На такси за единорогом

38 попугаев Владислава

  Однажды мне попался сложный клиент. Скажем так, он был сумасшедший. И это не в переносном смысле, а в самом прямом. Мне вообще везет по жизни на разного рода психопатов, а что поделать? Такой уж у меня темперамент.
Значит, дело было так: я продавала квартиру некого Владислава. Пришел к нам однажды в агентство такой мужичок с ноготок. Смотрит опасливо, говорит с оглядкой и все время будто чего-то ждет. Это потом мы поняли, что ждал он «черного воронка», хмурого КГБ-шника со строгим лицом, статьи за измену Родине и расстрела у стенки, а на тот момент мы просто решили, что он странноват. И никто даже не обратил внимания, что за окном весна, обостренный март с его первыми капелями, гриппом и прочими радостями северо-запада.
Задача была простая, запросы адекватные, мы с Владиславом быстро поладили и заключили договор о сотрудничестве. У меня претензий к нему не было никаких. Тихий человек, всегда берущий трубку на мои звонки, исправно пускающий в дом меня и потенциальных покупателей и уходящий к себе. Если ему адресовали какой-то вопрос, он терялся, пучил глаза и почти умирал. И главное было вовремя заслонить его собой и спасти от врага, рассказав все самостоятельно.
К слову, злополучная квартира № 39 - не 38, нет, об этом речь будет позже - вызвала к себе немалый интерес. Народ ходил смотреть ее толпами. Пришла и одна моя знакомая, подыскивающая себе жилье после развода с мужем. Она бегло глянула на хозяина квартиры, от чего Владислав весь съежился и уполз к себе, а мы продолжили осмотр. Для меня эта картина была почти обычной, однако стоило нам выйти во двор, и я услышала следующее:
- А вы вообще давно этого гражданина знаете?
- Примерно с неделю, а что?
- Да нет, ничего. Просто он наш пациент.
Работала эта моя приятельница не где-нибудь, а в самом настоящем дурдоме. И вот тут я немножко запаниковала. То есть правильно я сделала, когда, поднимаясь впервые в гости к Владиславу с фотоаппаратом для предпродажной съемки его обиталища, написала подруге точный адрес с пометкой: «Если через 30 минут не позвоню, вызывай ментов».
На следующий день после нашего разговора, я позвонила знакомой и умоляла злоупотребить служебным положением и найти личное дело Владислава. Что и было сделано. Оказалось, на учете наш клиент стоял аж с 1998 года, регулярно являлся с повинной и проходил курсы терапии, а потом его снова отпускали, так как он для социума, якобы, не опасен.
А тут, как назло, нашелся на эту квартиру покупатель. Даже два. Я терялась. Меня мучила совесть и явные опасения на предмет того, стоит ли доводить начатое до конца. И хотя наш штатный юрист доходчиво объяснил мне разницу между понятиями «стоять на учете в дурке» и «быть недееспособным», я колебалась.
Озарение пришло внезапно. Согласно протоколу, я должна была уведомить моего клиента о том, что половина пути пройдена, и на его квартиру есть покупатели. Что я и сделала. И тут Владислав поехал крышей окончательно. Начав со слов «я так и знал, вы меня выселите, выкинете на улицу, но имейте в виду, бомжом я долго не выдержу», он закончил свою полуторачасовую речь в ином ключе:
- Вы хитрый человек, хотя и такая красивая. Но вы не думайте, что на вас не найдется управы. У меня есть знакомые... - многозначительное молчание, должное повергнуть меня в ужас, - Вам будут звонить, оказывать на вас давление. Возможно, это будет ваша последняя сделка.
Я положила трубку. Вопрос был решен, хотя после этого у меня была бессонная ночь. Я не боялась, нет. Я убеждала себя, что не нужно вставать с постели, ехать к Владиславу и голыми руками отвинчивать его полоумную башку с его тощей шеи.
Этот мерзавец смотрел на меня с придыханием с первого дня, упрашивал не торопиться с продажей, конечно же, чтобы продлить наше знакомство до самой осени, заглядывал мне в глаза, держал сумочку, а теперь смеет мне угрожать?!
При первой встрече на его территории у него от восторга замерло сердце при виде моей красно-белой клетчатой рубашки, застегнутой на все пуговицы, и он возбужденно спросил:
- Это что у вас, форма?
Да, сукин сын, форма! Форма эсесовца, который своими начищенными до блеска сапогами втопчет твою мерзкую рожу в асфальт!
Как я была зла, боже мой! Словами не передать.
Отвлекли меня от праведного гнева слова рассудительного и видавшего виды директора:
- Ты деньги-то возьми, а там мы как-нибудь разберемся. Если ты боишься за свою жизнь... - я полыхнула глазами, - ... или испытываешь неприязнь к этому человеку, мы тебя заменим. Сделку доведет другой сотрудник, а ты даже в деньгах не потеряешь. Согласна? Хорошо. Ну, иди. Иди.
Я пошла. Пошла вспоминать и суммировать, искать, где же я просчиталась, что сделала не так. На ум приходили обрывки фраз Владислава: «эти мерзкие людишки из ЖЭК-а обложили меня платежами даже за то, что мне не нужно», «не правда ли, моя квартира похожа на келью?», «мне много не нужно, взамен простая квартира, однушка подешевле», «соседи косо смотрят на меня, ну как же, один в двухкомнатной квартире», «я знаю, они на меня стучат», «ненавижу, понакупают дорогущих машин, наворуют, а со мной потом на работе собачатся из-за пятнадцати копеек», «а у вас какая квартира?»...
Мне вдруг все стало ясно! У меня двухкомнатная! Просторная, в новом доме, в хорошем районе. И машину мою он видел! Приличную иномарку всего пару лет, как из салона. Он еще спросил, не в кредит ли, и я, дура, сказала, что кредитов отродясь не брала. Так вот оно что! У нас с Владиславом вышел конфликт на почве межклассовой розни. Да к тому же я, которая ему так нравилась с первого дня, не стесняясь, звоню и говорю, что все, мол, финита ля комедия, нашлись покупатели. Сейчас за три дня просмотрим с тобой варианты для переезда и все. Все! Я переселю тебя, и ты можешь забыть обо мне навсегда!
Так вот оно как получается, думала я, и мне казалось уже избавлением, перстом провидения то, что я никуда не повезла Владислава, что теперь дорабатывать с ним будут другие. Мне виделось, как, сидя на пассажирском сиденье моей машины, Владислав достает нож и бьет им меня со словами «сдохни, буржуйская мразь!». Боже, как хорошо, как удачно все сложилось!
Я побежала к руководству, узнать, кого назначили на мое место.
- Послушай, - сказала я своему приемнику, - Ты на чем ездишь?
- Да пока ни на чем, собственно. Одну продал, вторую не купил.
- Вот и очень хорошо! Езжай с Владиславом на автобусе!
В тот момент я сама выглядела не многим лучше припадочного клиента. Однако же стоило мне объяснить суть моей догадки, коллега согласно кивнул.
- На автобусе, так на автобусе. А еще лучше пешечком прогуляемся. Нечего тут достаток демонстрировать и на дорогом общественном транспорте разъезжать.
Так они и продолжили. То пешечком, то на автобусе, то со знакомыми на стареньком жигуле. Лишь бы не отсвечивать сытостью и устроенностью.
Дело шло, а Владислав все никак не мог успокоиться, беспрестанно спрашивал про меня, мол, где я да что, да почему поменяли человека. Он был похож на собаку, ждущую хозяина на привязи у ларька.
- А ты скажи ему, что меня киллер застрелил, - предложила я как-то раз.
- Какой еще киллер? - не понял коллега.
- Ну как же! Тот самый, которого он мне обещал нанять. Пусть знает, паскуда, что за свои слова надо нести ответственность.
- Так как же он тебя убил бы, если Владислав его не нанимал? У него и денег на это нет.
- А ты скажи, что везде же прослушка, его слова услышали те, кто нужно. И хороший человек, неиспорченный нормальной зарплатой, пришил меня и в лесочке закопал.
- Блин, нельзя так шутить с людьми, - засмеялись в ответ.
«А со мной так можно?» - хотела ответить я, но не стала. Можно. Мне говорили и не такое, и ничего, выжила.
Между тем время шло и было уже на исходе, а Владислав упорно отказывался делать выбор. Все ему было не так. Скромность запросов нашего монаха дала сбой. Если квартира была бедненькая, он оскорблялся, что мы хотим сломать ему жизнь и унизить его. Если же квартира была упакована донельзя, Владислав изрекал: «И чего только хитрые людишки не сделают, чтобы втюхать честному человеку свое дерьмо».
Коллеги краснели, синели, белели и были в тупике. Мои деньги рисковали мне не достаться, и я предложила:
- А если я с ним поеду? В том плане, что он все время говорит обо мне. Приходит в офис в часы собрания, заглядывает в окна. Что, если я выеду с ним смотреть квартиры и скажу, что если он решает сейчас, то его оформляю я. Если же нет, то я уезжаю, скажем, в отпуск, и с ним остаетесь вы, на неопределенный срок.
- Ты страшный человек.
Идея была принята на ура и сделала свое дело. О нашей эпичной поездке с Владиславом я могла бы рассказывать часами, как и о последующей сделке и о том, что теперь этот гад устроился к нам разносить листовки, так, чтобы по-прежнему быть где-то рядом, смотреть на меня «в форме» ну и так далее. Но я хочу перейти к сути своего повествования и сообщить вам две вещи.

Первое и не важное: Владиславу на момент сделки было 38 лет. 38 лет, 46 килограмм веса и желание, чтобы я поднялась к нему, а не ждала в машине, несмотря на то, что «я только проснулся и на мне из одежды одни трусы».
И второе, важное по-настоящему. Задумывались ли вы, что отделяет вас от сумасшествия? У меня за всю мою практику было предостаточно людей с «белыми билетами», тех, кто не так нормален, как мы с вами. И истинно сумасшедшими я могу назвать только тех из них, кто в поворотной точке сам принял решение не останавливаться. Не прекратил жалеть себя, носиться со своей проблемой, не сказал себе «хватит, мне нужно собраться». Кто смирился с положением больного и умело злоупотребляет им, требуя к себе особого отношения, реверансов, бережливости и прочего. Я видела таких, кто по своей стрессоустойчивости и работоспособности даст мне фору, и, несмотря на это, просит выключить даже тихую музыку в машине, потому что «она невыносима».
Владислава с ума свела зависть. Он считает, что всем достается слишком много, а ему недостаточно. При этом он не хочет работать, не может заставить себя встать по будильнику даже ради важного дела. Он ненавидит меня за мою машину и квартиру, толкует о скромности, но сам при этом завидует и сохнет от зависти. Он считает, что должен иметь все блага потому, что много страдал. От притеснений одноклассников, от косых взглядов соседей, от упреков матери, от всего того, что есть в жизни у каждого.

Знаете, есть такой мультик «38 попугаев». Там Мартышка, Слоненок и Попугай мерят Удава. И он все время разный в зависимости от того, кем мерить. В нем два слоненка, пять мартышек и целых тридцать восемь попугаев. И в конце Удав произносит ключевую фразу:
- А в попугаях-то я гораздо длиннее.
Так вот Владислав тоже мерит попугаями. Он мерит себя и свою жизнь страданиями, всем тем, что он претерпел от мира, и считает, что за эту меру ему полагается больше, стократно больше. Он мерит тем, чем ему мерить удобнее, потому что так значение выходит более солидное. Ведь тридцать восемь попугаев, согласитесь, это немало. Как и тридцать восемь лет унижений и нужды. Но измерь он себя в смелых решениях, в протянутых ближним руках, в словах, которые кто-то должен был сказать первым, как вы думаете, сколько бы он намерил?