Вспомни Меня (Хёнликсы)

4 сезон 6 глава

Хёнджин с трудом сжал его ладонь — движение было слабым, но в нём чувствовалась вся тяжесть пережитого. Губы тронула усталая усмешка, будто он сам не верил, что Феликс здесь, рядом, держит его руку по-настоящему, а не как в тех полубессознательных снах, что мучили его в темноте.

— Я думал, ты не найдёшь меня, — тихо сказал он, едва слышно, будто стыдясь этих слов.

Феликс качнул головой. — Я бы разнёс весь этот чёртов город, если бы не нашёл. Неважно, где бы ты был — я шёл бы даже в ад.

Хёнджин отвернулся на секунду. Его ресницы дрожали. Он хотел ответить с сарказмом, как раньше. Пошутить. Увести разговор от боли. Но не смог. Этого между ними больше не было — не нужно было. Всё было слишком реально, чтобы прятаться за словами.

— Я... — он тяжело сглотнул. — Они пытались сломать меня. Не пытками. Пустотой. Забвением. Тишиной. Каждый день я думал, что ты забудешь меня. Что все забудут.

Феликс резко вскинул голову. Его голос дрогнул, как струна.

— Как ты мог так подумать?

— Потому что я сам начал забывать себя. Кто я. Зачем я. Для кого. Иногда мне казалось, что если я исчезну, никто даже не заметит...

Феликс поднялся, склонился ближе, прижав его ладонь к своей щеке.

— Запомни это: ты есть. И ты нужен. Нам. Мне. Хёлу. — Его голос стал твёрже. — Я не забуду тебя даже если потеряю память. Потому что всё, что я — это с тобой связано.

Хёнджин сжал его руку сильнее, глаза наполнились влагой. Он выдохнул с горечью:

— Я мечтал о твоих словах. Сотни ночей. И всё равно боялся услышать их. Потому что тогда пришлось бы поверить, что это не сон.

Феликс улыбнулся сквозь слёзы.

— Тогда давай сделаем это явью. Вернёмся. Ко всему, что мы строили. Мы будем снова вместе. Ты, я… и наш сын. Хёл ждёт тебя. Он каждую ночь спрашивает, где ты.

В глазах Хёнджина на миг проскочила паника. Он дрогнул. — Он… он помнит меня?

— Он тебя ждёт. Не просто помнит. Он рисует тебя. Он говорит с твоей фотографией. Он знает, что ты вернёшься. И теперь — ты сдержал своё обещание.

Хёнджин сжал губы, закрыв глаза. И позволил слезам катиться по щекам. Впервые за всё это время — не от боли, не от страха. А от облегчения.