Ходячая беда

Влюблён с первой встречи

Я встал у раковины и включил холодную воду, лишь немного добавив горячей.

- Как вы познакомились?

- Я не слышу ни одного твоего слова из-за воды.

Я сунул руки в прохладную воду.

- Слышишь.

- Нет.

Я тяжело вздохнул, окунул лицо пару раз и выключил воду.

- Хорошо, ты не хочешь сейчас говорить о нём. О чём ты хочешь поговорить? - всё время своего монолога я смотрел на уставшее и измотанное побегами отражение в зеркале, да к тому же ещё и мокорое.

- О наших с тобой отно... взаимоотношениях, - я слышал чётко, что он иногда шипел - наверное болели раны, но он это пытался скрывать. Довольно неплохо кстати, но я уже знал это чувство - моя спина знала. Моя спина познала всю боль этого мира, ну, или же мне так казалось.

- Дружеские, - спокойно сказал я и сел на край ванны с той стороны, где не было шторы. Муравей стоял ко мне спиной. Красивое тело, в одежде он кажется более дрыщавым, нежели без неё. Я, кажется, засмотрелся или замечтался, но не заметил, как он обернулся. Андрей смотрел на меня, внимательно изучая мой взгляд, который только сейчас встретился с его. Ухмыляется.

- Точно?

Это "точно" в его глазах было с вызовом и капелькой надежды.

- Проверь, - смело заявил я, даже и не думая, как именно он будет проверять. Он протянул мне руку, я автоматом начал раздеваться - не мокнуть же мне, но Андрей остановил меня жестом. Протягиваю руку и оказываюсь в ванной. Одежда тут же начинает прилипать к моему телу, причём одежда не моя. Андрей приятнул моё лицо к своему за подбородок и нежно поцеловал. Всё так же шоколадно - будто он сам весь из этого шоколада - горького, но вкусного. Симпатии этот поцелуй у меня не вызывал, но и антипатии тоже. Муравей прижал меня к своей груди, и я стал чувствовать на себе его обнажённое тело. Я посмотрел в его глаза, полные печали, но продолжал вести себя так, как чувствовал - никак. Я позволял целовать себя, и он целовал. Долго, иногда прерываясь. Я чувствовал лицом, как в прохладных струйках душа иногда появлялись горячие - его слёзы. Что ж, не мне одному плакать.

Прелюдию прервал стук в дверь. Он тут же выключил душ.

- Сынок, вы там долго? Ужин готов.

- Идём, мам!

Андрей вылез, вытерся, и, обернувшись хотел вытереть меня, но я испепелял его самым гневным взглядом. Да, я мокрый и злой. Пусть теперь сам с меня стаскивает всё это безобразие. Гнев, сменившийся на безразличие, затух. А вот само безразличие осталось. И вместо всех мыслей в голове была пустота, а на языке крутилось одно и тоже, как заевшая пластинка - "Плевать!"

Я позволял за собой ухаживать. Такой пофигизм я чувствовал впервые на своей шкуре - делать не хотелось ничего вообще. Андрей аккуратно раздел меня, обтёр и даже помог одеться. На него сложно было просто смотреть - всё тело украшали шрамы, но, вскоре, он оделся. Рубашка с длиннющими рукавами слегка просвечивала, поэтому он надел сверху свитер с высоким горлом, солнцезащитные очки плохо скрывали фингал, и Андрей стал старательно использовать мамину косметику.

- Зачем это?

- Я не хочу расстраивать маму.

Больше я ничего не спрашивал. Мы зашли на кухню, поужинали втроём, и все, кроме Анны - так звали маму Андрея - легли завязывать жирок. Моя голова расположилась на животе Муравья, но он ничего не возразил - продолжил спокойно играть в игры на телефоне. Я схватил первую попавшуюся книгу из всех, что у него были, и, игнорируя название, стал читать описание. Что-то про фей, вампиров, оборотней, любовь. Отлично, так по-девичьи, как раз проплачусь.

***

Лежали мы так уже около двух часов. Идиллия была прервана звонком на домашний беспроводной телефон. Я потянулся, взяв его с тумбочки, и отдал Андрею.

- Да, слушаю.

Через некоторое время он включил громкую связь - все слова стали слышны из той коробочки, в которой этот телефон стоял.

- Да, говорите, - также спокойно сказал Муравей.

- Котов! Андрей мне... Всю квартиру!.. Мне конец!

Женька!?