Милые Игры или Десять Cвиданий с Фуюми

53

Наверное, я спала, если это можно назвать сном, а теперь проснулась, если это можно назвать бодрствованием. Грани стёрты, трудно отличить одно от другого. За окном темно, на часах 23:50, я знаю, что надо встать, принять душ и надеть пижаму. Зачем я вообще её утром снимала? Всё равно ведь провалялась почти весь день. Глупые традиции цивилизованного общества!

Всё-таки я поднимаюсь с кровати и плетусь в ванную, какая-то сила воли у меня ещё осталась. Я даже голову мою.

Возвращаясь, я не включаю свет в коридоре, иду на ощупь, касаясь стен. В комнате тоже темно, мне хватает уличного фонаря, свет которого попадает в окно. Всё равно смотреть ни на что не хочется.

Как только я закрываю дверь, меня хватают сзади чьи-то сильные руки, одна запечатывает рот, другая обхватывает поперёк живота, прижав локти, лишая возможности двигаться. Я приглушённо взвизгиваю и пытаюсь вырваться, ничего не выходит, человек сзади лишь стискивает меня сильнее.

«Господи! — молюсь я, — Пусть это будет Кей!»

Мою голову наклоняют вправо, горячие губы касаются шеи, цепочка поцелуев идёт до уха, а потом шепот:

— Так что это были за фантазии насчёт развлекавшегося с тобой маньяка?

Я облегчённо вздыхаю, а через секунду Такеши Кей опрокидывает меня на кровать.

— Может быть, воплотим в реальность?

Он набрасывается сверху, запускает руку мне под пижаму и нехорошо улыбается.

— Ты до чёртиков меня напугал! — возмущаюсь я, отталкивая его руку.

Резким движением он обхватывает мои запястья и прижимает к подушке около моей головы.

— Отключаешь телефон, не открываешь мне дверь.... Я просто обязан тебя за такое наказать, сама понимаешь. Как предпочитаешь, нежно и мучительно или жестко и страстно?

Опять играет, я невольно начинаю улыбаться, будто действительно счастлива от его присутствия. Не думала, что способна на такое. Хотя, от такого всплеска адреналина, что он мне устроил, даже мёртвый очнулся бы. Интересно, на долго ли хватит?

— Ладно, раз уж я так перед тобой виновата, можешь посушить мне волосы, — милостиво разрешаю я.

Он усмехается, отпускает меня и спрыгивает с кровати. Я сажусь по-турецки и, продолжая улыбаться, наблюдаю, как он поднимает упавшее на пол полотенце и возвращается ко мне. Садится напротив, набрасывает полотенце мне на голову и приступает к делу. Пальцы у него по-прежнему божественные, я еле сдерживаюсь, чтобы не застонать, и чтобы хоть как-то отвлечься, спрашиваю: