Все хорошо

Глава 6

Проснулась я уже когда было светло. Птицы напевали свои утренние песни, а я все также хотела их прибить. Казалось бы, ничего нового. Но все это омрачал лишь один факт - я проснулась в лесу после жесткого избиения. К тому же я была вся в крови. Раны щипали и чесались, тело все ломило, сломанные конечности начали отмерзать, что было очень плохо. Долго в таком состоянии я не продержусь.
Подняв голову, я осмотрелась. Лучи раннего летнего солнца пробивались сквозь зеленые мохнатые ветви сосен, белки, чьи хвосты мелькали повсюду, прыгали с дерева на дерево, срывая шишки. Иными словами, тишина и покой. Гробовая тишина и покой. Да, пели птицы, но для человека, который живет в городе, это слишком тихо. Здесь не хватает звуков проезжей трассы, ругани людей, не поделивших что-то, и так далее. Можно сделать вывод, что я нахожусь от дороги дальше, чем на километр. Что же делать? Остается только один вариант. Ползти наугад и надеяться на лучшее.
Я ползла вперед, стараясь никуда не сворачивать (на всякий случай, если заблужусь). Но с каждым моим продвижением вперед лес только сгущался, становилось темнее и холоднее. Последнее, что я запомнила перед тем, как потерять сознание от огромной потери крови, так это песни птиц, что провожали меня к смерти, такой долгожданной и далекой, как мне ранее казалось, но до которой мне можно было прикоснуться через несколько минут. Глаза слипались, силы были на исходе и я, забытая и изувеченная, заснула посреди глухого леса.
Мне снился сон. Нет, не плохой, а даже наоборот, хороший, что очень странно. Мне снилась моя семья, еще полная радости и смеха. Мой папа, высокий брюнет с глубокими серыми глазами, полные детской невинности, и мама готовили блюда на семейном пикнике. Я бегала и ловила бабочек. Их было очень много. Карие с голубыми вкраплениями, лимонные, белые (я даже подумала, что они прислуживают Ледяной царице) - их расцветка очень бросалась в глаза, что придавало умиротворение пейзажу. Вокруг было поле - где-то проглядывала голая земля, а где-то уже была полноценная трава с бледно-желтыми концами, которые появились благодаря солнцу. В дали был лес, макушки которого покачивались в такт летнему ветерку.
Через некоторое время родители были готовы к обеду. На маленьком раскладном столике было несколько тарелок, наполненных разными вкусностями: пирог с вишней, который мама готовила вчера вечером, порезанные в виде осьминога сосиски с пюре и компот из смородины.
Когда я очнулась, то по моей щеке стекала слеза. Почему все это закончилось? Почему все обернулась так, а никак иначе? Я не виню мать - все ломаются над натиском разных проблем. Во всем виновата я, если бы я не был такой слабой, если бы не была эгоистичной, грубой и ленивой, то все могло сложиться совсем по-другому. Мама бы не сломалась, мы жили бы счастливо и я не желала смерти самой себе каждый день. Но что в итоге вышло? Я сейчас лежу в больнице и виню себя во всех смертных грехах.
После самообвинений я решила оглядеть палату. Кровать уже не прикрывала штора, как в мед. кабинете в нашей школе, так что можно было оглядеть всю комнату без различных махинаций. Я посмотрела на дверь - обычная деревянная дверь с позолоченной ручкой. Слева от двери стояла табуретка, а на ней пакет с, как можно было судить по цвету содержимого и запаху, апельсинами. Спереди стоял стол, но и он не пустовал. На нем находилась настольная лампа, что освещала книги, некоторые из которых были связаны непосредственно с медициной (книги лежали переплетом ко мне, а зрение у меня было хорошее, черт побери). Справа было окно, прикрытое жалюзи, но сквозь небольшие отверстия солнечный свет все равно попадал в комнату, особенно на мою кровать, вычерчивая загадочные узоры на складках одеяла. А вот уже правее находился Сэм. Я даже сначала удивилась, почему я его раньше не заметила, так как он положил свою голову на мою кровать. Можно было сделать вывод, что он просидел со мной всю ночь (ну, или большую ее часть). Я решила его не будить.
- В какой палате находится Кэрри Уайт? -  вдруг раздался незнакомый голос за дверью.
- Прямо за Вами, сэр, - мило ответила мед.сестра или врач. Понять было невозможно.
После этих слов дверь в мою палату медленно открылась. На пороге стоял мужчина лет 60, если не больше. Предо мной был человек с седыми волосами и усами, одетый в чистый костюм, который надевали обычно бизнесмены, и белые перчатки. Также, на своем правом глазу он носит монокль. Этот человек был мне незнаком, но что-то мне говорило, что я должна его знать. Все мои нервы были на пределе не с того, ни с сиго, будто кто-то нашептывал мне на ухо "Он профессиональный убийца! Ну, или ты неудачно ему посолила борщ и он пришел по твою душу". От таких мыслей и неотступающего чувства страха, я нервно хихикнула. Незнакомец на меня странно посмотрел, но решил не зацикливаться. Он наигранно кашлянул, давая понять, что сейчас инициативу разговора он возьмет на себя.
- Юная леди, меня зовут Харби Ленд и я... ну, скажем, опекун Сэма, твоего друга, - тон у него был такой, словно он меня корил в этом. - Я полностью против того, чтобы Сэм с тобой имел дело, но остановить его не могу. Если ты ему что-нибудь сделаешь, к примеру, поведешь темными путями, то я...
- То тогда что ты сделаешь? - сказал вот-вот проснувшийся Сэм. Хоть он только и проснулся, но его голос был полон уверенности и некой энергичнсоти, что очень несвойственно для людей.
- Ничего. Сэм, пошли домой. Ты сегодня мало спал. Это плохо скажется на твоем здоровье, - начал было читать нотации Харби, но Сэм опять его прервал. Видимо, распри у них случаются часто и обе стороны уже привыкли.
- Сначала я спрошу у Кэр, что случилось и только потом пойду домой. Понятно? - Харби молча кивнул и начал водить взглядом по всей комнате, но единственное, куда он не смотрел - мои глаза. Насколько можно судить по моим психологическим знаниям, то это значит, что человек не уверен в себе и старается что-то скрыть, но при этом жутко нервничает. Тут явно что-то не так.
Я начала пересказывать Сэму все, что случилсь, передавая даже самые мелкие детали: как я искала что-то острое, какие болевые ощущения у меня были. Он был отличным слушателем. Нигде не перебивал и только молча кивал, чтобы дать мне понять, что он слушает, а не сидит и мечтает о чем-то. 
- Ну ни хера ж себе... - медленно сказал Сэм после моего рассказа, но при этом было все равно ясно, что он в полном шоке. - Кэр, ты не хочешь пока пожить у меня?
Я представила реакцию матери на мою пропажу и решила, что лучше уж я сама прыгну с крыши, чем меня прибьет собственная мать.
- Нет, спасибо, - тихо пролепетала я.
- Сэм, - напомнил о своем существовании мистер Ленд, - пошли домой. Она уже все рассказала, так что у нас больше нет смысла тут находится, - голос его стал каким-то пискливым после моего рассказа. Он точно перенервничал.- Пошли домой.
Я, чтобы Харби перестал на меня так злобно пялиться, попросила Сэма пойти домой.
- Ты уверена? - спросил он.
- Да, - хотя это было совсем не так.
- Ну, ладно. Тогда я завтра еще зайду, - он мне подмигнул и ушел вместе со своим опекуном домой, а я осталась наедине со своими болями.
Я оглядела свое тело. Везде были бинты (даже на руке, которая была невредима, но на ней были порезы), ноги я не чувствовала и посмотреть на нее мне не хватало храбрости. Не хотела понимать, что я - инвалид.
Я медленно положила голову обратно на подушку. Посмотрев некоторое время в потолок и помечтав о своем, о девичьем, я закрыла глаза. Всегда, когда закрываешь глаза, картинка будто оживает. Ты лежишь и представляешь, как лежишь на берегу реки, отдыхаешь и к тебе подоходит твой возлюбленный. О чем еще можно мечтать, когда тебе плохо? О человеке, который постоянно рядом и подставит свое плечо в трудный момент. О человеке, который нежный, который обращается с тобой, как с редкой вазой. В такие моменты ты можешь почувствовать себя важной и неповторимой.
По телу пробежала приятная дрожь, тепло растеклось по всему организму и я начала засыпать, продолжая мечтать о своме принце. Кто знает, когда я еще смогу хорошо выспаться, мечтая о приятном?