Дженни Далфин и Скрытые Земли. Где живёт колдун

Часть 2; Глава 14

– Это монитор? Так, по-твоему, выглядит монитор? Когда ты в последний раз...
Я уезжаю, буду вечером. С этого дня и до конца Самайна – усилить охрану. Не подпускать Калеба к четырнадцатому блоку. Когда прибудет Маргарет, разместить в гостевом крыле.
Хозяин вторгся в его сознание, когда шеф безопасности распекал подчиненных в центральном пункте безопасности.
Клаус Хампельман раздраженным жестом велел этим болванам выметаться и ответил безмолвным согласием. Присутствие хозяина в его голове ослабло.
Связь между хозяином и куклой не прерывалась никогда, но большую часть времени мистер Хампельман действовал по собственному разумению. Фреймус вмешивался лишь в особых случаях – как в той истории с незадачливым Ловцом Магуса. Клаус не смог бы затуманить сознание человека Договора до той степени, чтобы тот подписал кабальный контракт. По скромному мнению Хампельмана, ничего особенного в этих циркачах не было, но его хозяин относился к ним весьма серьезно. И потому обрушил на Ловца всю свою мощь – разумеется, в меру возможностей Клауса.
Шеф безопасности поморщился, вспомнив дикую головную боль после сеанса. В тот раз хозяин его не пощадил, выжал досуха. Клаус связался с гаражом и приказал подготовить лимузин.
– Бронирование первого класса, – сказал он. – Стандартное сопровождение.
Если хозяин не сообщил ему о необходимости дополнительной охраны, значит, в этом не было необходимости.
Все-таки в существовании куклы были неоспоримые преимущества. Это состояние решительно отучало от излишней инициативы и избавляло от большой доли ответственности. Конечно, если он совершит серьезную промашку, Фреймус с него живьем кожу снимет. Но Хампельман не собирался допускать ошибок.
– Хьюго, переходим на режим «А», – щелкнул он рацией. – Отгони собак ближе к дому и выпусти во внешний периметр Клыка и Бритву. Как понял?
Рация прохрипела что-то неразборчивое, и шеф безопасности нахмурился.
– Что значит, они еще не готовы? Сам не справишься, попроси Калеба. Он с этими тварями из одной миски ест. И постарайся в этот раз обойтись без жертв среди персонала!
Клаус Хампельман отложил рацию и запустил режим диагностики охранных систем. Контроль, контроль и еще раз контроль... Никаких ошибок.

– Так нечестно! – Дженни подскочила и пребольно ударилась головой о котелок. Теплый и очень вонючий ручеек потек за шиворот. – Вот черт!
Девушка вытащила салфетки и яростно принялась оттирать шею от остатков сонного снадобья.
– Чайку хочешь?
– Я из твоих рук ни капли не возьму, – твердо пообещала Дженни. – Даже если мы будем умирать от жажды в Сахаре. Эта гадость еще и липкая!
Она отшвырнула салфетку и полезла за следующей.
– Ты не нервничай, там исключительно натуральные ингредиенты.
Дженни прожгла клоуна злым взглядом:
– И знать не хочу, чего ты там намешал. И вообще – так нечестно! У меня только начало получаться! Я хочу научиться превращаться в животных!
– Забудь, – отрезал венгр. – Это искусство не для тебя.
– Но почему? Зачем ты меня тогда потащил на Дорогу Снов?
– Чтобы попробовать... – Дьюла заколебался. – Чтобы убедиться.
– Убедился?
– Да. Ты не годишься в зверодушцы.
– Слишком плоха?
– Слишком хороша. – Оборотень вздохнул и пояснил: – Чтобы быть зверодушцем, надо забыть себя прежнего. Надо переродиться, отдать все силы, всего себя одной цели – настичь, одолеть и подчинить дух зверя своей воле. Ты же...
– Не способна? Мне, по-твоему, силы воли не хватает? – Дженни собиралась закатить истерику. Хорошую истерику – с топаньем ногами, заламыванием рук, убеганием куда глаза глядят – в непролазную топь дартмурских долот и с битьем посуды (ах черт, посуда металлическая!). Ей была остро необходима разрядка.
– Ты не создана для этого, – мягко прервал ее клоун, и вся тщательно нагнетаемая ярость Дженни испарилась. – Лепить из тебя зверодушца – все равно что стрелять из пушки по воробьям. Шуму много, а толку мало. Твои способности лежат... несколько в иной области.
– В какой?
Вместо ответа оборотень поманил ее пальцем. «Начинается, – помрачнела Дженни. – Вечно со мной играют в какие-то жестокие игры». Но послушно пошла.
Они обогнули небольшое озерцо. Мхи опушили его берега пышной рыжей оторочкой, из черной стоячей воды поднимались сухие пучки осоки. Девушка бросила взгляд на озеро и поспешно отвернулась – ей показалось, что из воды за ней пристально следят чьи-то злые глаза.
– Ты чувствуешь, – это был не вопрос, а утверждение. – Мы уже совсем близко.
Дженни похолодела. За всей этой чехардой она совсем забыла, КУДА они идут. Следуя за клоуном, она поднялась на холм – последние метры они прошли на четвереньках и осторожно заползли на вершину.
Перед ними расстилалась равнина, выстланная мхами и вереском, вздыбленная редкими холмами, а на горизонте возвышался особняк.
– Фреймус-хаус. – Дьюла протянул девушке бинокль.
Дженни взглянула на здание, стоявшее на большом пологом холме. Особняк походил на крепость. Массивные стены, узкие окна, два двухэтажных крыла, спускавшихся вниз, и центральный пик, царивший над окрестностями.
Фреймус-хаус напоминал... египетскую пирамиду, по чьей-то прихоти перенесенную в Девоншир. А еще – два ряда заборов, над которыми поблескивала проволока (Дженни не сомневалась, что она под током), несколько служебных зданий – наверное, гаражи и склады, десятки вооруженных людей и собаки. Много собак.
– Мама дорогая... – Девушка опустила бинокль. – Это ж Форт Нокс [39] какой-то.
– Он слишком доверяет людям, животным и электронике, – заметил венгр. – Это нам на руку. К прежним хозяевам этих мест так близко мы бы не подошли.
– Прежним хозяевам?
– Да. Ты же почуяла их сторожа в озерце.
Девушка охнула и оглянулась. Черная вода была безмятежна... и опасна.
– И мы ходили по Дороге... рядом с этим существом?
– Он давно спит, – отмахнулся клоун. – Ладно, давай подробней изучим собственность мистера Фреймуса.
– Как? Ты же сам сказал, что ближе не подойти?
– А кто сказал, что мы туда пойдем? – Оборотень сдержанно улыбнулся. – Мы позаимствуем зрение.
– В смысле?
Венгр спустился с холма, деловито огляделся, загадочно похмыкал.
– Последний урок, – сказал он, закрыл глаза и протянул руку.
Две минуты Дженни тупо смотрела на него. Клоун стоял не шевелясь, как памятник.
«А это монумент Дьюлы клыкастого, мучителя девиц, – захихикала она на третьей минуте. – Чему учиться-то? Вон на него уже птица села, сейчас загадит с ног до голов... Минуточку! Птица САМА к нему прилетела?!»
Клоун открыл глаза. На его ладони сидела небольшая птичка. Она поводила головой и то и дело принималась чистить серые, с зеленоватым отливом перышки.
– Здравствуй, крылатая, – сказал оборотень. Лицо его озарилось необычайной нежностью. – Окажи услугу, побудь моими глазами.
Птица склонила голову, издала короткую трель и мгновенно вспорхнула с ладони.
– Научи меня сейчас же!
– Прислушайся, найди птицу и позови ее, – пробормотал клоун, вновь закрывая глаза. – Ох, давненько я этого не делал! Да не туда, птичка, не туда...
– В смысле?
– Это я птице говорю. – Зверодушец сел. – А ты работай, работай.
Дженни закатила глаза. И это все инструкции? Она села, скрестив ноги, зажмурилась. Попробовала позвать какую-нибудь летунью. Естественно, у нее не получилось. И еще раз не получилось. И еще. А потом злость прошла, уступила место привычному уже сосредоточению, и девушка услышала, как где-то в травах бьется и трепещет живой летучий огонек.
– Сюда, перышко, – потянулась она.
Огонек встрепенулся, заметался суматошными кругами над пустошью, и Дженни притушила силу своего желания, превратила его из приказа в нежное приглашение.
И через минуту почувствовала, как кожу царапнули коготки. Она осторожно подняла веки – на ее ладони сидела птичка! Еще меньше, чем у Дьюлы. Пузатая, похожая на лесного воробья.
– Маленькая, пожалуйста, дай мне на время твои глаза, – прошептала Дженни, и тонкий ток согласия пробежал по ее пальцам.
Птица вспорхнула в воздух. Девушка зажмурилась и чуть не закричала – болота неслись ей навстречу, словно она весила не больше пуха и летела едва выше кустов вереска.
– Выше, еще выше, – попросила она, и птичка послушно взмыла вверх, оставляя далеко внизу все заборы, собак и охранников.
«Как их много. – Девушке стало страшно. – Мы не пробьемся. А еще особняк...»
От дома Фреймуса исходило ощущение тяжелой потаенной опасности. Так молчит удав, свивая свои кольца и готовясь к смертельному броску, так безмолвствует акула, нарезая круги около жертвы. Рядом с особняком было страшно.
«И где-то там Калеб! – обожгла девушку мысль. – Потерпи, мы тебя вытащим. Обязательно!»
Дженни-птица по широкой дуге облетела Фреймус-хаус, подмечая все – посты охраны, вольеры для собак, коробки камер наблюдения на столбах, нитку дороги, по которой к резиденции колдуна подъезжал какой-то автомобиль. Затем рискнула, набрала высоту и, сложив крылья, по крутой дуге ушла вниз, пролетая совсем рядом с окнами особняка.
Бледное лицо мелькнуло за стеклом, и птица суматошно забила крыльями – это Дженни попыталась замедлить полет. Неужели... там был Калеб? Надо вернуться... Тень накрыла ее, и птичка метнулась к земле – ужас, смертный ужас заполнил все ее существо и затопил сознание Дженни, слитое воедино с птицей. Она успела лишь оглянуться, и в глаза ей ударило солнце, которое перечеркнул хищный силуэт...
– Маааама! – Дженни рухнула на землю. Ее трясло, она чувствовала, как когти, острые загнутые когти раздирают ее тело, выплескивают кровь, как кривой клюв рвет сердце...
Дьюла склонился над ней и затряс за плечи:
– Обрывай связь! Быстрее!
Дженни всхлипнула. Тонкая нить, связывающая ее и несчастную птичку, истончилась, лопнула. Черный ужас неохотно отползал на мягких лапах, прятался в потаенных уголках души. Ужас знал, что его время еще придет.
– Она... она умерла... – девушка беззвучно зарыдала. – Умерла...
– Сторожевые ястребы. – Клоун был мрачен. – А ночью, надо полагать, совы. Нужно было догадаться, что такую лазейку Фреймус открытой не оставит.
– Птица. Она мне поверила и погибла. Дьююлааа... – Дженни царапала пальцами мох, и слезы ее смешивались с вечерней росой. – Мамочки... как страшно... как больно.
Клоун вздохнул, отошел в сторону. Здесь он не мог ничем помочь – ей надо было самой перетерпеть боль.

– Смотри-ка, – старший смены Хьюго Рэттэйл толкнул напарника. – Хохлатый кого-то закогтил.
– Точно, – прищурился Сэм Бэквист. – Я думал, они уже всех местных птиц распугали.
– Значит, это какая-то залетная, – ухмыльнулся Хьюго, наблюдая, как ястреб терзает маленькое тельце. – Приятного аппетита.
Ястреб мазнул по ним равнодушным взглядом желтых глаз и продолжил ужинать.
– Слушай, а зачем они здесь? Да еще и совы? – спросил напарник. – У нас что тут – аэродром?
– Ты здесь уже месяц? – поинтересовался старший. – Нравится?
– Ну да, – подал плечами Сэм. – Тоскливо, правда, малость, но работа – не бей лежачего. И деньги хорошие. Очень даже хорошие.
– Так вот, если и дальше хочешь столько получать, а не охранять какой-нибудь рыбный завод у черта на рогах, то не задавай вопросов, – жестко заметил Хьюго. – А расслабляться будешь, когда вахта кончится. Ясно?
– Дальше некуда, – хмыкнул Сэм. – А это что такое...
Он побледнел. Четверо дюжих охранников выволакивали из закрытого вольера, стоявшего отдельно от остальных собачьих клеток, двух каких-то чудовищных тварей.
– Дьявол! – Хьюго напрягся. – Быстро дуй на склад, экипируйся по первому классу. И чтобы до утра ни шага за ближний периметр. Иначе мы тебя в совочек будем собирать.
– Это что за крокодилы? – Глаза у Сэма были очумелые. – А что там за пацан крутится? Эти монстры его вмиг порвут.
– Лучше тебе не знать, – вздохнул старший. – Бегом на склад!
Сэм быстрым шагом удалился.
– Еще неизвестно, кто из них страшнее, – добавил Хьюго, глядя, как Калеб треплет огромных иссиня-черных псов по холкам и что-то шепчет, прижимаясь к решеткам намордников.
Псы дергали поводки, и охранников ощутимо мотало. Судя по выражению их лиц, они мечтали оказаться как можно дальше от Фреймус-хауса. Хьюго Рэттэйл всем сердцем разделял их желание.