Осенью, когда дни стали короче и в воздухе уже чувствовалось
приближение холодов, Белому Клыку представился случай вырваться на свободу.
Уже несколько дней в поселке царила суматоха. Индейцы разбирали летние
вигвамы и готовились выйти на осеннюю охоту. Белый Клык зорко следил за
этими приготовлениями, и, когда вигвамы были разобраны, а вещи погружены в
пироги, он понял все. Пироги одна за другой начали отчаливать от берега, и
часть их уже скрылась из виду.
Белый Клык решил остаться и при первой же возможности улизнул из
поселка в лес. Переплыв ручей, который уже затягивался льдом, он запутал
свои следы. Потом забрался поглубже в чащу и стал ждать. Время шло. Он успел
несколько раз заснуть, проснуться и снова заснуть. Его разбудил голос Серого
Бобра. Потом послышались и другие голоса - жены хозяина, принимавшей
участие в поисках, и Мит-Са - сына Серого Бобра.
Белый Клык задрожал от страха, услышав свою кличку, но устоял и не
вышел из лесу, хотя что-то подстрекало его откликнуться на зов хозяина.
Вскоре голоса замерли вдали, и тогда он выбрался из кустарника, довольный,
что побег удался. Наступали сумерки. Белый Клык резвился между деревьями,
радуясь свободе. И вдруг его охватило чувство одиночества. Он сел, тревожно
прислушиваясь к лесной тишине: ни звука, ни движения... Это показалось ему
подозрительным, его подстерегала какая-то неведомая опасность. Он
всматривался в смутные очертания высоких деревьев, в густые тени между ними,
где мог притаиться любой враг.
Потом ему стало холодно Теплой стены вигвама, около которой он всегда
грелся, здесь не было. Он сидел, поочередно поджимая то одну, то другую
переднюю лапу, потом прикрыл их своим пушистым хвостом, и в эту минуту перед
ним пронеслось видение. В этом не было ничего странного: перед его глазами
встали знакомые картины. Он снова увидел поселок, вигвамы, пламя костров. Он
услышал пронзительные голоса женщин, грубый бас мужской речи, лай собак.
Белый Клык проголодался и вспомнил куски мяса и рыбы, которые ему перепадали
от людей. Но сейчас его окружала тишина, сулившая не еду, а опасность.
Неволя изнежила Белого Клыка. Зависимость от людей лишила его части
силы. Он разучился добывать себе корм. Над ним спускалась ночь. Его зрение и
слух, привыкшие к шуму и движению поселка, к непрерывному чередованию звуков
и картин, не находили себе работы. Ему нечего было делать, нечего слушать,
не на что смотреть. Он старался уловить хоть малейший шорох или движение. В
этом безмолвии и неподвижности природы таилась какая-то страшная опасность.
И вдруг Белый Клык вздрогнул. Что-то громадное и бесформенное
пронеслось у него перед глазами. На землю легла тень дерева, освещенного
выглянувшей из-за облаков луной. Успокоившись, он тихо заскулил, но,
вспомнив, что это может привлечь к нему притаившегося где-нибудь врага,
смолк.
Дерево, схваченное ночным морозом, громко скрипнуло у него над головой.
Белый Клык взвыл и, не чуя под собой ног от ужаса, опрометью кинулся к
поселку. Он чувствовал непреодолимую потребность в людском обществе, в
защите, которую оно дает. В его ноздрях стоял запах дыма от костров, в ушах
звенели голоса и крики. Он выбежал из лесу на залитую луной поляну, где не
было ни теней, ни мрака, но глаза его не увидели знакомого поселка. Он
забыл, что люди ушли оттуда.
