же веган? – Каулитц недоверчиво вскидывает брови.
– Кто тебе это сказал?
Мое поведение его явно удивляет, более того, заставляет улыбнуться. В темно-карих глазах тают кусочки льда. Том смотрит, как я нелепо поедаю угощение, пачкаясь и ругаясь, когда начинка сваливается с теста, и усмехается. Палитра настроения Каулитца меняется с каждой секундой, и я не успеваю анализировать оттенки его чувств.