Труднее всего было удержаться от пинка по лежаку - и нырка в колодец, в свет, в бой. Нельзя, сказал себе Норм твердо. Жди.
Это было странно - ждать, когда нет времени, когда кругом война, конец света все ближе и Рома умирает. Тем более странно, что прыжок в колодец резко сокращал дорогу - раз, и я у пещеры, той самой.
А Макс-то не у пещеры, мрачно напомнил себе Норм. Где ты уже, прохвост курчавый?
Двери лязгнули раз, другой и третий и открылись. Норм зажмурился и не открывал глаз, пока не почувствовал, что его ведут по свежему воздуху, навсегда пропахшему спичками. Я очнусь и убью тебя, понял? - подумал он. Очнусь - и убью.
- Что с Ромой? - спросил Норм, не оборачиваясь. Хватит, повертелся в первый день, когда пытался до кого-нибудь докричаться, - это воспоминание почему-то продолжало четко тлеть в выжженной памяти.
- Колики, - торопливо ответил незнакомый голос. Кажется, девичий.
- Что у тебя с голосом?
- У тебя, скорее, - сказал Макс и, кажется, хмыкнул.
Я тебе похмыкаю, подумал Норм, но решил воздержаться от глупых вопросов, которых от него, наверное, ждали, и постарался быть деловитым:
- Так, колики, и что? Его поднять смогли, водить начали?
- Я не знаю, мы уехали сразу, до соревнований еще.
- Каких соревнований?
- Ну этих твоих, конкур, что ли.
Норм остановился и медленно спросил:
- Так вы что... месяц ко мне шли про колики сообщать? Он же... Когда соревнования были?
- Ну... вчера, - ответил Макс не очень уверенно. - Тут столько всего... Точно вчера, да.
- Так, - повторил Норм. - А я... Меня сюда когда перенесло?
- Позавчера. Тут, Насть, понимаешь, время совсем по-другому...
- Хватит, - сказал Норм. - Пошли.
Он молчал до самой пещеры, не глядя на черные дымы, пылающие деревья и лиловые молнии, и в пещере молчал, становясь на синюю звезду, и не ответил, готов ли и слышит ли музыку, и не кивнул, и не закрыл глаза, в которых неровная песочная стена размылась и потекла, наверное от усталости, и Норм потек, тоже от усталости, просто спиной к далекой стене, головой в подушку, и простыня поверху, и все белое, чистое и прохладное, только рукам и груди чуть неудобно и неба нет, совсем, со всем, со всем воздухом, дышать!
