Особенная

Резкая смена событий...

Ники начала бегать по гостиной в поисках телефона, и через минуту, наконец, нашла его в своей сумочке.
― Супер важный звонок, ― хихикнула Хейли, глядя на подругу.
― Похоже на то, ― пробормотала я.
Ники прочистила горло, прежде чем ответить, и поднесла телефон к уху.
― Привет, Бенджамин, ― нежным голоском пропела она и застенчиво улыбнулась.
Я высоко подняла брови и встретилась с удивленным взглядом Хейли.
― Ты тоже это слышишь? ― спросила меня Хейли.
― Определенно, ― кивнула я.
― Что за Бенджамин? ― Хейли взяла тарелку с чипсами и закинула несколько штук себе в рот.
Я пожала плечами.
― Ее парень? ― вопросила она.
― Она бы нам сказала.
― Хмм, ― Хейли потянулась к бутылке «Маунтин Дью» .
Мы в раз повернулись к Ники, которая, приложив ладонь к телефону, сказала нам:
― Я выйду на пару минут. Не снимайте фильм с паузы.
И она выскользнула за входную дверь.
Я снова переглянулась с Хейли.
― И что это было? ― пробормотала она.
Я пожала плечами и откусила большой кусок пиццы, которую Ники заказала перед нашим приходом.
Ники вернулась через пару минут, как и обещала, и ее лицо светилось от счастья и воодушевления. С прижатым к груди телефоном, она вприпрыжку подошла к нам и рухнула рядом на пол.
― С кем ты говорила? ― поинтересовалась Хейли.
Ники загадочно улыбнулась.
― С одним хорошим мускулистым знакомым.
Хейли громко хохотнула и непроизвольно хрюкнула, после чего я рассмеялась.
― Планы изменились, девочки, ― сказала Ники.
― То есть? ― спросила я, отворачиваясь к экрану и снимая фильм с паузы.
― Мы пойдем на вечеринку, ― пояснила она, но я плохо расслышала, так как главная героиня мелодрамы с глупым названием что-то кричала вслед своему парню, который, как я поняла из первых двадцати минут просмотра фильма, не люби ее, и, наконец, решил признаться в этом.
― Что? Вечеринка? ― я снова поставила кино на «стоп» и недоуменно посмотрела на Ники.
― Ага, ― она ответила оживленным кивком.
― Уфф. Круто. Я не против, ― тут же отозвалась Хейли. ― Как раз фильм так себе, ― она указала подбородком на телевизор.
Они с Ники поднялись с пола и стали собирать еду.
― Погодите, ― я встала на ноги следом за ними и кинула подушку на темное кожаное кресло. ― Вы пойдете на вечеринку? Но… как же кино, и…
― Ну, во-первых, не вы, а мы пойдем на вечеринку, ― Ники сделала ударение на слове «мы». ― Во-вторых, кино действительно скучное, ― она сморщила свой аккуратный носик.
― Ты сама настаивала на том, чтобы мы посмотрели его, ― ухмыльнулась Хейли, делая глоток газировки.
― Люди иногда ошибаются, ― с грустью вздохнула Ники.
Они с Хейли отнесли всю еду на кухню, и я бегала за ними, как хвостик, пытаясь разобраться в неожиданном изменении планов на этот вечер.
― Где будет вечеринка? И кто ее вообще устраивает?
Ники с легким раздражением закатила глаза. Мои вопросы уже достали ее. Да. После смерти родителей я стала настоящей занудой в плане вечеринок, и подруги прекрасно понимали это, но деликатно молчали.― Вечеринка будет в доме Патрика, ― пояснила она.
Патрик учится в нашей школе. А еще он играет в футбольной команде. Если вечеринка будет у него, то и Джастин тоже будет там, потому что они друзья. Едва ли не лучшие, кстати. А если на этой вечеринке будет Джастин, то мне следует держаться как можно дальше от этого места.
― О-о-о-х-х, ― я закусила нижнюю губу в притворных раздумьях. ― Тогда, я поеду домой.
Ники застыла с тарелкой круассанов в руке.
― Как это? Нет! Нет! Нет! Ты пойдешь с нами, Эмили! ― заверещала она и подлетела к холодильнику. Открыла дверцу, громко поставила тарелку на верхнюю полку, и закрыла холодильник. Уперев руки в бока, она сердито уставилась на меня. ― Ты пойдешь, ― тверже повторила подруга.
― Нет, ― я неуверенно покачала головой. ― Я не могу. Я… вообще-то, завтра в школу. Это раз. Я не настроена идти сегодня на вечеринку. Это два. И вообще, там…
― Будет Джастин, ― закончила за меня подошедшая Хейли. Она остановилась рядом, положив руку на мое плечо, и улыбнулась. ― Вот главная причина, по которой ты не хочешь идти к Патрику.
― Существует бесконечное количество причин, по которым я не хочу посещать вечеринки вообще, ― сказала я.
Хейли ухмыльнулась, положив подбородок на руку, которая лежала на моем плече, и вздохнула.
― Например? ― спросила она.
К чему это уточнение? Хейли прекрасно знала мой ответ.
Я поджала губы и искоса взглянула на нее.
― Девять месяцев назад я похоронила своих родителей, ― отозвалась я и удивилась, как ровно и холодно прозвучал мой голос. На самом деле, я не была на их похоронах. Не могла по состоянию здоровья. Но это, может, даже к лучшему.
Подруги застыли на своих местах, не ожидая, что я скажу нечто подобное. Я старалась не говорить о родителях. Вообще. Не произносила слова «мама» или «папа».Я медленно втянула в себя воздух и на секунду прикрыла глаза.
― Извините, ― я переступила с ноги на ногу, и Хейли убрала руку с моего плеча.
Ники переглянулась с ней, и обе сочувствующе вздохнули.
― Вот именно, Эмили, ― моя златовласая подруга взяла на себя ответственность и попыталась «вразумить» меня. ― Прошло уже девять месяцев, ― она обошла кухонную стойку и остановилась в двух шагах. ― Я не понимаю, как тяжело ты переживаешь… их смерть, но ты еще жива, ― она шагнула вперед, оказавшись ближе. ― Твоя жизнь продолжается, Эмили, а у нас с Хейли такое чувство, словно ты похоронила себя вместе… ― ее голос дрогнул, ― вместе с ними.
Все внутри меня превратилось в камень. Я почувствовала, как ярые языки обиды обожгли сердце. Я не хотела, чтобы Ники так говорила про моих родителей (хотя она, по сути, не сказала ничего плохого). Я не хотела, чтобы она, или Хейли, или кто-нибудь еще упоминал их в моем присутствии, точнее их смерть.
Я открыла рот, но не знала, что сказать, поэтому через секунду сомкнула губы и опустила голову.
Я понимала, что не буду скорбеть всю жизнь, что однажды утром я проснусь и не почувствую жгучую боль в груди. Этот Новый День еще не настал, и я уверена, мне придется долго ждать его прихода.
Но Ники права. Моя жизнь не стоит на месте, и я не должна хоронить себя заживо. Я должна жить дальше, должна радоваться и наслаждаться всем, что имею. Я знаю, что мама и папа не хотели бы видеть меня такой, какая я есть сейчас. Папа бы сказал мне: «Эй, дочка, посмотри на себя? Я тебя совсем не узнаю. Это не моя Эмили. Ты ведь другая. Я знаю тебя, чертенок». Папа дал мне это прозвище, когда мне было шесть. Я была очень буйным и неугомонным ребенком.
Я поняла, что начинаю задыхаться из-за огромного кома, застрявшего в горле. Еще чуть-чуть, и я заплачу.
Я должна отвлечься. Должна подумать о чем-нибудь другом, чтобы не вспоминать о родителях, не зацикливаться на недосягаемой боли голове, пульсирующей так глубоко, что я не способна добраться до того места даже мысленно.
― Ладно, ― вымолвила я бессильно.
― Что ладно? ― осторожно уточнила Ники.
Я заставила себя поднять на нее тяжелый взгляд.
― Я… пойду. На вечеринку, в смысле.
Ее глаза вспыхнули, и губы тут же расплылись в улыбке.
― Правда? ― она подпрыгнула на месте.
Я едва заметно качнула подбородком, как бы отвечая: «Да».
― Ты правильно поступаешь, ― Хейли вновь пристроилась рядом и на этот раз обняла меня. ― Ты не можешь грустить вечно, Эмили. Не можешь.
Я изо всех сил старалась улыбнуться ей, но в итоге оставила попытки и просто кивнула.