Грация королевы небес. Тайна Дженни #2

Глава 30

Дженни открыла глаза сразу, как прозвенел на телефоне ее будильник. Как хорошо, что она поставила его на нужное время, иначе бы проспала.
Время раннее, но сквозь занавески уже показались лучи солнца. Как она вчера уснула так быстро? Укладывала Джулио, гладила его, рассказывала сказку, которую он просил, и уснула. Проспала всю ночь даже не раздевшись.
Кто-то в их комнате шелохнулся, чем привел ее в легких испуг. Она приподнялась с кровати и увидела Чонгука: он сидел в кресле и дремал, видимо, звук ее будильника нарушил его покой.
Чонгук... Что он делает здесь? Проспал так всю ночь? Смотрел на них и уснул?
Она быстро соскочила с кровати, и он открыл глаза, понимая, что даже в кресле было удобно спать.
— Что ты здесь делаешь? — Прошептала Дженни, чтобы не разбудить Джулио.
— Сплю, — спокойно ответил он, — как видишь. Ты задаешь мне вопросы, а сама не готова ответить на мои?
Руки Дженни задрожали, она взглянула на спящего мальчика, понимая, что волнуется.
— Давай сейчас без вопросов.
Чонгук встал с кресла нависая над Дженни. Уже молча, потому что она права — здесь не место для выяснения отношений. Пока он сидел и смотрел на них спящих, то в голове каких только мыслей не было. Он перебирал все варианты, задавал мысленно вопросы, ответы на которые он хотел бы слышать от Джен.
— Хорошо.
А внутри все снова вскипело, и с каждой секундой гнев нарастал. Только этот дом не место для выяснения отношений. Они уедут отсюда довольные и счастливые, чтобы хозяева остались удовлетворены. И чтобы Джулио не переживал.
Чонгук спустился к завтраку чуть позже Дженни — она уже сидела за столом с отцом, а Амели намазывала ей тосты с клубничным джемом. Наверняка между ними был разговор на тему, о которой Чонгук догадывался, но сделал вид, что даже близко ее нет в мыслях.
— Чонгук, — улыбаясь произнесла Амели, — доброе утро. Скажи, что едят итальянцы на завтрак? Я приготовила тосты с джемом, круассаны с шоколадом, кофе, чай и соки.
— Доброе утро, — Чонгук в ответ улыбнулся хозяевам, но избегая взглядом Дженни,
— все тоже самое.
— Принято считать, что у французов самый скудный завтрак. В общем, я наверно с этим соглашусь, но в нашей семье этого хватает, — вставил Жак, указывая на пустое место за столом, — приятного аппетита.
— Я вообще не имею привычки завтракать плотно, — Чонгук сел на это место как раз напротив Дженни, — кофе будет достаточно.
Дженни практически молчала весь завтрак, понимая, что не выспалась, переволновалась. Она лишь поддакивала и кивала, пока остальные обсуждали прелести сельской жизни.
Чон был расслаблен, и это ее настораживало больше, чем его странные взгляды.
— Пойду попрощаюсь с Джулио, и нам надо ехать, — она встала из-за стола, смотря на часы. Чонгук уже тоже хотел встать, но голос мальчика его остановил — Джулио проснулся сам. Дженни тут же подбежала к нему и присела рядом, что-то шепотом говоря ему на ухо. Он лишь соглашался и кивал, что-то повторял за ней. А потом она просто прижала его к себе так крепко, что эти объятия ощутил даже Чонгук. Он тоже вышел из-за стола чтобы попрощаться с мальчиком.
— Вчера мы с тобой хорошо сдружились, парень, — Чонгук протянул ему руку, после того, как Дженни наконец выпустила его из объятий, — надеюсь, что увижу тебя снова.
Джулио зачаровано смотрел на грацию капитана: на форму, на золотые погоны, на фуражку, которая ждала Чонгука на ручке чемодана. Любому мальчику понравится такая форма, который говорит о мужественности и силе мужчины.
— Я буду ждать, — Джулио пожал Чонгуку руку, — а можно будет покататься на самолете?
— Конечно, — подмигнул Гук и отошел от ребенка, взглядом давая понять Дженни, что пора выходить. Им еще лететь до Парижа, проводить брифинг. Вот на брифинг он уже не успевает, поэтому позвонит по дороге Хансу и попросит все сделать вместо себя. Ханс ответственный, он будет только рад помочь.
Прощание с хозяевами дома не затянулось: Джен всех обняла и поцеловала. Жак напомнил, что ждет ее сразу по окончании смены.
— Если хочешь, мы можем поехать на Мальту.
Но Дженни мотнула головой и улыбнулась Амели, получив такую же улыбку. И только сейчас она поняла, что не хочет уезжать. Не хочет садиться с Чоном в одну машину. Предчувствие было нехорошим. Сердце сжалось от жалости к себе за то, что сейчас она наверняка получит от него тысячи обвинений.
— Люблю тебя, — прошептала она так тихо Джулио, что почти никто не слышал. Мальчик готов был уже заплакать, но держался, пытаясь не дать волю эмоциям.
Выйдя во двор, сев в машину, Дженни еще раз помахала рукой всему семейству Ким и отвернулась. Машина тронулась, и как только Чонгук проехал одну улицу, резко остановился. Он не мог больше молчать! Может быть, он поступит неправильно, что сейчас накричит и потребует объяснений, но черт, он обязан знать правду:
— А теперь я требую объяснений! Все! От начала и до конца!
Она видела его в гневе лишь раз, когда он вмешался в диалог между Натали и Тэхеном. Тогда Чону было не узнать, а сейчас и подавно: ни намека на прежнего Чонгука, только свирепый мужчина, который кажется чужим и страшным.
Но Дженни не думала сдаваться и прятаться лишь от одного твердого голоса, она ничего не сделала такого, чтобы на нее кричали:
— Что ты хочешь знать, я не понимаю...
— Как можно было промолчать насчет такого? Как? — Не унимался он, — я не слепой. Ты мать Джулио! Ты не имела права скрыть от меня ребенка, Джен!
Она прижалась к спинке кресла и сглотнула, ощущая холод в руках и ногах:
— Не правда! Джулио не мой сын! И к тебе он не имеет никакого отношения! Он сын Седерика...
— Ты думаешь, что я поверю в то, что Седерик дал ребенку итальянское имя? Его жена не итальянка, это сболтнула мне Амели. Не надо мне лгать!
Он почти ткнул в нее пальцем, пытаясь совладеть собой, но это плохо получалось. Чонгук отличался тем, что если он вспылил, то остановиться было очень сложно. Но перед ним напуганная Дженни, для которой он на данную минуту не видел прощения:
— Лгунья! Ты поступила глупо и необдуманно...
— Прекрати кричать! — Крикнула Дженни, — мы опаздываем на самолет!
Самолет! Чонгук про него забыл, но пришлось нажать на газ, может, хоть езда остудит его.
Машина поехала, Чон следил за дорогой и пытался дышать глубоко. Он впервые сорвался так круто, не узнавал себя, не узнавал даже свой голос. Но он не узнавал и Дженни! Рядом сидела любимая женщина, которая резко стала чужой.
Он так же молчал во время управления самолетом, здесь не место ругани и эмоциям. Совершить фатальную ошибку под воздействием гнева не хотелось бы. Теперь жить хотелось как никогда. Но пока он пилотировал, то думал о дальнейшем, о том, что могло бы быть и что есть сейчас. Хорошее отмщение придумала для него Дженни — лишить родного ребенка!
Как хорошо, что лететь совсем недолго, но они задержались у дома, опаздывали на рейс, а еще осмотр самолета, который Чонгук всегда делает сам. Ханс уже провел брифинг, написал сообщение, что все успешно и ждет капитана на борту самолета.
Как только Чонгук остановил самолет, нервно ступил на теплый асфальт, гнев усилился — он долго молчал, но очень много думал.
Быстро достав багаж с самолета, они покатили чемоданы к Боингу-787, пришлось зайти в здание аэропорта по другому входу, чтобы попасть по телетрапу в самолет.
Дженни думала, что Чонгук остыл, у нее самой слов уже не было, только стучащее внутри сердце. Она второй раз испугалась этого человека, побледнела, а руки дрожали. Хотелось глотнуть воды, а лучше запить этой водой какое-нибудь успокоительное.
Она вошла в салон первая, не увидев никого из своего экипажа. Но они должны быть уже внутри, просто осматривают кабинки и готовят салон к принятию пассажиров.
— Ты не имела права так поступать и решать за всех, — обернулся к ней Чонгук, когда она свернула в салон, — ты плохая мать, Дженни! Самая отвратительная из всех женщин! Твой сын называет тебя по имени, потому что видит тебя так редко, что забыл, кто его мать! Что он знает об отце?
— Чонгук, — попыталась остановить его Дженни, но это получилось тихо и почему-то хотелось плакать, — ты ничего не знаешь!
— Отец улетел на Марс? Или разбился? Или воевал и его убили? — Он продолжал и продолжал сыпать ее вопросами и догадками, а она не знала, как от них отбиться. — Ты не имела права решать за меня мою жизнь! — Рявкнул он, прекрасно зная, что если бы она пять лет тому назад сказала новость о том, что беременна, то Чонгук не остался бы с Лисой. Никогда! Он бы выбрал того, кого любило его сердце! Он так много думал о совместных детях с Дженни, что в голове не укладывалось, как она могла решить за него его же жизнь. И жизнь их сына.
— Чонгук! — Дженни уставилась на него большими глазами, полными ужаса и страха, — Джулио сын Чеен и Юнги.
Чонгук замолчал и встал как вкопанный, пытаясь проанализировать теперь эту информацию. Сын Чеен и Юнги! Вот почему Джулио называл Дженни по имени! Но он в это не верил!
— Дай мне свое летное удостоверение! — Требовательно произнес он, — сейчас же!
Дженни вздрогнула, понимая, что он не тот человек, который просто так поверит кому-то. Ему нужны были факты и доказательства.
— Что здесь происходит? — На их голоса с кухни вышла Жизель, озабоченная криками. Она смотрела на них и ничего не понимала. Юна тоже вышла в первый салон, потому что думала, что Чонгук отчитывает кого-то из сотрудников аэропорта. Но она ошиблась, увидев перед собой картину: взбешенного капитана и испуганную Дженни. Что могла она сделать не так, как хотел бы он?
— Летное удостоверение, Джен! Немедленно!
Она лишь выдохнула весь воздух из себя, хватаясь за стенку кабинки и мотнула головой, не смотря в его глаза:
— Не дам.
А вот Чонгук вдохнул в себя больше воздуха и отступил от нее на шаг назад:
— Готовься к суду! Как только мы закончим все рейсы, мой адвокат свяжется с тобой! И потом решим, кто отец, а кто мать.
Он отвернулся и пошел к себе в кабину, а к Дженни уже подошла Жизель, задавая вопрос:
— Что с ним?
Но Дженни не могла сказать ни слова, руки все еще дрожали, сердце выпрыгивало из груди и подступало к горлу.
— Надо ей дать отдых, пусть Сухо поработает в первом салоне, — тут же вмешалась Юна, касаясь плеча Дженни, но та лишь мотнула головой и наконец произнесла:
— Не надо, я в порядке. Мне надо работать.
Работа ее отвлечет! А зарывшись в подушку, она будет прогонять все слова Чонгука. Боже, какой он страшный мужчина.
Тэхен тоже подоспел, но опоздал и поэтому ничего не понял. Он только слышал голос капитана. Джен провинилась перед ним? А казалось, что связь все крепнет и крепнет.
— Все хорошо, — Дженни произнесла эти слова уже четко, — я работаю и ничего не меняется.
Но изменилось многое. Она на ватных ногах прошла к своему салону, чтобы взглядом оценить все ли в порядке. Но взгляд ни за что не цеплялся.
— Так, — скомандовала Жизель, — все по своим местам. Скоро пассажиры начнут заходить.
Чонгук надел зеленый сигнальный жилет и вышел из самолета. Ему требовался воздух! Много воздуха! И пока он осматривал самолет, позвонил матери:
— Без лишних вопросом, мама, я хочу, чтобы ты прислала мне фотографию, где мне пять лет. Помнишь, когда мы с тобой и папой отдыхали на пляже Мондело? Кажется, она была в твоем альбоме.
— Чонгук, — завопила Лучиана, — здравствуй, сынок. Конечно помню. А что навело тебя на воспоминания? Вы на том пляже?
— Нет, эта долгая история. Расскажу, как только вернусь в Рим. Думаю, что тебе это будет интересно тоже. А пока пришли мне фотографию.
Он отключился и засунул телефон в карман, продолжая осмотр самолета. Когда только он увидел Джулио, то сложилось ощущение, что он его где-то видел. Не мог понять где. Глупый!
Тут же пришло сообщение, Чонгук моментом его открыл, смотря на себя маленького. Он прекрасно помнил эту фотографию. Когда люди вырастают, взрослеют, то чаще меняются. Он увидел в Джулио себя же. Вот почему ребенок показался ему знаком, люди часто забывают, как выглядят в детстве.
Чьим бы сыном Джулио не был, Дженни он вряд ли простит. Такое не скрывают.
Неохотно он пошел наверх в кокпит, желая уже выкинуть последние часы жизни на время полета. Нужна ясная голова и максимум внимания.
Он молча прошел к себе, даже не посмотрел на Дженни, которая вздрогнула при виде него. Зато на нее перевела сочувственный взгляд Жизель, а Юна коснулась плеча:
— Вы с Чоном были знакомы еще...
— Еще далеко до «Charlemagne», — кивнула та совсем не улыбаясь. Надо было работать, все остальное — потом.
— Не расстраивайся, он отойдет, — сочувственно произнесла Юна, но как и Дженни не верила в это. А сказать что-то было надо.
— Не думаю.
Хотелось сбежать с этого самолета в маленькую деревушку Мустье-сен-Мари, забыть о Чонгуке, о «Charlemagne». Отчасти это Чонгук во всем виноват, это с его подачи в этой авиакомпании. Вот же судьба, ничего не скажешь!
Пока Дженни корила себя, на борт начали подниматься пассажиры, пришлось улыбаться и делать вид, что в ее жизни все прекрасно. Эти люди улыбались в ответ, но Дженни не замечала улыбок. Она была как кукла без эмоций и чувств, все мысли были далеки отсюда. Даже красные заплаканные глаза Момо не стали поводом, чтобы отвлечься от своих проблем. Она лишь мотнула головой и опустила взгляд в пол, что свидетельствовало о том, что в ее жизни тоже не все пошло гладко.
Пассажиры шумным потоком зашли и сели на свои места. Ей даже показалось, что грозный мужчина вдруг улыбнулся. Или только показалось? Дженни не сразу обратила на это внимание, а потом было уже поздно разглядывать.
— Дамы и господа, мы вновь приветствуем вас на борту нашего судна. Надеюсь, что несколько часов проведенных в Париже для вас стали счастливыми. — Во всех салонах послышался голос капитана, но в этом голосе не было эмоций. — Через несколько минут мы взлетим, а через два часа пять минут приземлимся в аэропорте Мадрида. Желаю вам приятного полета.
Наверно, это была самая скудная речь от капитана, но сейчас не хотелось говорит много. Он общался с Хансом и по делу, с диспетчерами по работе. Как хорошо, что больше в кабине никого не было и никто не раздражал. А сейчас именно все раздражало.
— Запуск двигателей разрешаю, — послышался голос диспетчера, и Чонгук перевел взгляд на Ханса, тот кивнул, начиная запуск.
В салоне пассажиры размещались на своих местах, Дженни следила за каждым и улыбнулась мистеру Хоффману.
— За улыбкой вы спрятали тоску, дорогая, — увидел он печаль в ее глазах. Пусть она и скрывала ее за улыбкой, но видимо, получалось это плохо. А, может, глаза красные, потому что когда она услышала Чонгука по громкой связи, то захотелось плакать.
— Пытаюсь это сделать, но плохо получается.
— Для других хорошо, но я очень наблюдательный. Все будет прекрасно, милая Дженни. Чтобы не случилось, помните, значит, так надо.
Она кивнула и прошла к своему законному месту возле двери с окошком, которое перекрывает красная лента — ограничитель.
Когда Юна села рядом, то прикрыла ладонью руку Дженни, как поддержку. Та грустно улыбнулась, понимая, что если ее кто-нибудь пожалеет, то она расплачется.
Самолет взлетел плавно, унося с собой всю печаль этого места. Дженни автоматически расстегнула ремень после того, как капитан отключил табло, и прошла в свой салон. Надо было готовить напитки, она ждала Саманью, которую позвал один пассажир.
— Можно вас? — Впервые Дженни услышала этот голос в своем салоне. Ее звал мужчина, который молчал столько времени! Ну надо же, к концу рейса заговорила бы даже Жозефина.
— Я слушаю, — Дженни улыбнулась и слегка наклонилась, но ощутила твердый металл у себя на лбу — мужчина ткнул в нее пистолетом. Она не сразу поняла, что происходит, руками схватившись за стенки кабины:
— А теперь слушай меня!