Нежнее шёлка

Untitled Part 4

я хотел бы быть твоим фотографом
или рисовать тебя мелом.
я хотел бы быть географом
твоего тела.


— Боже, эти девушки сведут меня с ума! — устало произносит Хёнвон, вытирая бокал — Зачем напиваться из-за неразделенной любви и вешаться мне на шею? — стекло в его руке заскрипело от чистоты, и, украдкой улыбнувшись, бармен добавил — Но всё же, есть среди них хорошенькие мордашки.

Заприметив недавно пришедшего меня, парень тут же выпрямил спину, копируя свою осанку под мою. В субботу вечером бар будто расширял стены и удлинял потолки — людей набилось до отвала. Сев на своё привычное место, у края стойки, рядом с выпивкой, я уже успел опустошить бокал, заранее приготовленный барменом. Горькая жидкость разлилась по горлу, чередуя нотки вишневого ликера и спирта. Приглушенный нежно-желтый свет, лёгкая джазовая музыка и ощущение, когда пальцы сводит от прекрасного настроения — всё ломается в миг, как только её аристократичная фигурка виднеется между столиками. Мне хочется задушить эту девушку — настолько она сегодня была хороша. Может усталость ей к лицу, и О, зная это, умело пользуется своими выигрышными сторонами? Могу поклясться, её выбившиеся пряди на затылке, фаланги пальцев, лунки ключиц пропахли фруктово-йогуртным ароматом. От чего мне так кажется? Не знаю, я же выдумщик.

Девушка не спеша подходит к барной стойке, поправляя воротник своей кремовой рубашки. Её щёки горят румянцем из-за духоты, а капельки пота сползают вниз по лбу. Я прищуриваю глаза, чтобы найти хоть один изъян в этом крохотном, с мой кулак, личике. Тщетно. И снова мне слышится этот её ягодный аромат духов, расползающийся по моей коже. У меня, чувствую, скоро аллергия появится на клубнику и на эту девушку.

Никого не замечая, Хаён старательно выписывает чек посетителю, закусывая нижнюю губу. Каждая девушка, пожалуй, имеет такую привычку, но отчего-то раньше меня нисколечко не задевало это.

— Не делай так, — мой голос шёпотом раздался по залу и тут же был заглушен громкой музыкой. — Не кусай губы, если чем-то сильно увлечена. Потому что кому-то сразу захочется их поцеловать.

— Кто хотел, тот уже поцеловал, — не поворачиваясь, моментально выпалила О. Легкий смешок раздался со стороны Хёнвона. Я увидел, как парень держит ладонь у рта, чтобы не засмеяться.

Быстро спрыгнув со стула и крикнув бармену, что скоро вернусь, я скрылся за первым попавшимся углом. Не знаю, нормально ли это, что в такие моменты я вечно сбегаю и прячусь подальше от людей? Ненавижу выходить из подобных неловких ситуаций проигравшим.

Просторный широкий коридор, ведущий к кабинету Кая, был усыпан лунной пыльцой, искрящейся через оконные рамы. Тихонько подкравшись к двери и быстро открыв её, я решил напугать друга и, как всегда, облажался. «Дома» КимКая не было, вечно он где-то шляется (даже излить душу не кому!) Небольшой, но уютный кабинет пропах дорогим древесным ароматом его одеколона и прожаренными какао зернами. Кожаный диван, стоящий в самом углу, пленил меня своим лаковым блеском, и, разогнавшись, на месте, я прыгнул на него. Мне представилось, как бы сильно ругался друг, увидев это безобразие. Но вокруг меня были только тишина и шум вечернего ветра за окном.

Я сел поглубже и уставился в одну точку, боясь громко думать. Иногда мне кажется, что стены, потолок и пол читают мои мысли, а потом за глаза осуждают. Если они думают, что я словно ребёнок, у которого отняли не только любимую игрушку, но и радостное детство — то окажутся правы. Иной раз, вспоминая о своих потерях, я в шутку болтаю всякую ерунду и чешу затылок. Но в дни, если моё сердце действительно сильно болит, я хочу обнять кого-то, поговорить о том, что море намного синее, чем на картинках, а закаты вовсе не красные, они — малиновые (от того, что красный мой самые нелюбимый цвет).

Из-за своих мыслей я не заметил как уснул, а затем моментально проснулся. Начался «завтрашний день», на часах пробило четыре утра. Не спеша выйдя из кабинета, я направился к Хёнвону, чтобы оплатить счёт и уйти. Но кое-что в коридоре, клубочком свернувшееся прямо у стеночки, заставило меня остановится и засмеяться в голос. Хаён сидела на корточках, в полудрёме, и, обхватив коленки руками, что-то сонно нашептывала сама себе. Я подошёл ближе садясь в тоже положении, что и девушка. Конечно же, я сам понимал, что поступаю ребячески и не по-мужски, но мне так захотелось ткнуть пальцем ей в лоб. Вот просто взять, прицелиться, собрав ненависть в указательный палец, и стукнуть. Если бы я не был большим фантазёром и меньше расписывал в красках всю ситуацию, то мог бы успеть. Но спящая красавица неожиданно повалилась на пол «без предупреждения войны». Её носик мило посапывал, а иссиня-чёрные ресницы шевелились от легкого ветра шатающегося, словно призрак, по коридору.

Обхватив хрупкие женские плечи и не менее хрупкие ноги, я понёс девушку в кабинет. Укладывая О на диван, мне попались на глаза пару её небольших синяков рядом с запястьем и на предплечье. Хёнвон рассказывал, что из-за усталости девушка порой не замечает острых углов на мебели, вечно режется или натыкается на что-то, оставляя следы на своём теле.

Я провёл большим пальцем по фиолетовой вене, на молочного цвета руке, рисуя дорожку. Её ладони были очень холодными, обжигающе ледяными. Наверное, я сумасшедший, если порчу свой имидж мальчиша-плохиша, но неожиданно появившаяся совесть заставила меня снять куртку и укрыть ею замёрзшую девушку. Да, это точно была совесть и не более. Она подставила мне дуло к виску и сказала повиноваться.

В воздухе по-прежнему летал запах красного дерева и кофеина. Я нагнулся к лицу Хаён, чтобы убрать выбившиеся пряди её непослушных волос. Подушечки моих пальцев неожиданно скользнули вдоль скул к персиковым устам. Очерчивая изгибы верхней, затем нижней губы; я провел пальцем к подбородку и, тихо выругнувшись, отстранился. Какого чёрта, О Сехун? Какого чёрта, ты вытворяешь? Карамельная бабочка билась в агонии под моими рёбрами, кажется, выплясывая Бамболео. Я быстро выпрямил спину и, от злости, кинул куртку прямо в девушку, закрыв тем самым её фарфоровое личико кожаной тканью.

Через пару минут, в сумрачной темноте, нас трое: я, Хаён и вязкая тишина, которую можно было потрогать руками, лежали на диване. Мои пальцы неосознанно перебирал пряди бронзовых волос, оказавшихся до жути приятными на ощупь. Я не чувствовал ничего, кроме легкого покалывания в области груди и сильной усталости. Мои веки медленно закрылись и прильнув поближе к девушке, я заснул.

***

Просыпался я очень долго, внутри сладко мурлыкая. Давно мне так хорошо не спалось. Поёрзав на диване, не в силах встать, я вдруг подумал, что чего-то не хватает. Чего-то, что сопело мирно под боком, тёплое и пахнущее ягодным морсом. Место Хаён на диване пустело, и вмятина от её легкого тела уже исчезла. Я провёл ладонью по холодной ткани и почему-то почувствовал разочарование. Ну, и где это чудо делось? «Чудо? — внутренний голос эхом прошёлся по всему телу — Чудо? Как ты сейчас назвал эту девчонку?» Ударив пару раз себя по груди, приводя в чувство, я неожиданно резко вскочил, заметив алый след на своей руке. Оказывается, это была всего лишь матовая, цвета красной бузины, помада. Маленькое, аккуратно проштрихованое, сердечко красовалось на моём запястье. Выходя из кабинета, я чувствовал, что счастливая улыбка на моём лице может в скором времени треснуть. (пора контролировать свою мимику)

— Доброе утро, господин, — голос Хёнвона был бодрым и звонким, — хотите перекусить?

— Нет, я и так засиделся со вчерашнего вечера, хорошо, что на носу ещё пару выходных, — прочесав взглядом пустой зал, я спросил —Где все ваши официантки, по утрам не работают?

— Работают, они вроде на кухне. — парень взбодрил примятую чёлку и добавил. — Правда, Хаён (его взгляд будто говорил мне, что я знаю кто она такая и на каких мультиках выросла) уехала сегодня ещё до первого клиента. Её забрал Джонни. Он её вообще часто забирает после ночных смен, как я заметил.

Видимо бармен понял по моему взгляду, что его далеко занесло и быстро умолк. Ах, и снова этот Джонни. Губа у Хаён не дура, а вот сама она видимо такой является, если пошла на поводу у местного бабника. Крикнув Хёнвону сухое «до скорого», я пулей вылетел из бара. В горле неприятно зудело от чего мне хотелось кричать и бить кулаками воздух. Посмотрев на алый рисунок, оставленный девушкой на прощанье, я быстро стёр его, вдыхая оставшийся запах помады.