Дьявольские иллюзии

Глава 2. Наши эмоции - рабы наших мыслей, а мы - рабы эмоций

  — Я не буду спать здесь, — прошипел Рей, схватив меня за руку.

Хватка у ангела была неслабая, напомнившая мне лишний раз, с кем я сейчас разговариваю. Подавив инстинкт шарахнуться от купидона в сторону, я отпустила дверь, которую только что открыла, и с ироничной улыбкой поинтересовалась:

— В чём проблема, пернатый? Всё практично и, к тому же, максимально приближено к твоему родному дому. Радоваться надо.

На меня хмуро уставились, а потом прозвучало почти гневное:

— Полагаешь, я жил на чердаке в Лорисе?

— Ну ты же не Карлсон, надеюсь, — чувствую, как довольная ухмылка расползается на губах. И не могла не добавить: — Кровать, кстати, мягкая и комфортная. Твоим пёрышкам за спиной будет очень удобно. И чердак у нас совершенно чистый.

Я решила тактично не упоминать о других крылатеньких жителях этого места.

Херувим перевёл мрачный взгляд на упомянутый мной предмет мебели, оглядел комнату целиком. Зелёные глаза невообразимо потемнели, а хватка вокруг моего запястья только усилилась. Я удивилась тому, что готова была кричать, так как боль в руке всё увеличивалась и увеличивалась. В голове прозвучали сказанные мне слова матери: «На самом деле, милая, Пробуждение — огромнейшее испытание, как для человека, так и для его купидона. Ваше сознание, ваши души практически становятся одним целым. Наибольший эффект длится около недели, но именно в эти дни амуры сближаются с подопечными. Дети просто чувствуют и узнают друг друга лучше, чем кто-либо. Вы с твоим купидоном будете неотделимы, поверь мне. Но и ощущения, и природные инстинкты обострятся, окажутся буквально на животном уровне — к этому придется привыкнуть. В скором времени различия исчезнут. Вы будете думать, что так всё и должно быть, Лина».

— Отпусти, — всхлипнула я и тут же чертыхнулась, мотнув головой.

Мысль сесть на пол и лить слёзы в три ручья прельщала очень сильно, чем и наводила ужас. Страшно было представить, что я позволю себе расслабиться при амуре так просто. Поэтому было жутко от новых ощущений. Очень.

Но ощутить настоящую панику заставила насмешливая фраза купидона:

— Серьёзно? — усмехнулся амур, выпуская меня, складывая руки на груди. И издевательское: — Плакать должен я, сетуя на такую ужасную подопечную. Даже устроить меня нормально не может.

Догадка появилась очень своевременно. Понимая, что этот крылатый способен считывать все мои эмоции, я заставила себя успокоиться и прекратить истерику. В конце концов, передо мной просто... безобидный ангел любви. По крайне мере, мне хотелось в это верить.

— Помолчал бы, а? — разозлилась я. — Наш дом отчётливо демонстрирует, что тебе здесь не рады. Даже ключ куда-то пропал.

Сейчас я кривила душой, да. Когда обряд закончился, у меня появились сильные сомнения: а правильно ли будет устраивать такую подставу для купидона в первый же день? Однако стоило мне пройтись с ним до дома наедине, как всякие мысли о том, что это негостеприимно, отпали разом. Быть настолько раздражающим и напыщенным надо уметь. Вот и вознаградила я купидона за его способность, резко сокращающую возможность выживания амура в этом доме.

— И почему же мне кажется, что видеть здесь меня не хочешь только ты? — спросил Риан и подался вперёд.

Здесь он попал в яблочко, да. Когда Рей остался на первом этаже в гордом одиночестве, моя скромная персона закрыла на ключ комнату, приготовленную для херувима, и спрятала как раз-таки на чердаке. Так что если у купидонов есть хоть толика интуиции, то он сам для себя совершит хороший поступок. Я добровольно отдавать ему ключ не собираюсь. Сам виноват — нечего было меня бесить.

— Потому что тараканы в голове нашептали! — отозвалась я и, оставив хмурого купидона одного, отправилась в свою комнату за постельным бельём.

Спускаясь по лестнице, ощутила, как мне показалось, огненную злость и истинное негодование. В какой-то момент я даже расслабилась, вспоминая, что подобная реакция логична по отношению к крылатому. Но ощущения были такими... Они чувствовались слишком прозрачными и отдалёнными — словно не моими. Я ойкнула, когда на меня накатила невозможная, сковывающая тоска и боль от предательства. Выдох получился слишком резким. Происхождение этих эмоций оказалось понятным тоже слишком резко. Не удержавшись, я вскинула голову и посмотрела наверх. Чердак таил пугающую тишину: ни единого шороха и звука шагов.

Спустя несколько секунд наваждение прошло, и я вновь чувствовала уже лёгкую неприязнь к новому жильцу. Любопытство подмывало отложить дело с бельём, подняться обратно и расспросить купидона по всем пунктам. Мне... стало жаль парня, испытывающего такую пытку. Даже внезапно его происхождение потеряло значимость. Лишь его боль, избавиться от которой я внезапно возжелала помочь.

Этот порыв напугал меня настолько, что я практически бегом пролетела последние несколько ступеней и, пытаясь разогнать безумные мысли, направилась к шкафу. Но, помнится мне, где-то завалялся прекрасный набор, который приведёт его в полный восторг. Губы расплылись в ехидно-радостной улыбке. Схватив аккуратно сложенную прелесть, снова поднялась на чердак — на этот раз значительно быстрее — и застала амура, глядящего в окно.

— Что, птичка угодила в клетку?

— Что, малышка выросла и выпустила коготки? Ключ где-то здесь. Так что я не собираюсь спать на пыльном чердаке, ты мне его отдашь.

— И не подумаю, — тут же откликнулась я и, подойдя к кровати, аккуратно положила бельё.

Рей отвлёкся от созерцания видов, чтобы, видимо, оценить принесённые мной простынь и одеяло. И тут же зарычал.

— Издеваешься?

Я решила не отмалчиваться и заявила:

— Честно говоря, откровенно наслаждаюсь. Ключ ищи сам, задействуй нюх, слух, зрение — что у вас там, — и будет тебе счастье.

Когда я молча пошла к двери, меня снова схватили за руку и, судя по злым глазам, еле сдерживаясь, произнесли елейным голосом:

— Малышка, думаешь, действительно просто так уйдёшь? Мне, конечно, приятно, что я вызываю у тебя столь сильные эмоции, но позволять тебе испоганить мою жизнь здесь не собираюсь. Можешь делать что угодно, но учти, Каролина, я буду всегда на шаг впереди. И, да, попробуй подавить свою влюблённость ко мне. Не потому, что мне тебе не хочется сердце разбивать — поверь, я жажду этого больше всего. Объясняют мой приказ всего несколько причин. Во-первых, не усложняй мне задачу — чем раньше я найду твою вечную любовь, тем быстрее мы распрощаемся навсегда. Второе: мысли о твоих воздыханиях вызывают у меня рвотный рефлекс. А в-третьих, тебе всё равно ничего не светит с такой ужасной внешностью, — презрительный взгляд прошёлся по мне от пят до макушки.
Меня будто холодной водой окатили. Любая призрачная жалость к купидону, имеющая до этого место, мгновенно испарилась. Внутри стало подниматься разрушающее, но упоительное чувство — неприкрытая ничем ярость. В следующее мгновение моя рука пылала огнём, а на безупречном лице остался красный след от моей ладони. Взглянув на херувима снизу вверх, я прошипела:

— У тебя нет никакого грёбаного права говорить подобную ересь! Ты просто урод! — голос сорвался, а на глазах закипали злые слёзы. — Хам! Раз решился сказать такое! Видимо, самолюбование приводит к разрушению мозгов! Полюбить тебя — это проклятье! Тёмный кошмар, от которого хочется повеситься!

Не позволив ему вставить и слова, я развернулась и сорвалась на бег, по пути смахивая влагу со щёк.