Утро пришло резко и неожиданно, вынуждая вставать и идти умываться. Гермиона чувствовала себя сонной, помятой и совершенно не готовой к великим свершениям.
А пришлось.
Правда, сначала, на выходе из ванной, пришлось столкнуться с Лавандой Браун. По правде говоря, наследнице Темного Лорда было неожиданно забавно общаться с ней.
Молодая амазонка! Оставить в покое «её Рона». Да если бы Гермиона только захотела... Но она не хотела. И Лаванда могла подавиться «своим Роном», но почему-то отдавала предпочтение угрозам Гермионе. И всего-то за два дня успела сильно достать этим свою «соперницу».
Лаванда Браун никогда не любила Гермиону Грэйнджер. Заучку, всезнайку, отвратительную заносчивую особу. А в прошлом году – мерзкую воровку «её Рона». Не то чтобы Лаванда была в таком уж восторге от оного субъекта – но сам факт!
И теперь Гермиона досконально знала её отношение. Не видела, а знала.
«Легилименция – замечательная вещь, – мстительно подумала девушка, надевая мантию. – Что ж, все здесь «нежно любят» меня. – И внезапно в голове пронеслось: – Но я изменилась. И почти научилась не прощать обид...»
Утренняя перепалка пробудила Гермиону. Остатки сна улетучились. Вернулось знакомое презрение, уверенно грозящее перерасти в отвращение. К однокурсницам, к Гарри; к Рону, почти насиловавшему Лаванду, пока Гермиона проходила через гостиную к выходу. Идиот!
* * *
– Вид у тебя очень уж кислый, Кадмина!
Девушка притормозила на подходе к Большому залу.
– Привет.
– Привет. Неважно выглядишь.
– Свет мой зеркальце, заткнись! – Как-то так получилось, что с Генри у неё теперь установились полуприятельские отношения. Собственно, он сам задал им тон вчера вечером. – Я ещё не завтракала.
– Ну-ну... Что-то случилось?
– Случилось. Нет. Не знаю, – девушка хмыкнула и запустила пальцы в волосы. – Генри, Рон ведет себя как придурок. Специально. Чтобы я ревновала.
– Я чего-то не знаю?
– Ой, ну да. Он был моим парнем в прошлом году. – Она даже покраснела. – Тот самый, второй староста Гриффиндора. Недолго. Не знаю, что на меня нашло... Я проплакала о нем полгода тогда, но теперь всё закончилось. А он не понимает – думает, я буду ревновать и, черт возьми, страшно меня раздражает!
