Горький Шоколад.

Новое платье, но ничего не изменилось.

Ева выбрала бежево-коричневый материал в полоску. Мама возразила:

- Естественно, ты не можешь носить что-либо яркое, вызывающее. Но это слишком

мрачно. Посмотри на материал красного цвета. Модно и симпатично.

- Нет. Я уже выбрала.
Как хочешь. Все же он дороговат. Хотя, может быть ты права: полосы стройнят.

Через некоторое время они сидели за столом и Шмидтхубер и листали журналы мод.

Здесь же стояли печенье и лимонад. Мама и Шмидтхубер были взволнованы так будто бы

это они, а не Ева шли на праздник. "Вот", - сказала Ева и указала на простое платье с

коротким рукавом и круглым вырезом.

- Вот такое платье я хочу. Ты можешь его сшить?

- Конечно, если тебе нравиться... Но может, стоит дальше полистать?

- Нет. Хочу именно такое.

Ева помогла убрать со стола. Теперь на нем лежали сантиметр и бумага. Шмидтхубер

начала снимать мерки с Евы. Ева была рада не слышать от нее, как бывало прежде: "Ты

опять потолстела". Мама сказала с грустью:

- Если бы вернулась молодость, я бы все сделала иначе.

- Мам, ну и что бы ты изменила?

- Не знаю. Наверное, не спешила бы с замужеством.

Шмидтхубер, разрезая материал, возразила:

- У тебя работящий муж и двое замечательных детей. Живи и радуйся.

Ева закусила губу. "Да, да, конечно", - сказала мама. "Конечно же, ты права, но все же!

Быстро проходят дни, а потом и годы. Так и жизнь пролетает, улетая в никуда". Она

смахнула рукой слезы с ресниц, а в голове Евы снова простучало молоточком: "Свобода,

свобода, свобода!" Она засунула еще одно печенье в рот. Шмидтхубер заметила: "Ева, ты

должна получить хорошую профессию, чтобы всегда быть независимой". Ева рассмеялась

и ответила: "Так я этим и занимаюсь, тетя Рената".

Когда передняя часть и спинка были скреплены, Ева должна была примерить. Она