Пишет судьбу на коже

Не должно так быть

Кожа под повязкой на шее нестерпимо зудит, жжет. Шея приобрела красный цвет. Кончикам пальцев осторожно касаюсь ее, потихоньку начиная паниковать. Черт, черт, черт! Неужели я настолько везучая, что первое же тату неправильно сделали и теперь будет воспаление?

Колеблюсь. Может, стоит снять повязку и проверить или так только хуже сделаю? Наконец, перевес идет в сторону 'снять и проверить', оставив здравый смысл злиться и негодовать. Пока я медленно убираю бинт, ругаю на чем свет стоит наше правительство с его законами. Не оставляю без внимания и татуировщика, который, похоже, схалявил в выполнении работы. И как его только допустили?..

Открыв татуировку, я замираю, глядя на нее в отражении. Брови ползут вверх, изумленно хлопают ресницы. Невозможно.

В первые секунды буквы были черными, как и положено. А потом вдруг вспыхнули, переливаясь от светло-голубого до белого. И снова черные. Сглотнув, я поспешно ущипнула себя за руку. Бывают же сны, где человек просыпается, а оказывается, что на самом деле нет. Однако не в этот раз. Все происходило наяву. Татуировка продолжала вспыхивать, переливаться и гаснуть.

Подношу к ней руку. Пальцы замирают на мгновение... А потом я опасливо прикасаюсь к рисунку и тут же отдергиваю. С губ срывается негромкий вскрик. Подушечки пальцев словно бы огнем обожгло и остались следы.

Ноги ослабели и я опустилась на выложенный плиткой пол ванной. Спрятала лицо в ладонях. Потом, потирая виски, размышляла, что же предпринять. Обратиться к маме? Да, представляю себе этот разговор. 'Привет, мам! Знаешь, у меня тут проблемка с татуировкой, ты только не пугайся. Понимаешь, она светиться и переливается, а еще обжигает, если дотронуться. Что думаешь?' Нет, к ней я определенно не могу пойти. Еще за сумасшедшую примет или к врачу отправит. А там этой аномалией заинтересуются и пока-пока нормальная жизнь. Какие-нибудь анализы, обследования, сменяющие друг друга кабинеты и лица докторов...

Меня передернуло. К такому я, определенно, не готова. Пойти к парню из салона и потребовать объяснений? Покрутит пальцем у виска и выставит. В лучшем случае, посоветует опять-таки посетить врача. Или скажет, что это я больная, раз чернила так реагируют на кожу. Стоп, чернила! Может, действительно в них все дело? Особенный состав или что-нибудь в этом роде.

Решив пока держаться за это более-менее логичное объяснение, я поднялась и осторожно вернула повязку на место. Нужно вернуться в комнату и выспаться. Главное, чтобы снова не снились всякие ужасы.

Постель уже успела остыть и я поежилась от прикосновения с холодной тканью. Татуировка не переставала жечь. Стиснув зубы, я закрыла глаза.

***

Утром я первым делом рванула к зеркалу, желая убедиться, что свечение, жар - все это какая-нибудь галлюцинация. Краснота на шее исчезла и я облегченно выдыхаю. Для полной надежности снимаю повязку... С губ срывается полный разочарования стон. Татуировка продолжает вспыхивать и переливаться.

Спустившись к завтраку, меня встретили два настороженных родительских взгляда. Папа даже отложил газету, которую традиционно читает каждое утро. Мама отошла от плиты.

- Что? - недоуменно поинтересовалась я, застыв в дверном проеме. Под прицелом сразу двух взглядов было жутко неуютно. Сейчас бы, как ни в чем не бывало, подойти к холодильнику и заняться приготовлением себе еды, чтобы отвлечься, но ноги будто бы приросли к полу.

- Ты хорошо себя чувствуешь, малыш? - робко улыбнувшись, спросила мама.

У меня сердце ёкнуло. Она что... Знает?

- Конечно, - сохраняя внешнее спокойствие, пожала я плечами. - К чему такой вопрос?

- Ты поздно встала сегодня, - пояснил отец.

С плеч словно гора свалилась. Я искренне улыбнулась и ответила:

- Выходной же.

- И бледная какая-то, - мама приблизилась и приложила ладонь к моему лбу. Я отклонилась.

- Все в порядке, - убеждала я их. - Правда. В конце концов, бледность не показатель плохого самочувствия. Еще только весна, а зимой особо не позагораешь. Вот тебе и кажется.

Папу такое объяснение, похоже, вполне удовлетворило. Он зашуршал газетой, возвращаясь к чтению. Мама же продолжала кидать на меня недоверчивые взгляды. Покончив с утренней трапезой я предупредила, что иду к Милене и выскользнула из дома.

Милена являлась моей одноклассницей и, по совместительству, самой близкой подругой. Началось наше знакомство задолго до школы, а именно в песочнице. Я, по доброте душевной, решила изобразить злого дракона для ее игры и, для достоверности, разрушила половину песочного замка, что девочка возводила битые полчаса. За что и огребла пластмассовым совком по голове. С тех пор и дружим.

Пока бреду к автобусной остановке, старательно смотрю себе под ноги. Неуютно чувствую себя в толпе, словно бы лишней. Я упрямо ношу джинсы и рубашки, а окружающие люди щеголяет в коротких юбках, шортах, топах. Не без удовольствия они демонстрируют свои татуировки, над эскизом для которых, скорее всего, ломали голову не один день. Им так хочется перещеголять друг друга в изобретательности. Зачем, спрашивается? Все равно кроме тебя никто не знает значения рисунка. Или им просто хочется создать вокруг себя ауру загадочности?

В салоне подъехавшего автобуса душно и тесно. Я стараюсь оказаться поближе к выходу, глядя на проносящиеся мимо городские пейзажи. Как же все странно. Люди, которые не знают друг друга и наверняка больше в жизни не пересекутся, сейчас так близко. Задевают друг друга локтями, оттаптывают друг другу ноги, просят передать проездной... Чтобы потом выскочить из транспорта и забыть. Забыть, как кто-то тебе улыбнулся, как вы с кем-то разговорились, обсуждая небрежную манеру езды водителя. Стольких личностей пропуская мимо, забывая про их существование.

В раздумьях я едва не прозевала свою остановку. Грубо проталкиваясь сквозь пассажиров и бормоча себе под извинения, я покидаю автобус. Останавливаюсь и смотрю ему вслед, пока неповоротливая железная туша не исчезнет из поля зрения.

Пересекаю улицу и тут оказываюсь напротив нужного дома. Жилище Милены чем-то напоминает хозяйку: такое же яркое и жизнерадостность. Он словно бы нарисован. Красная черепичная крыша, белые деревянные стены, покрытые цветными рисунками, и маленький уютный сад, где заботливо высажены цветы. Мне всегда здесь нравилось. Здесь все так... По-домашнему, что ли, сюда все время хочется возвращаться.

Жаль, что сейчас мне не до любование домиком подруги. Толкаю незапертую калитку. Иду по дорожке из желтого гравия. Поднимаюсь на крыльцо - вторая сверху ступенька привычно заскрипела, словно приветствуя - и решительно нажимаю на кнопку звонка. Пока жду, переминаюсь с ноги на ноги и по привычке считаю, сколько секунд пойдет до того, как мне откроют.

Уже и не счесть, сколько я бывала в этом доме. Иногда кажется, что чаще, чем у себя. Мне нравились родители Милены. Улыбчивые, всегда вежливые, относящиеся ко мне, как к родной. Вот что значит дружба с ранних лет.

Двенадцать секунд. А потом дверь резко и широко открывается. На пороге возникла знакомая рыжеволосая девушка.