Нежнее шёлка

Untitled Part 12

  — Зачем мы это делаем? — шёпотом спрашиваю я и, оборачиваясь назад, вижу как книжный магазин скрывается в кромешной темноте. Медовая подсветка его витрины такая притягательная и родная, что я физически чувствую, как хочу вернуться обратно. — Серьёзно, тут даже фонарей нет. Если они будут идти молча, мы потеряемся.

— Эй, потише, — резко остановившись, О поворачивает на меня голову, и даже в полумраке мне кажется, словно её глаза такие горячие и горящие, готовы разорвать меня на кусочки из-за злости. — Мы следим за ними, потому что мне надо знать, что происходит.

— Это не очень разумно, так как сочетание темноты и безлюдных улиц — как раз идеальное место, чтобы встретить какого-нибудь маньяка-убийцу, — внутри себя я так гордился, что могу сыграть роль пугливого ботаника и ни разу не промахнуться с нужной интонацией в голосе.

— Просто держись рядом со мной, я смогу защитить тебя, если понадобиться. Я видела, как это делают в фильмах, — мой смех чуть не выплеснулся из груди, когда уверенная в своей силе и решительности, Хаён покрепче сжимает мою ладонь.

Мы спускаемся вниз Древесной долины по неровным каменным ступенькам, где черничное небо сливается с землёй, образуя бесконечный тоннель. Впереди нас, в метрах пять-шести шагает троица совершенно незнакомых мне людей, из их оборванной громкой речи иногда доносятся отдельные слова и ругательства, а непривычный мне девичий смех режет темноту, от чего мурашки на коже дают о себе знать. Хаён одной рукой осторожно подсвечивает дорогу экраном своего телефона, а другой время от времени хватается за меня, и её ладони впервые настолько тёплые и влажные.

— Я кажется знаю, куда они идут, — неожиданно громко говорит Хаён, удивленная собственной разгадке, когда троица пересекает дорогу и выходит на освященную фонарями улицу. Их силуэты чётко виднеются на фоне ночного неба, словно сцена из фильма. — Есть другая дорога. Пошевелись.

Девушка выключает телефон — единственный источник света и мы снова оказываемся во мраке, я чувствую волну свободы и страха. В один момент наши тела срываются с места и мы забегаем за угол рядом стоящего дома, несясь вдоль узкой улицы. Приходится становится в линейку по одному, чтобы протиснуться через каменные стены зданий. Ветер развивает её волосы, как паруса корабля, с таким звуком, когда упругая, натянутая ткань ругается с порывами муссона и проигрывает. Я готов поспорить, в её голове сейчас неконтролируемые потоки мыслей от которых она хотела бы сбежать, но бежать получается только физически.

Хаён резко останавливается и вырывает свою ладонь из моей руки. Она бьет себя чуть выше груди, чтобы успокоить накалившееся дыхание и поправляет лямку портфеля. У меня немного кружится голова и болит правый бок, но я чувствую себя слишком счастливым. Немного погодя, моё сердце приходит в правильный ритм и благодаря освещенной улице я могу разглядеть знакомый бар. Тот самый, немного пугающий бар, с мотоциклами у входа, когда мы мокрые от дождя, бегали с Хаён по соседней улице. Я хорошо помнил этот день и сейчас что-то неконтролируемое горько-сладкое разливалось внизу живота. До недавнего времени я и не знал, каково ощущение горько-сладкого привкуса. Словно сахарная вата присыпанная солью или лимонная корочка в мёду, и горько, и сладко от того, что живёшь.

Ничего не говоря, О уверенно идёт на другую сторону улицы, оглядываясь по сторонам, а спустя пару секунд я присоединяюсь к ней, и уже стою напротив двухэтажного бара, застрявшего между жилыми домами. Несколько больших окон кажутся по-настоящему мрачными на фоне чёрного фасада и я почти уверен — внутри никого нет. Рядом со входом пустуют места для мотоциклов. Возможно ли, что владельцы бара уехали на них куда-то? И знает ли Хаён этих людей?

— Ты вообще здесь? — оборачиваясь на меня, спрашивает О. — Подозрительно тихо себя ведешь.

— Прокручиваю в голове твои последующие действия. Скажу честно, у меня кровь стынет от этого всего. Может вернемся обратно, мм?

Хаён снова игнорирует меня, отворачивается и подходит к густому кусту виноградника, свисающего паутиной по кирпичной стене и закрывающего стык между правой стороной бара и домом. Девушка проводит рукой по листьям, отодвигает несколько веток с тяжелыми, ещё не спелыми, гроздьями в сторону и смотри на меня, ожидая, пока я подойду. Зеленые листья оголяют кирпичную, почти с мой рост, узкую арку, которую совершенно не видно постороннему глазу.

— Так можно выйти на задний двор, по-другому не получится.

О быстро ныряет в темноту и тяжелые ветки тут же падают, закрывая проход. Стоять совсем одному на безлюдной улице было хоть и новым, но тревожным ощущениям для меня, поэтому я тороплюсь и следую за девушкой. Сначала холодно и темно, затем сделав пару шагов, я оказываюсь в довольно большом, квадратной формы, дворике, 30×30 метров, со всех сторон окруженным домами. Ночь легка на крышу чёрной кошкой, а Луна стояла прямо посередине и ярко отражалась в окнах зданий. Тёмная кирпичная сторона бара была только спереди, сзади она сливалась с соседними бетонными пятиэтажками и была такой же незаметно-серой. Всё в этом месте казалось мне обычным и я с легкостью мог бы вдохнуть полной грудью, если бы не тот факт, что весь двор от стены до стены, был засажен десятком высоких кустов белых и красных роз, словно сказочный лес. Мне сразу пришла на ум история про Алису в стране Чудес, и я уже готовился ко встречи с белым пушистым кроликом, которой вот-вот да появится рядом.

— Полезай в кусты, — тихо скомандовала мне Хаён и принялась ждать.

— Серьёзно? Собралась похоронить меня заживо с помощью колючек?

— У этих роз нет колючек.

— Розы без шипов? Магия?

— Магия, — соглашается О, расплываясь в сладкой улыбке. И я смотрю на неё пристально, слишком откровенно, как для мальчика в очках Гарри Поттера и безвкусной рубашке асфальтового цвета. Я изучаю её долго, внимательно, со вкусом и до сих пор не понимаю, почему из неё не растут эти самые розы?

Собравшись с духом я первым сажусь на четвереньки и запускаю правую руку, словно под струи холодного водопада, в кусты. Страх обдаёт моё тело, но колючки действительно не ощущаются, поэтому я осторожно пролажу дальше. Хаён переместила свой рюкзак с плеч и повесели вперёд, прикрывая грудь и живот. Она стала в позу собачки и почему-то смеясь, поглядывала сзади на ползущего меня. Было тихо, воздух шуршал пением светлячков, и на минуту мне удалось ухватить всё очарование данного момента своей жизни, что я прикрыл глаза, пока мягкий бутон на низкой ножке не врезался мне в лоб. Из-за густоты кустов было довольно тесно, и я уже отчаялся, когда фигура девушки потерялась среди темноты.

Но впереди я увидел кое-что интересное, какой-то слабо горящий свет. Подползя к источнику поближе, где уже уселась Хаён, я понял, что вижу прямоугольной формы, средних размеров окно подвала. Губы О из-за света приняли соблазнительный гранатовый цвет, а глаза загорелись звездной пылью. И я понял, мы нашли то, что искали. Только, что это было на самом деле?

— Идиот! Я серьёзно готов убить тебя, парень. Если для тебя это ерунда, то верни то, что проиграл! — уже знакомый мне голос резко повысил громкость и я глянул в сторону Хаён. Она закусила сочную губу и не дышала.

— Сначала пусть репутацию мою вернёт. Потому что я предупреждала его. Мы в одной команде, делаешь ты — попадает нам всем.

— Нана, детка, я понимаю, я виноват. Но хотя бы ты должна быть на моей стороне, — парень выдерживает секундную паузу и продолжает. — Я же был твоей первой любовью, помнишь?

Наступает молчание, мы с Хаён переглядываемся и подсаживаемся ближе, уставившись в окно. Внутри ярко: стояло несколько кресел в стиле королевского трона, длинный кожаный диван, низкий стеклянный столик, заброшенный алкоголем и едой. Нана стояла облокотившись о стену, и смотрела на парня, развалившегося по всему периметру дивана. Видимо он и был зачинателем их ссоры. Я внимательно осмотрел подвал справа налево, но никак не смог найти ещё одного недостающего человека.

— Ты видишь Чонгука? — спрашивает меня О и натягивает капюшон своей пушистой толстовки на макушку. Косички по обе стороны её головы кончиками касаются сухого грунта, когда девушка нагинается к окну.

— А тот, что сидит, это Тэхён?

Я не успеваю перевести взгляд на право, к Хаён, как форточка резко открывается, пугая меня до смерти, и передо мной появляется лицо темноволосого парня. На секунду наши взгляды встречаются и я нервно сглатываю.

— Ты кто такой? — его рука резко высовывается наружу, хватая меня за воротник рубашки. — Отвечай быстро!

— Гук, Гук, подожди, — выкрикивает О, и отбрасывает его руку от моего горла. Сзади зашумели голоса. Тэхён вскакивает на ноги и заслоняет собой Нану.

— Мелкая? — его смолянистые глаза округляются. — Какого чёрта?

— Что? С каких пор ты так меня называешь? Я, на минуточку, старше тебя буду.

Они вдруг оба улыбаются и хохочут. Парень подает ей две руки, забирает в свою медвежью охапку объятий и осторожно поддерживает, когда та лезет в окно. Успокойся, Сехун. Не слушай свои мысли. Почему ты вечно ревнуешь её? Ты ревнуешь её к выступающим бисеринкам пота на коже, к воздуху, который может без спроса касаться её, даже к темноте. Я чувствую себя так ужасно, что слышу, как кричат мои кости, но я лишь негромко фыркаю и лезу следом за Хаён.

Внутри пахнет машинным маслом, терпкими древесными одеколоном и духотой. Расстояние от земли до подвала примерно метра три, но я с легкостью спустился вниз благодаря деревянной тумбе, стоящей у самого окна. На двух параллельно стоящих стенах весели инструменты, колеса мотоциклов и несколько наград, скорее всего, полученных на гоночных соревнованиях. Два кресла, казавшиеся мне крохотными, оказались с высокими спинками, оббитыми золотой краской и вишневым бархатом. В подвале мало предметов мебели, я замечаю входную деревянную дверь и ещё одну — железную, похожую на кладовку. Три пары глаз бросают на меня неопределенные взгляды и переглядываются друг с другом.

— Когда ты уже научишься использовать дверь? — первой напомнила о себе Нана и демонстративно вышла вперед, виляя бедрами.

— Когда ваша охрана не будет выгонять меня за эту самую дверь, — О кидает портфель на диван и садится на самый край, выставляя ноги вперёд. Её плечи перестали быть напряженными и опустились вниз.

— Ты же знаешь, это не наша охрана, — к Хаён на диван присоединяется Чонгук с бутылкой Coca Cola и смотрит в мою сторону.

Нана включает радиоприёмник и оттуда, сначала негромко, затем более четко слышаться кусочки мелодий из новогодних песен. Я стою на том же месте, облокотившись на тумбу и пальцами ощущаю её неаккуратные деревянные срубы. Всё медленно замирает, когда четверо друзей рассаживаются по разным концам подвала напротив друг друга, и может показаться, что они делают это уже не в первый раз. Словно у каждого имеются свои законные именные места, которые давным-давно впитали их форму тела, запах и общие прожитые истории. И на бесконечное количество времени я чувствую, что нахожусь не там, где должен был быть, как-будто снова непрошенным гостем появляюсь в обыденной жизни Хаён.

— Я не знаю с чего начать, — говорит О, и музыка перебивает её тихий голос. Кажется, всем это только на руку, чтобы лишний раз не отвечать на те вопросы, на которые нет ответов. — Просто скажите мне, что вы никуда не вляпались и я уйду.

— Тэхён полез в драку с парнями из Альянса и проспорил все наши мотоциклы. Потом мы сломя голову убегали от десятерых парней и прятались по разным магазинам, чтобы нас не нашли. Если это называется «вляпаться». То да, мы вляпались!

— Нана, в последнее время ты так холодна со мной. У тебя появился другой? — Тэ, приподнялся на кресле и внимательно посмотрел на девушку. Я заметил, что кровь на его щеке исчезла, оголяя место маленького шрама.

— У меня выработался иммунитет на тебя, поэтому заткнись и больше не говори со мной!

— Я кое-чем занималась, хоть Джонни и запретил мне общаться с вами, но я, кажется, знаю, как вернуть нашу трассу и мотоциклы.

Все тут же уставились на Хаён. Я, конечно, знаю о дьяволе, который сидит в ней. Это и делает её такой интригующей, хотите верьте, хотите нет. По мне, душа у нее всё-таки ангельская, но из каких же ингредиентов она состоит, часто спрашиваю я себя. И каждый день отвечаю по-разному. Иногда я говорил себе, что все дело в её коже, в недостатке длинны её волос, в войне, в бедности, в том, что на Марсе нет и не может быть жизни, во всем, что угодно и что только можно предположить. Но это не помогает понять её. И нужно ли было принимать её за данное, как жемчужную брошку, наколотую у сердца? Она должна была быть чем-то большим или меньшим. Чем-то, что я смогу понять, объяснить. Как же глупо это звучит. Все, похоже, ее «раскусили», кроме меня. Она, как одно из тех чисел, которые ни на что не делятся и из нее нельзя извлечь квадратный корень. Я смотрел на неё впервые, когда она была такой решительной и серьёзной, но другие, кажется, видели её в этом свете много раз, и я искренне завидовал им.

— Мне нужно попасть на их территорию, — О резко встала и словила мой удивленный взгляд.

— Ты же не собираешься идти туда одна, да ещё и в таком наряде? — Нана утишила музыку и распустила волосы из конского хвоста.

— Я не пойду одна, — Хаён кивает головой влево и все мигом вспоминает о моём присутствие. — Мы пойдем вместе.

— Он то об этом знает? — Нана быстро подход к О (на удивление, они оказываются одного роста) и шепчет ей на ухо. — У тебя поменялись вкусы на парней или я чего-то не знаю? — девушка говорила довольно громко, специально, чтобы мне было слышно.