Ну же, Малфой, где твоя "Грязнокровка" ?

7. Жутко громко и запредельно близко.

Холод... Везде этот холод. Ты просто не знаешь, что делать, как быть. Ты просто хочешь сбежать.

Я, Гермиона, уже на данный момент - Митчелл, месяц назад узнала, что я чистокровная волшебница, и являюсь аристократкой. Вы думаете я бегала от счастья, когда узнала такую новость? Нет. Мне хотелось повесится.
Мои родители, с которыми я жила 17 лет, покинули меня, сбежали, оставив только записку. Тогда во мне уже зарождался холод, и злость на все. Мне хотелось все бить, разбивать, колотить.
Было еще одно разочарование. У меня сестра, Аделия. Думаете, мы постоянно засиживались в своих комнатах, и разговаривали о своем, девичьем? Ха! Вы глубоко ошибаетесь. Было такое чувство, что она терпеть меня не могла. Когда мы сталкивались то за завтраком, то за ужином, она кидала на меня презрительные взгляды, на что я только кривилась. Хоть она и была всего на год младше меня, но было видно, что она очень красива. Моя новая мама даже говорила, что мы похожи, на что Аделия отвечала протестом.
С отцом была совсем другая история. Человек, который замораживал мою душу, делал ее жестокой, властной. Он учил меня абсолютно всему. Быть выносливой, гордой. Он уделял мне 3 часа в день, чтобы научить всему что он знает. Я шла в кабинет отца, как на каторгу. Он просто пичкал меня всеми нехорошими качествами. И меня пугало то, что я уже была той жестокой девушкой. Я была вся в себе. Никогда не рыдала, хоть были поводы постоянно. Все в себе. Отчего душа все больше и больше становилась темной. С каждым днем, занятием с отцом, все становилось хуже. Еще вчера все было хорошо, а сегодня я чувствую, что гибну. Сколько раз человек может погибать и все же оставаться в живых? Неизвестно... это отдавание своей души другой душе было так сильно, и ново, и жутко...
Но из всей этой всячины, было хоть что-то светлое.

Спасением была моя новая мама - Корнелия Митчелл. Она была очень умна и сдержана. Опять же, истинная аристократка. Глубоко за полночь, я приходила в ее комнату, и мы беседовали. Я рассказывала о своем прошлом. Ее миндалевидные глаза всегда смотрели с заботой и восхищением. Она рассказывала очень интересные истории из жизни. Раньше она была очень веселой девушкой. Все называли ее солнечной принцессой. Отец у нее тоже был зол, но он любил свою дочь. И пытался отдать ей всю свою любовь. Но после того, как ее отец отдал ее замуж за моего отца, блеск в ее глазах начал тускнеть. Она думала, что вышла замуж за доброго принца ее мечты. Но принц оказался не совсем такой, каким бы хотела его видеть Корнелия. Он был темным, очень темным и жестоким человеком, который превратил ее в холодную леди. Еще больше изменило ее то, что украли меня. Корнелия рассказывала, что она долго не могла прийти в себя, она была в такой депрессии, сродни комы. Каждый вечер, он мне твердила одно и тоже:
«Не стоит портить нервы из-за того, что мир устроен так, а не иначе.» Она была права, она не виновата в том, что мир такой дерьмовый. Не стоит тратить свои последние нервы на все это.

Так же она убедилась в сотый раз, что Джозеф Митчелл, ее отец, был темным и ужасным человеком. И такой же он хотел сделать меня. Что за безысходность такая?
Постоянно упавшее настроение. Обида на жизнь, судьбу.
Я так часто падаю духом, что на моем духе уже синяк.
Размером с мою бесперспективность.
Я понимала, что за этот месяц стала заносчивой сукой. Я стала жестокой, меня все бесило, ВСЕ!
И вот настал тот момент, когда я должна была вернутся в Хогвартс. О, да. Хогвартс. Уроки, домашнее задание, книги. Как же я за всем этим соскучилась. Все-таки одно свое качество я не потеряла. Все та же «заучка».
Я стояла в огромной гостиной, и смотрела на отца.

- Помни, кто ты. - твердил он. - Выбирай нормальный круг общения, а не каких-то отбросов. Я понял за этот месяц, что ты действительно обладательница нашей крови. Вселяй людям страх и подчинение одним только взглядом. Ничего и никого не бойся. - четко проговаривал отец.

- Да, отец. Я все поняла. - смотрела обычным взглядом Гермиона.

- Можешь ступать, дитя мое. - проговорил отец и, развернувшись, удалился из комнаты, оставив Гермиону с пожирающими мыслями.

Несмотря на все настроение, я была рада выбраться из этой тюрьмы. Да, я жила в роскоши. Мать мне предоставляет все самое лучшее и дорогое. Я даже боюсь спросить, сколько стоит моя новая мантия. Но все это мне не было нужно! Тут все такое тусклое, скучное. Губы тронула слегла опасная улыбка. Тут было так тоскливо. Ей так здесь все надоело. Если бы она вела дневник, то каждый день
записывала бы фразу : «Какая смертная тоска... » .

"Подальше отсюда" - вот моя цель.

И всё.

Да... существуют слова, которые нельзя говорить даже в порыве крайней тоски. Не всегда поступки становятся последним шагом, слова чаще разрушают надежды человека. Их следы в сердце неистребимы.

***

Я безумно скучала по Гарри и Рону. Мне постоянно не хватало их. И вот, я стою посреди класса Флитвика, и осторожно поглядываю на Гарри. Скукожился весь, бедный. Но даже не посмотрел на меня. Рон, правой толкал его, чтоб тот обернулся, но нет, сидел как столб.
Все так и пожирали меня взглядами. Кто завистливыми, кто триумфальными... а кто, похотливыми.
Что, захотели заучку? Невозможные придурки. Даже Поттер и Уизли. Столько времени не видели меня, а сидят, будто не замечают меня. Я прищурилась. Какого Флитвик стоит и молчит? Начав заикаться, и не зная, произносить ли мою новую фамилию, он сделался немым. Но конечно, красивый и самодовольный голос вмешался, и помог бедняжке Флитвику.

Малфой. Все тот же засранец.

Хотя, очень даже красивый засранец. Красивый до потери пульса.
Усмехается еще. Думает я растеряюсь и отвернусь? Нет уж.
Я усмехнулась в ответ, от чего вызвала на его лице переменчивое выражение лица.

Сев за стол, где сидел Поттер, я начала слушать лекцию запинающегося Профессора.
Его взгляд просто прожигал дыру в моей спине. Ну чего тебе, Малфой? Какого ты смотришь на меня? Я повернулась и уставилась на него. Он изучал мой взгляд где-то с минуту, после чего урок закончился.
Зачем он так смотрел? Что его так привлекло смотреть так долго в мои глаза? И вообще, я его терпеть не могу! Ненавижу! Он подпортил мою жизнь, своими подколами и оскорблениями.

«Прошлое бывает слишком тяжелым для того, чтобы повсюду носить его с собой. Иногда о нем стоит забыть. Хотя бы ради будущего.» - тихо проговорил внутренний голос.

Ох, да заткнись ты.

Я резко повернулась к Гарри, и прошипела:

- Так и будешь игнорить меня, Гарри? - смотря прямо в его зеленые глаза, спросила я.

- Что... кхм... Гермиона... - запинаясь говорил он.

- Расскажешь за обедом, я пойду на следующий урок. - и улыбнувшись опасной улыбкой, пошла прочь.

За что это все мне? Новая семья, которая практически не любит меня, не считая Корнелию. Гарри и Рон, которые боятся даже посмотреть в мою сторону. И ненасытный Малфой. Его взгляд просто проник вглубь меня. Смотрел своими прекрасными серыми глазами.

Стоп.

Что? ЧТО?

Прекрасными глазами? Ха!
Сердце скачет, как белка, в хворосте рёбер. Да что это со мной, в самом-то деле?
Она уже сорвалась на бег. Она сама была в тягость себе. Ей хотелось бежать куда глаза глядят от себя самой. Убежать от своих мыслей было невозможно.
Откуда не возьмись, пронеслись слова отца. Нет, не биологического. Родного. Да, именно родного. С шести лет, он повторял одно и то же:
«Только не раскисай. В том и состоит твоя задача в нашей тяжелой жизни - сохранить сердце любящим и не раскисать не смотря ни на что.
Что бы не случилось, держи себя в руках и не падай духом.»
Поток горячих, предательских слез потек по щекам.
В душе моей, как в океане,
надежд разбитых груз лежит...