Сказки Мистера Старка

Человек-Ублюдок

Это повторяется раз за разом.

Тяжелый мужской шаг становится громче, вместе с этим сладостным чувством страха ладони становятся влажными. Питер сглатывает захлестнувшую его панику, перед его глазами как внезапное видение появляется Старк, чужой, незнакомый - он не смотрит с привычным вниманием, он имеет одним своим взглядом. В нем нет заботы, в нем есть желание.

Он стоит напротив - секунда - он нависает сверху. Они без одежды. Слишком быстро - на смену томному трепету возбуждения приходит страх. Питер впивается пальцами в его плечи, судорожно прикрывает глаза от безумного напора. Чужая кожа пламенеет под его руками, он силой вжат в кровать чужим телом, он чувствует запах крови, не может сделать вдох и тише просит Тони остановиться.

"Не делайте со мной этого."

Страх - несомненно, самая сильная человеческая эмоция. И Питеру страшно, настолько, что он возбужден до предела, сопротивляясь, потирается о мужчину всем телом и нетерпеливо стонет, и просяще ловит его взгляд на себе. Но он не видит его глаз, он видит лишь прорези металлической маски. Он весь целиком из металла, не дает Паркеру пошевелиться и берет его силой.

Питер кричит.

Судорожно распахивает глаза, подрывается на кровати, обнаруживает себя в полном одиночестве в своей спальне. Его почти трясет, глаза в панике всматриваются в темноту, он лихорадочно накрывается одеялом до подбородка и подтягивает под себя ноги. Сразу же дает знать о себе ощутимый стояк. Это был сон. Дурацкое сновидение. Даже далеко не в первый раз - Питер уже не мечется от того, насколько это ему несвойственно, он просто старается об этом не думать. Потому что почти каждую ночь во сне он трахается со своим... наставником. Каждый раз это повторяется, но каждый раз это что-то иное.

Только этот поцелуй в губы, совершенно невинный, длящийся чуть больше двух секунд - это был далеко не сон.

Паркер, страдальчески простонав, откидывает голову на подушку и обессиленно упирается взглядом в потолок. Вокруг него все рушится, и причиной этому служит он сам. Один неверный жест, одно неправильное движение, и всему придет конец - и этим пожеланиям спокойной ночи, и совместным завтракам, и этим редким крепким объятиям по пьяни, и даже всем ласковым прозвищам. И самое хреновое в том, что этого уже не исправить.