Погода ухудшилась. Похолодало ещё больше хотя казалось, что холоднее уже не бывает. Небеса стали ещё мрачнее хотя казалось, что мрачнее уже не бывает.
А снег всё не шёл.
В холодной угрюмой спальне «Приюта сестёр вечного света» Адель видела слониху во сне каждую ночь. Сон возвращался настойчиво, и через некоторое время Адель уже могла повторить слово в слово всё, что слониха говорила сестре Мари на пороге приюта. Особенно её завораживала одна фраза она была так красива и сулила так много, что девочка стала твердить её про себя целыми днями: «За девочкой пришла я, вы Аделью её зовёте, туда уведу, где место ей». Она повторяла это как стихи, как благословение, как молитву: «За девочкой пришла я, вы Аделью её зовёте, туда уведу, где место ей; за девочкой пришла я, вы Аделью её зовёте, туда уведу, где место ей...»
С кем ты разговариваешь? спросила девочка постарше, по имени Лизетта.
Они сидели вдвоём на приютской кухне и, склонившись над ведёрком, чистили картошку.
Ни с кем, ответила Адель.
Но ты шевелила губами. Я видела. Ты что то говорила, настаивала Лизетта.
Я повторяла слонихины слова, призналась Адель.
Чьи слова?
Слонихины. Из моего сна. Она говорящая.
Лизетта фыркнула.
Ну ты напридумывала! И что она говорит?
Слониха стучится и говорит, что ей нужна я, объяснила Адель и добавила почти шёпотом: Я думаю, она хочет меня отсюда забрать.
Забрать? Лизетта недоверчиво прищурилась. Интересно, куда?
Домой, ответила Адель.
Ха! Вы только её послушайте! воскликнула Лизетта. Домой! Она снова фыркнула. Сколько тебе лет?
Шесть. Почти семь.
Ну, для почти семи лет ты непроходимо глупа. И тупа. Лизетта поджала губы.
Тут в кухню кто то постучал с чёрного хода.
О, слышишь? издевательски сказала Лизетта. Стучатся. Наверно, твоя слониха.
Она встала и распахнула дверь.
Смотри ка, Адель, проговорила Лизетта с мерзкой ухмылкой. Смотри, кто к нам пожаловал. Это же слониха! За тобой пришла! Домой сейчас тебя отведёт.
Никакой слонихи на пороге, разумеется, не было. Там стоял городской нищий с чёрной собакой.
Нечего нам тебе подать, грубо сказала Лизетта. Мы сироты. Это сиротский приют. И она топнула ногой.
Здесь сиротский приют, голод зол, холод лют, подхватил нищий, но слониха пришла за тобой. Прочь по снегу уводит с собой. Ах, Адель, погляди, поспеши, не проспи...
Адель посмотрела в глаза нищему и поняла, что он очень хочет есть.
Жди чудесную весть, расчудесную, тянул нищий. Расчудесная весть станет песнею... Все изменится враз, и слониха твоя про...
Хватит выть! оборвала его Лизетта и, захлопнув дверь, уселась возле Адели. Ну теперь то ты понимаешь, кто тут на самом деле ходит и в двери стучится? Слепые собаки. И нищие со своими бессмысленными песенками. Неужели ты думаешь, что нас хоть кто нибудь заберёт домой? Они сами бездомные.
Он голодный, вымолвила Адель, и по её щеке покатилась слеза, потом еще одна... еще...
Ну и что? Лизетта пожала плечами. Все голодные. Ты знаешь хоть кого то, кто не хочет есть?
Не знаю, честно ответила Адель, потому что она и сама всегда хотела есть.
Вот именно. Мы тут все голодные. И что из этого?
Адель не знала, как ответить. Единственные слова, которые пришли ей на ум, были слонихины. Их было не очень много, но они были оттуда, из её сна, и Адель снова принялась повторять их про себя: «За девочкой пришла я, вы Аделью её зовёте, туда уведу, где место ей; за девочкой пришла я, вы Аделью её зовёте, туда уведу, где место ей...»
Перестань шевелить губами, строго сказала Лизетта. Пойми ты уже, никто за нами не придёт.
