In search of immortality |Liam Payne|

Глава 9

Я ходил по комнате, раскладывая все по своим местам: треснутую фотографию с моими давно умершими родителями, светильник, выдернутый из розетки. Все остальное было полностью разбито - вазы, мои остальные фотографии из прошлой жизни, были разорваны и одиноко валялись на полу.

      Тяжело вздохнув, и не в силах больше находится здесь, я переместился в служебное помещение и попросил слуг убраться в моей комнате. Сам я не мог этого сделать, потому что с каждой минутой, проведенной в разрушенной комнате, злость вскипала в мертвых венах.

      И проходя мимо верхней комнаты, где сейчас находилась Эрин, мои ноги сами задержали меня. Я встал около двери, взявшись за деревянную ручку.

      После ее вчерашнего побега, я не видел Эрин. Джозеф заходил к ней, чтобы покормить, и сказал, что она не произнесла ни слова. Она просто молчала, смотря в одну точку, и даже не взглянула на него, когда он вошел.

      В моей груди, почему-то, тяжело билось сердце, а внутри него разливалось странное чувство, будто что-то плохое должно произойти... не со мной, а с любимым человеком.

      Я тихонько открыл дверь, и услышал в комнате тихие всхлипы. На кровати, накрыв ноги одеялом, рыдала Эрин. Все ее лицо было опухшим, покрасневшим и влажным.

— Эй, ты чего? — с болью в голосе прошептал я, не в силах выносить ее слезы. Кто угодно, только не она! Пожалуйста, родная, не плачь...

      Девушка подняла на меня взгляд, полный боли и отчаяния, и в ту же секунду, в ее глазах промелькнула злость. Она гадко улыбнулась, медленно провела рукой по одеялу, дотронулась до своих губ, и в ту же секунду, сорвала покрывало с ног.

      В моих глазах все застыло, в горле встал комок. Вся нижняя часть кровати была в крови, а второй рукой, девушка проталкивала в себя железный прут. Все ее руки, бедра, ночнушка, покрылись багровой кровью.

      Я стоял как вкопанный, пока рассудок не вернулся ко мне. Эрин хотела убить нашего ребенка.

      Словно опомнившись от долгого сна, я подбежал к ней и поднял на руки. Мигом мои пальцы и кисти окрасились в ее кровь, и может, даже в кровь нашего еще не рожденного ребенка. На ее лице слабо мерцала улыбка, и с каждой секундой, темп ее сердца замедлялся.

— Дура, дура! — кричал я, как ошалелый, сжимая в своих руках ее ослабевавшее тельце. Я не знал, что могу сделать, чтобы вернуть ее. В моих мыслях не было ни одной нормальной идеи, кроме страха и ужаса. И если я сейчас ничего не смогу предпринять, Эрин умрет вместе с нашим ребенком и моим бессмертием.