Рождённый Волком: Вслед за Луной

Зов

Для того чтобы услышать себя,
нужны молчаливые дни.
Индейская мудрость.

Волчье чутьё подсказывало ему, что что-то происходит.
Проснувшись задолго до рассвета, Хоайóви, сын Куáрренархэ¹, вождя сейóви, племени чёрных волков, пытался собрать осколки сна воедино, вспомнить, что его мучило в ночных метаниях, но не мог. Отцы и брат ещё спали в викáва² - куполообразном строении, каркас из молодых стволов которого покрывали шкуры и циновки, скреплённые швами. В центре находился очаг, над которым находилось круглое, закопчённое от дыма отверстие, а на расположенных вокруг циновках и мехах спали оборотни одного рода. Альфы и омеги жили с отцами, пока не обзаводились собственной семьёй, и тогда всё племя помогало молодой паре построить свой викава. На свадьбе дарили скарб, украшения, одежду, еду, чтобы семья ни в чём не нуждалась в начале своего пути.
Хоайови, как и его брат, Си́ррен, ещё не нашёл свою пару, хотя по весне, когда начнётся течка у омег, он хотел побороться за одного сейови. Но до весны ещё далеко, ныне видимый мир только окутала пелена зимы, а альфа бессмысленно смотрел вверх, нахмурившись и не в силах понять, что же мучит истерзанную душу. Глубоко вздохнув, Хоайови бесшумно перевернулся, выбрался из тепла меховых шкур, и вышел наружу.
Морозный воздух впился сотнями иголок в обнажённые грудь и спину чёрного волка. Хоайови выдохнул клубы пара, поёжился и побрёл к одному из костров селения, вокруг которого расположились дозорные. В небе светила растущая луна, и вдруг нестерпимо захотелось обратиться в звериное обличье и взвыть в немой мольбе, чтобы не произошло то, что произойдёт. Сам альфа не мог сказать, почему возникло такое желание, но понимал, что его кто-то или что-то зовёт. Отголоски мольбы эхом слетались со всей округи, и Хоайови не мог определить, куда ему бежать, навстречу чему.
Огонь трещал, предвещая усиление морозов, его пламя отражалось в зелёных глазах оборотня. Хоайови прислушивался к утихающему в себе голосу, а потом поднялся, направляясь к дальнему викава, в котором жил и младший брат.
После смерти Мурэ́та Мóки, их предыдущего шамана, Тэ́корин, сын Куарренархэ, занял пустое викава, чтобы стать новым шаманом. Ещё волчонком омеге предвещали великое будущее и великую славу. Мурэта Моки говорил, что Тэкорина благословили духи ещё до рождения, связав судьбу его отцов, Куарренархэ и Сааркайлине. Старый шаман предсказывал, что недолго проживёт, потому что юный Орин забирал все силы. Однако умер он лишь две зимы назад назло своим же словам.
Сиррен и Хоайови не хотели позволять брату жить одному, но они не смогли разубедить его. Они всегда оберегали его и ревностно относились к любому, кто нёс угрозу Тэкорину. Юный оборотень оказался сильнее, чем они думали. Шаман занял викава Мурэта Моки, скрыл своё лицо под маской, а белые волосы - под чёрным мехом волка. Его мудрость и видения не раз помогали сейови, и он быстро завоевал уважение в племени.
Хоайови не успел дойти до викава, как полог откинулся и оттуда вынырнул брат, готовый к путешествию налегке. Шаман замер, словно не удивившись приходу, и ожидал слов альфы.
- Куда ты собрался, Орин? - пытаясь унять рычание, рвущееся из груди, спросил Хоайови. Его обуял гнев оттого, что младший брат собирался куда-то исчезнуть. Он сомневался, что Тэкорин уходит в священные места молиться и просить ниспослать ему видения, а неясный сон подогревал беспокойство.
- Меня зовут духи, - коротко ответил шаман.
- И далеко?
- Я не знаю.
Рычание всё же вырвалось наружу, выдав злость сейови. Волчья морда-маска склонилась набок, и Тэкорин подошёл ближе, успокаивающе положив руку на плечо брата.
- Я должен идти, Айови, - прошептал юный шаман.
- Мне снился дурной сон, - сказал Хоайови. - С тобой может что-то случиться.
Под маской блеснули синие глаза Тэкорина, а на губах появилась слабая улыбка:
- Твой сон не касается меня, брат мой. - Тэкорин замолчал, чуть подняв голову и прислушиваясь к далёкому вою волка, пронёсшемуся под безоблачным звёздным небом. - Мне пора идти. Пожелай мне удачи.
- Удачи тебе, Орин, - прошептал Хоайови. Чёрная маска с оскаленной пастью качнулась в знак благодарности, а потом шаман бесшумно обошёл брата и направился вдоль частокола к воротам. - Пусть твои незримые духи хранят тебя, брат.