The reason not live [Причина не жить]

Глава 3

В этот день я чувствовал себя хорошо, потому что с утра пригубил немного любимого, французского вина, которое таяло на языке как льдинка со вкусом лета. Ну и взял с собой, конечно, чтобы « не скучать » и другим дать.

Я сел в свой тёмно-синий кар, который заботливый папочка подарил мне на день рождения. Включив свой плейлист, я завёл машину и поехал по улицам, к университету. И, чёрт меня дери, я просто безбожно, провокационно и блядские ужасно опаздывал. Рано или поздно, меня убьют за это. А если об этом узнает мой отец, то все, могила ждет меня. Причем я получу не за опоздание, а за все мои отмазки. 

А первым была философия. Ещё хуже. Не любил я этот предмет. Кант, Ницше и Шекспир, а так же и другие. Ну не для меня это. Нет. Все думают, по канонам, что музыканты спят и общаются во снах с философами. А нет. Я выпадаю из таких старых вымыслов. Лучше спать под музыку или под дождь, по тем же соображениям, что и читать книги. Ну или бухим валяться в отключке до утра.

Припарковавшись рядом с машиной Лиама, я выключаю музыку, хватаю телефон и портфель с тетрадкой, под которой лежит бутылка вина, блокирую машину и бегу в здание под моросящий дождь, под осуждающий взгляд окон альмама-матер. Ой, да ладно. А сам-то сколько спишь, как у тебя скачет давление из-за того, что ученики бегают туда-сюда. А сам-то не пьёшь крупные капли дождя с неба, как на вечеринках вино хлещут? А не поёшь на флейте водосточных труб ноктюрны, когда выпьешь? О Господи, докатился до разговоров, хоть и мысленно, с каким-то зданием. Старею.

Пробежав по коридорам, до сто первого кабинета, я, выдохнув, распахиваю дверь и влетаю в класс, где все оборачиваются на меня. Конечно, выпивший, с блеском алкоголя в глазах, улыбкой и мокрой одеждой. Пример для подражания, смотрите на меня, ёлки-зелёные!

— Здрасть, — бубню я, присаживаясь с около какого-то парня. — Извините за опоздание, миссис Хатсон.

— Привет, Луи. Рады видеть тебя, — отвечает учитель и я ещё больше улыбаюсь.

Предмет не люблю, а преподавателя просто обожаю. Высокая, тридцати лет, с небольшими морщинками от улыбки и добротой в глазах, она прощала мне прогулы и не вела «разъяснительных бесед », вынося мозг этим бредом, понимая, что ветер в голове и заднице не даёт думать о предметах, на которых обычно спали все ученики. Аргумент «Вы сами такими были», сказанные учителю философии имели свой смысл и были самым весомым словом ученика.