Я исповедуюсь

Глава вторая

После нескольких лет, проведённых мною в больнице в отделении онкогематологии, вернуться к той жизни, какой живут обычные дети, даже не подозревающие о том, что где-то за пределами их досягаемости есть другой, ещё более жестокий мир, в котором правит смерть, ежедневно забирающая в своё царство не одну невинную душу, оказалось далеко не так просто.

Та утопичная, запредельно яркая жизнь, созданная детским воображением, полная наивных мечтаний, искреннего счастья и радости, разрушилась навсегда, заставив мою ещё не окрепшую душу повзрослеть на несколько лет, поселив в теле ребёнка взрослого человека, познавшего, как мне тогда думалось, все тяготы земного бытия.

Продолжительная болезнь изменила меня так же сильно, как меняет мужчину война. Некогда жизнерадостная девочка, так любившая своих родителей, не знавшая настоящих бед и проблем, превратилась в испуганное маленькое животное, обречённое метаться в тесной клетке до самого конца, напрасно пытаясь спрятаться от свирепого хищника, уже обнажившего свои острые клыки.

Внутри меня наступила вечная зима, нежеланный приход которой я искусно скрывала от родителей, на чьих лицах снова заиграла лучезарная улыбка, чьи глаза, некогда полные тупой боли, озарились живым блеском.

Ни одна живая душа не знала правды. Той самой правды, что стремительно уничтожала во мне остатки детства. Правды, которой я, сама того не осознавая, напрасно изводила себя, вместо того, чтобы просто жить, радуясь нелепым мелочам, скрывающимся, если хорошенько присмотреться, буквально повсюду, радуясь тому, что моя семья вновь смогла обрести покой.

Разумеется, этот нескончаемый кошмар, лишивший меня спокойного сна, не мог длиться вечно.

Шло время. Один день спешно переходил в другой. Рассвет сменял закат. На место лета приходила осень. Жизнь, к которой я на какое-то время потеряла всякий интерес, вновь наполняла собой пустоту, образовавшуюся в моём сердце. Те же страшные образы, зародившиеся в маленькой больничной палате, однажды чуть было полностью не разрушившие меня, постепенно стирались из памяти, становясь просто воспоминанием, очередным испытанием судьбы, которое нам удалось пройти.

Родители, больше всего на свете боявшиеся возможного рецидива заболевания, теперь относившиеся ко мне с особой нежностью, привыкшие, жутко при этом паникуя, звонить врачу даже из-за обыкновенной простуды, частота возникновения которой, как их и предупреждали, заметно увеличилась, всё-таки решились отдать меня в школу.