Чёрная Вдова

11. Обсидиан

Женщина, которую себе визави отпускаешь, со временем превращается в эфемерное существо, что как паранойя преследует тебя всюду. Смотришь прямо — и в толпе вдруг видишь её. Озираешься — и видишь её. Оборачиваешься — и видишь её. Она вездесуща, как мать его Господь! Как треклятая шизофрения. Любовь вообще, по всем признакам и симптомам одна из разновидностей психоза. Если это она, конечно. Вообще, не уверен, ведь я так спокойно жил без неё, вспоминал временами, поддавался меланхолии, но жил и не нуждался в ней! Когда, чёрт возьми, всё предстало в таком цвете грёбаного трагикомизма? Может, подкрадывающаяся осень всему виной? Не я и не она, а только лишь поступь Мельпомены, красящей листья в золото и кровь, и заставляющей небо слёзы лить навзрыд и разводить сырость.

Брожу по серым безликим улицам, как дурак. Просто так бесцельно. Не волнуют миленькие прелестницы прохаживающие мимо. Мне наплевать какие они, я словно разучился видеть лица, фигуры, сиськи, в конце-то концов. Дерьмо! Мне срочно требовалось воскрешение яиц.

Цель вроде наметилась, но была какой-то непрочной, из-за невозможности преломить какой-то рубеж. Я как будто и впрямь её любил. Сравнить даже не с чем. Я был слишком занят, чтобы влюбляться вновь. Хоть и блудил, чтоб утолить естественную потребность, для этого много ума вообще не надо. Молоденьких дурёх и шлюх в Скитье всегда было в достатке.

Блёклые очертания Малой Алеи, внедряли ещё большее презрение к себе, пуще углубляли предательство. Но Вдова, увы, права. Я распутный точно мой отец, и как бы не пытался скрыть эти порывы... Нет. И Великан бессомненно прав: я всего-то ещё молод и глуп, и просто не способен рассудить верно. Это внушает ощущения марионетки генов, мнений, или ещё какого-нибудь дерьма. Но мне сложно сомневаться в их словах.

И, конечно же, с приличной суммой на кармане, я не стал мелочится. Мне нужно было стереть голубоглазый образ и не терзаться впредь. Яркая и чертовски соблазнительная личина Ивет — самое то. Пусть сотрёт всю эту розовую пудру продажной похотью и вожделением.

Я обрисовался в пороге её квартиры с чёткой целью. Вытрахать память.
И малышка Ивет, несколько растерялась открыв дверь. Она ни раз видела меня, чаще всего в сопровождении Вдовы, и ужасно побледнела, по правде сказать, увидев меня на пороге. Мысль по инерции скользнула — неспроста.