Пока все-таки мое, сообразил Макс, вздрогнул, повернулся и вздрогнул сильнее.
К нему, приговаривая «Настя, ну что же ты не слышишь-то!» спешил, прихрамывая, дед. Остатки волос у него были всклокочены из-за марлевой нашлепки за левым ухом, левая же рука висела на перевязи. Но выглядел дед живым, бодрым и почему-то веселым. Он налетел, неловко, боком, обнял, бормоча, что наконец-то и что он уже беспокоиться начал, резко умолк, отстранился и принялся осматривать Макса со всех сторон, будто подозревая, что дорогая внучка цинично скрывает дырку в спине и пару переломов каждой кости.
- Ты как меня нашел? - спросил Макс обалдело.
Дед прервал процедуру осмотра и самодовольно объяснил:
- Ну, я же не совсем дурак. Фамилию мальчика ты называла, а тут от больницы к больнице подземный переход есть. Я ж пациент пока. Вот, перешел, узнал, где лежит Лобачев Максим, но заходить пока не стал. Думаю, раз ты до Зотова добралась и в больничку меня сдала, значит сюда непременно явишься.
Макс спохватился:
- А ты как вообще? Рука сломалась, да?
- Да не, ерунда, трещина просто. Искололи вот всего, это да. А остальное - ссадины да ушибы. Сказали, в рубашке родился. Видели бы они ту рубашку.
Дед ухмыльнулся, посерьезнел и сказал:
- Спасибо, Настюш.
Макс аж отступил:
- За что это?
- Что до больницы довезла. Что машину не бросила. Что не испугалась.
- Я думал... ла, ты ругаться будешь, - тихо сказал Макс.
- О господи. Ругаться на себя надо - чуть всех не загубил, болван старый. Там лось был?
- Ага, здоровый такой.
- И... как он? - осторожно уточнил дед.
- Да никак - башкой мотнул и свалил куда-то.
Макс аж передернулся, вспомнив.
Дед почему-то опять развеселился:
- О, так он жив, значит? Ну паразит. А машину как этот... как бульдозер ухайдакал, мне в окошко показали. Настюш, кто нас вытащил в итоге-то? На лямке до города доехали, да?
Макс пожал плечом и неуверенно кивнул. Надо было срочно что-то придумать. Он не успел. Дед, скривившись, перехватил больное плечо и тихо спросил:
