Satan's Deflection || Отклонение Сатаны

b/III

B-side
Song three
Trust

- Выключи диктофон.

- Не забывай, что я твой психолог.

- Я сказал - выключи, долбаный диктофон.

Я останавливаю запись, опережая его рывок к моему столу.
- Так лучше?
- Спасибо, - он отводит взгляд в сторону, держа руку у подбородка и чуть надкусывая фаланги пальцев.
- Что-то случилось, Джош? - тактично смягчаю тон.
Он зол сегодня.
- Я не хочу рассказывать, - кусает костяшки, чуть ли не до крови. - Ни тебе, ни твоей хреновине.
- Давай поговорим не как врач с пациентом, - чуть наклоняюсь к нему через стол. - Поделись со мной, Джошуа.

Он медлит. Он всегда медлит, прежде чем огорошить.

- Я убил снова... - он всё ещё старается не смотреть на меня.

Снова эта сухость в горле.
Дрожь в коленях и испарина на лбу.

- Я должен был... - его глаза блестят в свете настолтной лампы. - ...Просто должен.

Страшно чуть меньше, чем тогда, когда он признался впервые.

Я подошла к нему, встав из-за стола.
Он следил за моими движениями, стеклянными, от слез, глазами. Он не смущался передо мной.
Это высшая степень доверия, на которую он способен.

- Это всё? - я наклонилась, заглядывая ему в глаза.
- Ещё один... - он предельно откровенен со мной.

Я предельно влюблена в него.

Целую его губы.
Ему нужно это от меня.
Секс а не психоанализ.
Наши желания схожи, ведь любовь слаще раскаяния.

- Прости, Альма. - он шепчет мне в волосы, отвлекаясь от поцелуя.

Сажусь к нему на колени.
Его руки нежны со мной, хотя уже огрубели от крови.
Он продолжает целовать меня, пуская руку мне под блузку.

Мне не важны его грехи, когда мы грешим с ним вместе.

- Скажи, что прощаешь меня, Альма. - он шепчет, спускаясь губами ниже от моей шеи.

Бог тебе судья, Джошуа.

- Полиция! - ударом ноги, дощатую дверь кабинета срывает с петель.

Я вскочила на ноги, оставляя оторопевшего Джошуа на растерзание отряду полиции, семенящих по моему кабинету, вокруг подозреваемого и указывающих дулами пистолетов ему в лицо.

- Руки за голову! - один из полицейских, под прикрытием остальных, заломал руки оцепеневшего мужчины, надевая стальные браслеты на запястя.

- Джошуа Хавьер, - тот, что стоит рядом, громко зачитывает права. - Вы подозреваетесь в серии особо тяжких преступлений на религиозной почве...

Полицейский продолжает говорить заученые фразы, но я уже не разбираю смысла.
Я смотрю в глаза Джошуа, когда его выводят из кабинета под руки.

Апогеем становится щелчок диктофона, означающий то, что запись прервана.