Scarlet Torment

Глава 6. Часть 6.

Пляж. 2:30 P.M.

POV Рита.

День, мягко говоря, начался дерьмово. Даже не смотря на то, что я на Кубе в пятизвёздочном отеле. Проснулась я поздно, отчего гудела голова и тело ломилось от слабости. Ещё вспомнила, какое сегодня число и что сегодня истекает срок моих раздумий. А на самом деле я почти не думала об этом всём магическом бреде. Я была так занята чем-то вроде мыслей о семейке вампиров и чтобы такого посмотреть в Гаване — столице Кубы — что вовсе выпустила из головы мысль о собственной уникальности и в какой заднице я, собственно, нахожусь.

Как обычно номер был пуст. Талер ночевал с Риммой и, видимо, даже не соизволил показаться в номере. От мамы была записка на том же столике, что и вчера. Когда я лениво выплыла из своей спальни, первым делом я прочитала именно её и припрятала пару купюр в карман.

«Уехала встретится со старой знакомой. Буду вечером. Не скучай!
Мама.»

В конце она ещё нарисовала рожицу, посылающую поцелуй. Как мило, мам. Как мило.

После прочтения записки я переоделась в купальник, набрала с самой несколько мелочей в пляжную сумку и написав SMS-ку Славе, снова отправилась к ним на виллу. Только на этот раз младшая Карс пообещала показать мне пляж, находящейся чуть дальше от их дома.

— Нет! Вот сюда давай! Тут ракушек меньше! Нет! Не так! Вот так! Боже правый, Кросс, ты впервые на пляж пришла что ли?! — Слава резко жестикулировала длинными ручищами, так и норовя врезать либо мне, либо Саре в глаз.

А проблема, собственно, заключалась в том, что мы с Сарой не правильно расстелили покрывало. То ракушек было слишком много, то мокрый песок, то водоросли и надоедливые ползающие рядом крабы (которые, кстати, ползали по всему пляжу!). В первые пять минут я пожалела, что пошла с ней купаться. Принцесса, ей богу! Тут ей колко, тут её воняет, а здесь крабы! Чем ей навредили милые безвредные крабы?! Ну вот чем?! Травма детства? Её и крабов связывала жестокая кровавя бойня во время революции на Кубе?!

— Слава! — фыркнула наконец Сара, отпустив краешек покрывала и поставив руки на бока. Она исподлобья глянула на подругу и надулась. —Мы уже несколько минут тягаем это покрывало взад-вперёд, вертим его по несколько раз на все триста шестьдесят, а ты стоишь и только возмущаешься! Возьми и постели сама!

Слава самодовольно хмыкнула и взялась за дело самостоятельно, что-то пробубнив себе под нос вроде: пока сам не сделаешь, никто не сделает. Она перетянула покрывало на то место, где оно лежало минуту назад, положила его горизонтально, относительно океана и надув губы, села сверху, демонстративно задрав нос, будто бы обиделась. Я переглянулась с Сарой и мы одновременно вскинули брови, якобы сказав в один голос: «Оно же лежало там минуту назад!», но в слух мы этого так и не сказали. Думаю, это могло бы закончится чье-нибудь травмой. Возможно даже травмой случайного прохожего, попавшего под обстрел песком или от удара по голове банкой лимонада.

Сара убежала к океану, словно маленькая вылавливая из воды медуз за шапочки и отправляя их обратно, с детским любопытством их рассматривая. Это выглядело забавно, до тех пор пока какая-то кубинская тучная женщина с ребёнком не начала кричать на неё и шипеть, как разъярённая змея. Сара показала ей язык, а мальчика, который ко всему прочему кинул в Сару песком, вероятно за то, что ему она мешала играть, а больше же играть на километровом пляже негде; а мальчика она напугала, клацнув острыми зубами прямо перед его личиком. В итоге ребёнок расплакался, мать покрывала Сару грозной болтовнёй на испанском, а сама Сара была довольна собой.

— Ненавижу детей, — сделала заключение Морце, приземлившись на покрывало рядом со мной и обрызгав прохладной водой. — Но больше всего ненавижу таких вот мамочек.

— Я думала ты хочешь себе карапуза, — хихикнула Слава, приподымая очки и стреляя острым взглядом в подругу. Я усмехнулась, перевернувшись на живот и натянув на голову соломенную шляпу, которую нагло стянула у Карс.

— Во-первых, я чисто биологически не могу их иметь, — она покряхтела, явно намекая на неуместность вопроса, но всё равно продолжала говорить. —А во-вторых, я убийца и, так сказать, личный «агент» Анны, мне не до детей.

— Вы, что, всю вечность с Лео собираетесь служить моей маме? — Сара скривила брови, поднявшись на локтях.

— Пока она не перестанет в нас нуждаться, — Сара пожала плечами и повернулась куда-то в сторону, откуда мы пришли. — Чёрт!

Мы со Славой резко обернулись, только послышалось возмущение со стороны Морце. По пляжу со стороны виллы шла компания ребят: Талер, Римма, Кай, Лео и, конечно же, Фиби и Макс. А я ведь начала думать, что этот день потерял статус «дерьмового». Я ошиблась. Приглядевшись чуть внимательнее, я даже увидела Аннабель Карс, шагающую в бикини и прозрачной тунике. Если бы я не знала её, приняла бы за двадцатилетнюю, девушку. А может быть даже и помоложе.

— Как думаете, если я запрыгну на Кая, как быстро он меня скинет? — надув губки молвила младшая Карс, явно рассматривая именно объект своих рассуждений. Шёл он по пляжу в одних шортах и, да, было на что посмотреть.

— Он завалится в песок вместе с тобой, —хихикнула Сара и подскочила, стряхивая с бёдер песочек. — А вот если я запрыгну на Лео, мне ничего не будет.

— Я так не играю! — Слава надулась и отобрала у меня шляпу, злобно фыркая завернулась в полотенце. — Ты жульничаешь!

— Нет! — хихикнула Сара снова и зашлёпала по песку, набирая разгон, чтобы заскочить на спину своего парня.

— Какие же они лапочки, —пробурчала Мирослава, скидывая с себя полотенце и натягивая шляпу на глаза, как в фильмах о ковбоях. Только шляпа была немного не той. — И знаешь, сколько они встречаются?

— Сколько?

— Где-то лет двести, — Слава вздохнула, опуская очки на нос. —И до сих пор душа в душу. Сара так и не призналась, какого демона ей пришлось вызвать, что бы это случилось.

— Твоя мать до сих пор любит Дракулу, а они в месте куда больше, чем каких-то двести лет, — подметила я, явно вызвав этим у Славы нервную дрожь.

— Благодаря любви своих родителей, я узнала с каким звуком разбивается любая посуда и с каким треском ломаются кости в руках, — Слава засмеялась.

— Но демонов-то они не вызывали.

— Однако сейчас один у них есть. Но любви нет.

5:30 P.M.

Несколько часов на пляже со всей компанией клыкастых прошли приятно и даже без ссор и косых взглядов в сторону некоторых, имён называть не будем. Он всё время был то с парнями, то болтал с Фиби. Не разу не залез в воду и тут я его прекрасно понимала. Нырять в солёную воду с отвратительными язвами по всему телу не самая лучшая идея. Это как ткнуть в себя ножом или типа того. Но самое главное: ни разу не подошёл ко мне! Ни разочка! О! Счастье какое. Нам не пришлось ругаться и кидаться всякими замечаниями на глазах ребят и кучи посторонних людей. Но всё-таки наступил тот самый раз...

Даже когда мы играли в волейбол и попали в одну команду по случаю того, что капитаном нашей команды почему-то стала Слава, Макс держался подальше от меня, даже ни разу не сказав мне о том, как же плохо я подаю или отбиваю мячик. Но вот Слава говорила! Говорила-говорила и говорила! Даже пнула меня разок! Но я в этом её не виню, натура такая, что же поделать. Тем более против нас играл Кай в безупречной связке с Лео и Аннабель, не упустивший возможность покидать мячик вместе со всеми. Слава просто не могла проиграть ему. Но проиграла и из-за этого девушка сердито пинала несчастных крабов несколько минут после игры. И это выглядело ещё смешнее, чем игра Сары с медузами. В большинстве своём они вели себя как дети и это очень забавляло, учитывая их реальный возраст.

Около часа мы потратили на постройку песочного замка, в стройке которого участвовали абсолютно все. Я, Лео и Аннабель выстраивали оборонительную стену вокруг красивого большого дворца, зодчим которого стала, конечно же, Слава. Знаток искусства и, как оказалось, профи в проектировании песочных замков. Она вместе с братом и Сарой сделали высокий фундамент большого и красивого замка, после же к ним присоединился Кай, Фиби и брат с подружкой, с их помощью в замке появились высокие башни, окошечки и двор. Именно во время строительства произошла парочка очень неловких моментов, вызвавших у меня кучу эмоций, большинство которых просто привели к тряске. И это был тот самый раз.

— Господи! Макс! Ты же когда-то учился на архитектора! Ты же прекрасно знаешь, что никто столько окон в замок не лепит! — заворчала «заведующая» строительством, по совместительству младшая Карс, тукая пальцем в лишнее окошко в стене. — Убери!

— Но почему?! — он заскулил, жалобно взглянув на сестру. — Что бы было светлее! Слава, что за строгие правила для песочного замка?

— Кто тут главный? —Слава швырнула в брата горстку песка и показала язык. — Не ты! Вот и заткнись! И убери окно!

Именно в тот момент, когда она швырнула в него песок, он не усидел и завалился прямо на мою оборонительную башенку, примяв её своей головой. На меня полетел влажный песок, а его макушка упиралась мне в колени. Я медленно опустила на него глаза, надувая злобно щёки и сжимая кулаки, лишь бы не убить его прямо здесь за то, что разрушил такой труд. Парень смотрел на меня несколько секунд, после выгнулся, поморщившись от, видимо, очередной волны боли во всём теле, вернулся в сидячее положение и повернулся ко мне полубоком. Я сосредоточилась на строительстве, то есть восстановлении, стены и не поначалу не заметила, как у меня прибавляется песка. Подняв глаза я поняла, что он решил исправить свою ошибку, аккуратно помогая мне достроить. Очень мило! Я сдула со лба кудрявую прядку и скрестив руки на груди, фыркнула.

— Я сама справлюсь! — рыкнула я, строго глядя на него. — Займись окнами!

— Рита... — он поднял на меня глаза, скривив брови. Я хмыкнула и отвернулась.

— Я не настолько беспомощная, Карс! Построить песочную стенку уж как-нибудь смогу! — сгорбившись и вцепившись ногтями в песок, рыкнула я, резко заинтересовав ребят.

— Я же просто помогаю... — его глаза широко распахнулись. Он был явно поражён или делал вид, что удивился. Плевать.

— Тебя никто не просил! — фыркнула я, злобно сверля его взглядом и надуваясь, как воздушный шарик.

— Эй! Ребята... — дружелюбный тон Сары заставил меня спокойно выдохнуть, но злобно смотреть на парня я не перестала. — Макс, пожалуйста, сделай так, как тебя просят.

Карс убрал руки, поднял их и пожал плечами, после отворачиваясь от меня и продолжая свою работу. Я закатила глаза, снова сдувая со лба кудрявую прядку. Поморщилась немного — сгорели плечи. Это бешеное солнце поджарило даже меня. Зато, надеюсь, вернувшись домой буду выделятся среди остальных своим загаром. Если я вернусь домой...

Когда замок почти был закончен мы с ним столкнулись, потянувшись за одной ракушкой. Ещё бы чуть-чуть и ковыляющая рядом Римма толкнула бы его и он свалился на меня, придавив к песку, где лежала не одна острая ракушка. Благо, этого не случилось. И ракушку я забрала себе. Обойдётся. Но это стало очередным поводом злобно смотреть на него и на каждую его попытку что-то сказать, недовольно корчить лицо. Что, теперь решил поиграть в хорошо парня? Козёл лицемерный. Вчера ещё вёл себя, как нахал, сегодня уже строит из себя ангелочка. Тьфу!

11:00 P.M. Вилла.

Я несколько минут сидела в потёртом кресле в комнате Мирослав и смотрела в одну точку, пока хозяйка комнаты расхаживала по всему периметру и неистово топала ногами, будто из невесомого вампира она превратилась в слона. Это раздражало и напрягало. Мне сказали дождаться полуночи, чтобы приступить к запланированному мероприятию. Маме я сказала, что останусь у ребят, так как утром мы собирались пройтись по Гаване, а отсюда ближе до какого-то там музей, в который я, на самом деле, не очень-то хотела идти. О своём решении я сказала Аннабель и Славе, которые весьма удачно попались мне на кухне виллы. Анна предупредила, что во время ритуала будет очень больно и мне не помешало бы подготовится к очень неприятной процедуре. Думаю, под очень неприятным она скрыла «адские муки» или что-то типа того, потому что лицо у неё было именно такое. Аннабель, ко всему прочему, была уверена, что всё пройдёт нормально. А это подымало мне настроение. Если она уверена в своих силах, значит очень велик шанс, что всё пройдёт гладко и кому-то не придётся добить меня.

Слава просветила меня, как всё будет происходить и мне было слегка неприятно об этом всё узнавать, но лучше узнать раньше, чем на самом ритуале. Мне придётся пролежать около часа на каменном алтаре в любой более-менее открытой и лёгкой одежде, выпить несколько отвратительных отваров и после слушать долгое магическое пение Аннабель и Мирославы, во время этого я должна буду что-нибудь чувствовать и в случае, если я как-то неправильно повернусь, могу навредить себе. Час лежать пластом на куске камня и слушать монотонный бубнёжь. О да! Обожаю!

— Тебе помочь с волосами? — поинтересовалась младшая Карс, наконец-то затормозив и повернувшись ко мне. Да, волосы тоже нужно заплести специально для ритуала. Аннабель склонялась к тугой косе, чтобы они мне не мешали.

— Да, — я кивнула и пересела на угол кровати, чтобы Слава смогла заплести мне косу. Сама я этого делать не умела. Я плела себе простые свободные косы, но никогда не заплетала что-то прочное. Никогда не получалось сделать это самостоятельно.

Карс быстро прошлась расчёской по моим волосам, после аккуратно бралась за пряди и сплетала их в косу, подтягивая плетение, чтобы она вышла действительно тугой. Я спокойно сидела и рассматривала зарисовки и полноценные художественные работы рядом с кроватью. Тут они были составлены в ряды, раскиданы по полу, приклеены к стене. Картины в основном были подписаны размашистым Мирославовским почерком. В основном, судя по надписям — это были портреты. Как я поняла для себя — это её любимое направление. Она любит рисовать людей. Никогда не замечала, чтобы она рисовала пейзажи, натюрморты или абстракции, например. Среди картин составленных впритык друг к другу я заметила надписи, вроде: «Кай» (в нескольких экземплярах с разными годами на раме. Там даже было несколько картин из две тысячи пятого, шестого и одиннадцатого. Либо она была на Кубе, пока пряталась от охотников, либо возила их с собой) несколько портретов её брата, картина с подписью «Майкл Смит, 1943», «Папа», «Мотылёк», «С.Ф» и многие другие. Конечно, я хотела их все посмотреть. Особенно те, названия которых я не понимала или никогда раньше не слышала.

— Кто такой Майкл? — спокойно поинтересовалась я, но девушка вдруг дёрнула меня за волосы и недовольно проскулила.

— Прости, —чуть позже извинилась она, продолжив плести косу. — Мой старый друг. Он... Погиб.

— Ой... — прошептала я одними губами. — Прости, я не... не знала. Мне жаль.

— Он сам виноват, — ответила она весьма в своём стиле. — Я говорила ему, что идти в наступление, когда находишься в осаде, хреновая идея. Он решил, что он всё может. Через пять минут я тянула его тушу в окоп. Идиот.

— Это было во время второй мировой войны, да? — предположила я. Слава угукнула. — А что за «Мотылёк»? Это же точно не бабочки, да?

— Нет, не бабочки, — она посмеялась и завязала тоненькой резинкой кончик косички. После упала рядом со мной, широко улыбаясь и рассматривая названия картин. — Это моё детское прозвище! Глупо, правда? Да, не говори ничего, я знаю, что это глупо!

— Нет! — я посмеялась, аккуратно устроившись рядом с ней и поставив под подбородок руки. — Моя мама называла меня Барашком, а папа до сих пор называет Куколкой. Глупости, может быть, да, но они чертовски милые.

— Меня называли так вовсе не потому, что я была миленькой, — она изменилась в лице и я немного пожалела, что вообще начала говорить об этом. — Я была, кх, «Такая же красивая и беззащитная, как мотыльки», отсюда вышло и прозвище.

— И кто тебя так прозвал? — поняв, что она может об этом говорить, решила спросить я, но Слава тут же отвела глаза и прикусила губу. Она почесала затылок и покряхтела.

— Этого человека уже нет, — грустно призналась она и вздохнула. — Спроси о чём-то другом.

— Ладно, — я пожала плечами. — Что за «С.Ф»?

— Оу, — она скривила брови и покачала головой. — Этой картине уже триста лет, вообще не понимаю, как она до сих пор тут стоит. Я говорила Элизабет выкинуть все такие картины...

— Кто на ней?

— Никто. — Строго сказала она, втягивая воздух и подымаясь с постели. Она выпрямилась, потянулась и кивнула мне, мол, пойдём со мной. Я послушалась, не стала давить на ней, но хотелось бы узнать, кто на картине, о которой Слава не хочет говорить.

Когда я оказалась у дверей, Карс несколько секунд смотрела на ряд старых картин и после, фыркнув и скривив брови, направилась за мной.

С.Ф

12:45 P.M

Время поджимало. Я вместе со Славой, её братом и Аннабель покинули виллу тихо, чтобы не вызвать подозрений. Я переоделась в лёгкий топ и юбку, которую мне вручила Мирослава. Шла я босиком и было это так себе. Все эти магические замашки были очень странными. Внутри разрасталось беспокойство. Слава и Аннабель шли впереди, что-то обсуждая и жестикулируя. Благодаря секундному разговору с ними двумя я поняла, что они так же волнуются, как и я. Особенно беспокоилась Слава, на фоне своей матери она выглядела беспомощно, в то время как сама Аннабель прятала тревогу за уверенностью.

Я шла позади них, а за мной топал старший Карс с небольшим мешочком, содержимое которого мне предстояло узнать. Я даже не знала, куда меня ведут. Чёрт, как же страшно. Меня трясло и шибал пот, но я старалась держать себя в руках и идти, идти дальше за двумя колдуньями.

— Ты сказала маме? — его голос заставил меня затормозить. Я обернулась и сдержала очередной приступ гнева. Он вскинул бровь, снова корча из себя безобидного.

— Оставила записку, — соврала я. Ничего я не говорила. Всё пройдёт хорошо. А если пройдёт плохо, она уже ничего не сделает.

— Правда? — на его лице мелькнула усмешка. Я отвернулась и пошла дальше, проигнорировав. — Эй!

— Чего тебе?! — фыркнула я чуть позже, когда он подбежал и пошёл рядом. Я отошла в сторону, не желая идти так близко.

— Долго это будет продолжаться? — он заговорил неуверенно и явно, такие вопросы он задавать не любил. Но я весьма быстро испортила его возможность поговорить со мной обо всём. Я вскинула бровь, будто вовсе не понимаю, о чём он говорит. После ускорила шаг и пошла быстрее, догоняя Аннабель и Славу. Услышала лишь недовольное цоканье.
Чёрт с тобой, Карс. Я выслушала от тебя достаточно, чтобы вести себя, как мне захочется. Посмотрим, как долго это сможет продолжаться. Да, это странно и смахивает на садо-мазохизм, ведь мне тоже больно от всего, что происходит, но я не сделаю первый шаг. Нет. Я ни в чём не виновата. Он не хочет слушать. Думаю, всё ясно. Пока в его больную голову не придёт светлая идея о том, что так делать не стоило, тогда, может быть, я позволю ему поговорить со мной. Но когда ж это случится...

Меня привели к небольшой заводи, рядом с которой, под кустами ароматной розоватой плюмерии скрывался вход в грот, наверняка где-то по пояс залитый водой. Мы направились именно в тот тёмный и мокрый грот, воняющий морем, сухими водорослями и тухлой рыбой. Даже запах самых ароматных цветов не перебивал вони этой пещеры. Вода была холодная, правда по пояс, под ногами чувствовали ракушки и камни. Было жутко тёмно, душно. Воздух здесь стоял, а вода плескалась о стенки пещеры. Меня не предупреждали, что придётся вымокнуть по пояс! Замечательно вообще!

По закону подлости мне на пути попалась острая ракушка, либо острый камень, на который я удачно наступила. Замечательно. Я остановилась, ухватилась за выступ на каменной стене, который невесть как нащупала в темноте и поджала ногу, прикусывая губу. Слава и Аннабель шли дальше, видимо не заподозрив что либо. Что вовсе не удивительно, они разговаривали так громко, что вряд ли даже слышали, как я иду позади.

— Что случилось? — послышалось над ухом. Я закрыла глаза, вздрагивая и медленно, но с дрожью, выдыхая. Я чуть повела плечом и ткнулась в него. Дрожь пробрала. Мурашки забегали по спине, а руки ослабли и затряслись от этого... странного чувства, пронзившего меня всякий раз, стоило нам коснуться друг друга.

— Я поранила ногу... — прошептала я, медленно выдыхая. Снова сдерживая дрожь. Он вздохнул и через секунду я ощутила его прикосновение на своей руке, которой держалась за выступ.

—Держи, — он повесил мне на пальцы тот небольшой мешочек. Вода заплескалась, мне стало не по себе от того, что я не знала, что он тут делает и здесь было темно, жутко. Я бы, наверное, даже не удивилась, проползи по моей руке змея или ужаль она меня под водой. Но этого не случилось. Вместо змеи по моим ногам заскользила лишь его холодная рука. Он поднял меня, аккуратно, прижал к себе и пошёл дальше. Мне бы хотелось завопить и начать драться, но, честно говоря, идти босиком по непонятному дну в полной темноте — жуть, как стрёмно.

Его футболка промокла и я всё время думала над тем, не больно ли ему тянуть меня после купания в солёной воде, которая только навредит его ранам. Он не шипел, не скулил — либо терпел, либо как-то смог справится со своим недугом, что вряд ли. Я чувствовала, как вода от его одежды пропитывает лёгкий топ, который в результате, стоит мне только выйти на свет, будет просвечиваться. Легко повернув голову я увидела мерцание вдали. Это напоминало мигание свечки, пламя который тревожит сквозняк. Голоса Аннабель и Славы доносились оттуда.

— Тебе не больно? — я не выдержала. Всё-таки спросила. Он промолчал, приподнял меня чуть выше, переступил через что-то под водой и мы оказались в залитой водой просторной зале с пробоиной в потолке, откуда было замечательно видно звёздное небо и неполную луну. Дальше, в окружении тёмной воды был каменный островок, на котором стояли зажженные свечи. Множество свечей. Аннабель и Слава здесь явно не в первый раз. Блондинка что-то мешала у каменной плиты, стуча камешками. Слава рисовала мелом на камнях.

— Почти всё готово, — сказала Слава, резко обернувшись и её лицо застыло в весьма изумлённой гримасе. Она явно не ожидала увидеть нас вот так. — А мы-то думали...

— Я просто порезала ногу о камень! Ничего не думай! — оправдалась, понимая, к чему она ведёт. Девушка покивала и продолжила рисовать символы на чёрной каменной плите. Их было много и все они шли к каменному алтарю, который скорее представлял из себя осколок чёрного камня, поставленного в середине островка.

Я опустилась на ноги и зашипев от соли в ранке, ткнулась лбом в его предплечье, сжимая зубы и скуля. Макс нервно выдохнул, держа меня за локоть.

— Ты точно...

— Я справлюсь! — перебила его я, отступая и прихрамывая двигалась к островку. Дно было гладкое, идти было удобно, но жгло рану. Не представляю, каково было Максу, учитывая его раны и мокрую футболку...

— Ложись, — Аннабель указала на огромную плиту из странного чёрного камня. Она обрызгала его каким-то веществом из тёмной скляночки и запахло чем-то мятным. Резко и сильно, даже тошно. Я кивнула, аккуратно залезла на алтарь, совсем теряя контроль над собой. Стало страшно, меня снова начало трясти. Рука соскользнула и я ударилась локтем, скривилась, но после спокойно опустилась на спину, ровно устроившись на плите.

— Выпей вот это, — Слава протянула мне небольшой пузырёк с каким-то весьма ароматным содержимым. Ароматным в самом хреновом смысле. К тому же сине-зелёного цвета.

— Воняет, будто в этой склянке кто-то здох... — подметила я, поднося это варево к губам. Макс сдержал смешок и отвернулся, а Слава глупо почесала затылок. — Нет, ну серьёзно! Что это вообще?!

— Тебе лучше не знать, — Слава поморщилась и улыбнулась. Я вздохнула, покивала головой и залпом выпила всё содержимое. На вкус это было так же отвратительно, как и на запах. Удивлена, как меня не стошнило к чёртовой матери от этого адского месива из неизвестно чего. А ведь это только начало! Что же ждёт меня впереди...

Аннабель встала у изголовья, а Слава у ног, и выглядела она жутко. Хотя, не представляю, как выглядела сама. Перепуганная, с отвратным привкусом во рту и желанием блевать дальше, чем видеть, всё из-за того же адского варева. К тому же с полнейшим осознанием того, что я соврала Карсу, ничего не сказала маме, не оставила даже записки, чёрт побери... Когда я оказалась на этом алтаре стало по настоящему страшно. По настоящему! Я не знала, что произойдёт, не знала...

Анна начала первой. Её голос звучал эхом в стенах пещеры, она пела на странном языке, даже не похожем на латынь и что-то вроде него. Мне было жарко, от свеч и духоты в пещере я вспотела и в смеси с мокрой одеждой это было ужасно. Огоньки вспыхивали, голос Славы и Аннабель расходились звучным звоном. Несколько минут слушая этот гул, в глазах начало двоится и меня начало трясти. Уже не от страха. От этого странного пения, которое било по ушам у меня разболелась голова.

— Давай! — приказала Слава и её брат что-то достал из мешочка и вскоре приблизился ко мне. Я мутно видела его, видела, что он что-то рассыпал вокруг меня, что-то мелкое.

Мелкие частицы неведомого мне вещества прилипли к коже и я полностью ощущала их на себе. Каждую крупинку чего-то, в нос ударил едкий запах, напоминающий сладкий запах дурмана, смешанного с чем-то менее сладким и удушливым. Голоса Аннабель и Мирославы дрожали во мне резонансом, меня продолжало трясти, не сильно, как при ознобе. Пальцы немели и язык присох к нёбу, в дёснах было противное покалывание. Голоса пели и пели, язык становился всё более мелодичным и сказочным, будто я слушала баллады эльфов из историй Толкина. Он казался несуществующим, мелодичным, красивым, в чём-то даже знакомым, будто я слышала подобное пение раньше. Но его монотонный гул давил на уши, из резонанса перерастал в надоедливую дотошную мелодию двух грубых женских голосов.

Я приоткрыла глаза. Всё плыло, вертелось, будто я только-только сошла с аттракциона. Дыра в потолке пропускала лунный свет, вероятно, она была тут сделала вручную, именно для таких вот ритуалов, связанных с фазами луны или какими-нибудь созвездиями... Слава перестала петь, я слышала голос Анны, слышала как хрипло дышит Макс и слышала размеренный шаги Мирославы, которая ходила вокруг алтаря, что-то пришёптывала, рассыпала из мешочка. Как я могла слышать такие мелочи? Вскоре расслышала и тихий плеск воды, стрекотание насекомых за пределами пещеры, шум ретро автомобилей где-то на шоссе. Будто приобрела кошачий слух... И это уже не первый раз, когда я всё так вот слышу.

Слава вернулась к пению затяжной монотонной песни и теперь начало то, чего я больше всего боялась. Песчинки, те, мелкие, которые рассыпали из мешочка, раскалились и будто стружки плавящегося железа растекались по коже, обжигая её. Но я была уверена, что ожогов не будет. Я чувствовала горячую пульсирующую боль во всём теле, меня начало сильно трясти, глаза закатывались назад, а кончики пальцев на ногах и руках постепенно парализовало. Вскоре я начала думать, что с меня заживо слезает кожа. Было невыносимо горячо, я кричала, не жалея сил. Дёргалась, тряслась, выгибалась, хрипела и билась в конвульсиях, но не могла упасть с этой каменной плиты, которая показалась мне просто бесконечной в агонии невыносимой боли. Голова раскалывалась от гула голосов, от собственного крика, от шёпота Лореаль где-то в подкорках. Она снова бормотала, надоедливо и непонятно. И я не хотела понимать её. Не хочу даже приблизительно знать, что она там несёт... Я снова выгнулась, заорала, чувствуя, как натягиваются голосовые связки от моего крика, чувствуя, как хрустят кости в теле, когда я выгибалась и дёргалась. Песчинки обжигали, растекались, будто расплавленный воск, вылитый на меня, но они не затвердевали, наоборот, плавились сильнее и сильнее. Вот только я не видела их. Я ничего не видела. Мир вокруг кружился в гамме цветов, осколков, словно калейдоскоп. Кажется, в очередном приступе боли я прокусила себе губу и вывихнула лодыжку, но даже это не остановило заклинательниц, продолжительно поющих надоедливую монотонную песню.

Жар исчез, на мгновение стало легче, а голоса Анны и Славы стали тише. Я понадеялась, что они уже закончились и сейчас я свалюсь с этого алтаря и окунусь в холодную воду, а после упаду в постель и усну. Мечта... Но этого не случилось. Ещё ничего не закончилось. Всё только начиналось. Мои муки и тряски продолжились с новой силой под более тихое пение вампиресс. Я приоткрыла глаза и звёзды на небе кружились в хаосе, сияли, блестели, вращались вокруг растущей серебряной луны. Они блестели то голубыми, то зелёными, то жёлтыми и красными огоньками. Кружились. Кружились и кружились, как танцующие вальс пары. Но... Но тут, стоило мне склонить головы в сторону, я увидела как символы с пола ползли по каменной плите, подбираясь ко мне. Это вызвало панику, страх, новую волну боли и агонии. Они обвивали меня, словно змеи. Они были горячие, раскалённые. Неясные символы, которых ранее я никогда в жизни не видела... Или видела?..

Когда первая лента знаков обвилась вокруг руки, я выгнулась, упираясь пятками в камень и закричала, не выдерживая той боли, которая одолевала меня. Но тут почти сразу же ленточка символов обвилась вокруг ноги, сковывая её, словно цепью. Я скрючилась, снова заорала что есть сил, уже с хрипом, горьким рёвом. Слёзы стекали по щекам водопадом. Ниагарским. Горло пересохло, во рту чувствовался привкус солёного металла и приторного дурмана. Меня бы вырвало, если бы не все конвульсии и судороги, возникающие только ленты символов касались кожи. Они ползли по мне к одному определённому месту, обжигая кожу и заставляя меня орать от боли. Лореаль говорила громче, настойчивее. Я не понимала, как и всегда, ничего не понимала. В какой-то момент спина пронзилась ужасной болью и я выгнулась, чуть не свернув себе шею от боли. Крик становился сиплым, терялся в пещере, в звуке голосов Аннабель и Славы. Вскоре я вообще не могла кричать, сорвала голос. Сипела, захлёбываясь слезами и крючась от боли и тряски. Лореаль точно протестовала, место, где была её отметина, жутко жгло и это всё напоминало мне тот треклятый день на обрыве. Всё было примерно так же... И кончилось плохо.

Они пели. Небо кружилось. Жжение сосредоточилось в одном месте, с боку, под рёбрами. Будто стянутый клубок огненный змей вертелся там, сжимаясь в нечто малюсенькое. Было больно, продолжало трясти, пот стекал со лба градом, а кожа саднила от всего, что с ней произошло. Отметила раскалялась, казалось, что она вот-вот начнёт плавить каменную плиту подо мной. Но она не могла вырваться. Не могла. И это хорошо.

Меня снова скрутило от судорог и я согнулась, охватывая колени. На секунду приоткрыв глаза я увидела кровавый отпечаток губ на колене. Изо рта пошла кровь. Что-то пошло не так?.. Голоса вздрогнули на мгновение, но после снова звучали так же монотонно. Я закашлялась, чувствуя, как кровь стекает с уголков губ, как течёт по подбородку, ключицам. Как её капли застывают на щеках. Завоняло горелым, смешенным с вонью дурмана, чего-то едко-мятного, а после я учуяла аромат сирени, жасмина и ментолового шампуня. Запахи забивало нос, я захлёбывалась в крови и слезах, а в ушах стоял гул из всех звуков, которые только могли быть в этой пещере и в её пределах. Я вот-вот, уверена, развалилась бы на части. Сплёвывая очередную порцию кровь, я повернула голову в сторону входа и сквозь кружащейся калейдоскоп цветов, увидела его бледное мутное лицо и беспомощно протянула руку, пытаясь пошевелить губами, что-то сказать — тщетно. Только сиплый вопль, гортанный стон боли и очередная конвульсия с кровавым ручейком изо рта.

Я безысходно закрыла глаза, игнорируя боль, судороги. Было больно, не спорю, но слабость окутывала меня и утягивала в чёрную бездну. Манила за собой, как маленького ребёнка игрушкой, затягивала и затягивала в сон?.. В пустоту? Куда я попаду, закрыв глаза и отдавшись этой неизвестности? Что со мной будет?.. Стоит проверить? Думаю, стоит. Да... так...нужно!

Я расслабилась, погрузилась в эту сладкую неизвестность, возникшую из неоткуда. Разрешила ей поглотить меня. Полностью.

Блаженство.