Protagonist

Без названия 38

  Если бы Тэхен не поленился и взял бы кружку с собой открывать дверь, то та точно бы сейчас разбилась где-то у его ног, потому что по ту сторону он меньше всего ожидал увидеть Чон Чонгука. Тот тяжело дышал, и его влажные волосы безжалостно лезли прямо в глаза; те, в свою очередь, просто горели смежными чувствами ненависти и счастья. Чон просто сделал шаг вперед до того, как ему позволили пройти, обнимая парня и прижимая к себе сильнее.
— Я нашел... — шепчет еще тише и снова прижимает Тэхена к себе, насильно укладывая его голову на свое плечо.
А Тэхен... Весь мир сейчас перестал существовать, и в ушах только оглушительный звон. Он может ощутить дрожь и прикосновения этого человека всем своим телом. Человека, по которому скучал каждый день, каждую секунду, теперь же тот в досягаемости, заполняет своим ароматом легкие парня.
— Ты весь промок, — взяв себя в руки говорит Тэхен и старается высвободиться из чужих, чтобы хотя бы прикрыть входную дверь. — Тебе нужно в горячий душ.
— Нет, — качает тот головой и возражает, словно маленький ребенок.
Тэхен отошел всего на секунду, но стоило ему щелкнуть дверью, как его тянут обратно, и Чонгук вновь обнимает податливое тело, теперь уже со спины, сам опуская голову на чужое плечо.
— Прости меня.
— Что?
— Прости меня, Тэхен.
— Эй, ты чего, — дрожащий голос Чонгука озадачивает и вызывает лишь волнение. Ким пытается развернуться в чужих руках, но ему не дают этого сделать. — Чонгук, что случилось?
— Я был так зациклен на собственном мнении, что не видел твоих реальных проблем. Считал, что мне лучше знать, что тебе нужно, — тот все еще не дает Тэхену обернуться, говорит куда-то в чужой затылок и жмется сильнее, словно не доверяя этому парню, и что тот не убежит.
— Чон, все в порядке, я не хотел нагружать тебя.
— В этом и проблема!
В секунду голос меняется, как и настрой, до этого ранимый и нежный котенок за спиной, теперь выпускает свои когти, прокручивая старшего в руках и спиной ударяя в стену, нависая слегка над ним и смотря таким строгим взглядом, что душа первого просто уходит в пятки.
— Ты должен нагружать меня. Всем, чем только считаешь нужным, — строго говорит тот. — Я думал, что поступаю правильно, не встревая в твою жизнь, но ты умудрился так напортачить, что теперь я буду просто вынужден наблюдать за тобой каждый день, каждый шаг, каждый твой вздох. Теперь вся твоя жизнь будет только моей!
— Хорошо, хорошо, — скептически лепечет тот. — Только сначала прими душ, ты можешь заболеть.
Чонгук отходит на пару шагов. Тэхен же такое поведение списывает на что-то по типу состояния аффекта, эйфории или что-либо еще, но точно не страха потерять близкого человека. Даже когда входит в комнату за сменной одеждой и полотенцем, старается не замечать на себе такого пристального и слегка гневного взгляда. Словно это он тут виноват во всех грехах человечества. Чонгук же, не в силах упоить в себе желание и дальше обнимать этого человека, просто нагло затаскивает его за собой в ванну.
Внутри, когда у него не получается щелкнуть щеколдой, чтобы плотней закрыть дверь, он все же отрывает свой взор и осматривается. Достаточно простенькая ванна, слегка убитая временем, самая дешевая мебель и старинный кафель вокруг, побитый временем и потрескавшийся в некоторых местах. Он видит это несчастное зеркало, которое уже давно затерлось по краям, и видит в нем собственное отражение, отражение Кима за своей спиной, все еще находящегося в замешательстве. Верно... все так и должно было быть: Ким должен был стоять за спиной Чонгука, а тот должен был защищать его. Такой дурак.
— Чонгук, душ, — напоминает Тэхен, зачем они оба сюда пришли.
Гук кивает и спокойно начинает стягивать свою рубашку, Тэ спешит отвернуться носом к двери, зажмуривая свои глаза. Вот только младшему такое совсем не нравится: почему его парень не пытается даже подсмотреть на его тело? Не интересуется больше? Чонгук хмурит брови и подходит ближе к парню, ведя рукой по его спине.
— Почему ты не смотришь на меня?
— Ты же раздеваешься.
— И что?
— Я постою здесь так, не волнуйся.
— Ты дурак? — Гук резко снова сменяет тон на грубый и вертит хена в руках, как игрушку, оборачивая к себе лицом и сталкивая чужую спину уже с деревянной дверцей.
Тэ поднимает испуганные глаза и заглядывает в темные глаза Чонгука. А потом скользит ниже, ниже и ниже, пока не натыкается на рельефную грудь и пресс. Младший же словно издевается, напрягается сильнее, с улыбкой всматриваясь в чужое лицо и ожидая одобрение своих трудов.
Нравится ли такое Тэхену? Чонгук даже представить не может, что тому нравится все в этом человеке и каким бы он не был. Хватая чужую руку, Гук насильно опускает ее на свою грудь, а парень вздрагивает и резко зажмуривается.
— Ты же уже лапал меня, так почему ты теперь так смущен?
— Ты смотришь на меня.
Гук хмыкает, наклоняется и шепчет возле самого уха:
— Хочешь, чтобы я закрыл глаза и наслаждался?
В каких книгах понабрался младший подобных фраз — остается только догадываться. Тэхену же теперь остается лишь краснеть, пряча глаза где-то в стороне и пытаясь сфокусировать зрение на чем-то, лишь бы не выказывать своего восхищения.
— Я скучал по тебе, — честно выдает Чонгук и опускается. — Тэхен?
— М? — тот доверчиво оборачивается и, столкнувшись с чужими глазами, просто тает.
Чонгук опускается к его губам и нежно целует, вовлекая в свою игру. Одной рукой хватает за талию, а той, что сжимал чужую руку, заводит над головой, прижимая кисть к двери и заставляя парня выпрямляться под натиском. Тэхен уже забывает легкие обиды, чувствуя весь вкус извинений в этом касании.
Чонгук же сначала робеет, словно прощупывает почву, позволительно ли ему сейчас целовать эти манящие пухлые губы, можно ли ему проникать под чужую одежду, впервые касаясь обнаженной горячей кожи. Он ведет рукой под футболкой, слегка сжимает бока, поднимаясь выше, затрагивая грудь и упругие соски своими пальцами. Тело под таким напором начинает дрожать, и в маленьком гении рождается настоящий тигр, словно девственность его натуры только что разрушили, и вместо нелепого школьника настало время родиться кому-то другому.
Вместе с постижением чужого тела, он постигает и самого себя. Теперь наверняка убедившись, что никто не заставляет его волноваться так же сильно. Перед глазами тот вечер с противной девчонкой, и теперь он сравнивает эти ощущения. Ничего, что было в тот вечер, не влияло на него так же, как простое касание чужой руки к его шее, как Тэхен обхватывает ее и тянет к себе ближе.
Когда рождается тигр, сладкий поцелуй нарастает и становится более страстным, требовательным, младший уже нагло обнимает тело парня, стягивая с него противную футболку и бросая ее в сторону. Тэхен же обеими освобожденными руками хватает парня за шею и практически виснет в ответку, даря любимому человеку свой самый сладкий поцелуй. Он кусает чужие губы, тут же зализывая ранки языком, он потягивает их губами, проникает внутрь языком. Изучает вдоль и поперек, желая в полной мере осознать, что все это принадлежит только ему. Ведь Чонгук преодолел такой долгий путь, только чтобы прибыть сюда за ним, забрать его, может отругать за что-то, но этот безразличный к всему миру человек устремился на его поиски. Неужели он может быть ему на столько важен? Даже если Гук никогда не говорил важных слов за все время в их отношениях, пускай порой он невнимателен и его порядки не так просто понять, но такие действия показывают всю его любовь и верность.
Тэхену приходится все же вспомнить, что он тут все еще хен, и потому постепенно, не разрывая поцелуя, подводит своего парня к душевой, попытавшись оставить его одного внутри, но вместо этого его вовлекают туда вместе, теперь обнимая еще плотней и, как в клишированной сцене, включая теплую воду, чтобы оставшаяся одежда на телах обоих намокла еще сильнее.
Рваными движениями, Чонгук трогает чужое тело, проводит руками по спине, лопаткам, забирается руками на широкие плечи, заставляя прижиматься того сильнее. Ощущает этот жар и просто тонет в любви, даримой в поцелуе. Не выдержав, все же отрывается от губ, но лишь чтобы сделать глубокий вздох и опуститься вниз, кусая гладкую шею. А потом еще раз и еще, мешая нежность с жестокостью. Тэхен знает, что в этом весь Чонгук: его мысли ясны только ему, поступки заставляют тебя сомневаться в его любви, а потом он ласкает тебя языком, как виноватый котенок. И так снова и снова, пока тело Тэхена не реагирует на такие повадки возбуждением. Он может лишь отвернуться в сторону, минуя воду и собственное желание. Как хорошо, что тут становится тепло благодаря струям воды, иначе бы было сложно выяснять, почему тело так полыхает.
А Гук не останавливается, своими жесткими поцелуями, наигравшись с шеей, он спустился ниже, ниже, пока яркий и звонкий поцелуй не оставил на груди старшего. Тэхен даже раскрыл рот, немо постанывая от удовольствия. С трудом смог заставить открыть себя глаза. Ведь кроме того, как удовольствия физического, картина располагала и к духовному. Посмотрев вниз, он видел, как черные волосы облепили чужое лицо, как любимые очертания обтекали теплыми каплями воды, как эти желанные губы касались собственного тела. Тэхену казалось, что это можно сделать видом пыток: просмотр целующего вас Чон Чонгука. И хотя тот делал все впервые, так же, как и вся его жизнь, это было великолепно. Чонгук ловко орудовал своим языком, зализывая каждый свой промах в этой жизни. А потом губы коснулись бусинки на груди, и старшему пришлось зажимать рот рукой, дабы соседи не услышали стон блаженства.
Вроде бы у них впервые все происходит, впервые происходит нечто подобное, но Чонгук снова не выказывает и грамма стеснения. Как и все что было до, даже их первый поцелуй. Чонгук никогда не показывал свою неуверенность, он выглядел как профи. И если бы они не были знакомы долгие три полных года, Тэхен бы никогда не поверил, что был у него первым.
— Чонгук, — шепчет старший и привлекает к себе внимание.
Черт дернул Кима посмотреть вниз именно тогда, когда молящим и ласковым голосом он позвал парня. Тот снизу смотрел с таким доверием и страстью, что он не знал, как именно нужно ощущать себя. Но Тэхен видел в этом лишь то, что он попал. И дело даже не в его великой любви. Чонгук смотрел не таким взглядом, какие бывали у него до этого. И без того глубоко-черные глаза казалось потемнели еще больше. Теперь сама бездна позавидует этой саже, а в них мерцал огонек страсти. А когда по этим губам еще и прошелся язычок, смакуя остаток вкуса своего любовника, Тэ еле сдержался на ногах.
— Тебе не нравится? — из-за протяжной паузы Гук все же заробел. Он вытянулся и заглянул в чужие глаза. Но разве в них можно видеть что-то, кроме любви? Вот и он видит только это волнующее его обожание.
Снова обхватывает чужую талию и нагло впивается в губы парня, прикрывая глаза.
Тэхен настолько в смятении, что не знает, как ему вести себя и что делать. Благо Чонгук как раз тот тип людей, кто любит решать и делать все самостоятельно. Его безумно возбуждает эта робость и податливость. Он жмет чужое тело к себе, и Ким через сырые штаны ощущает бугор, которым скользят по его лобку, прижимаясь сильнее и выказывая все свои намерения. Подобное он уже встречал с ним, и потому не млеет так сильно. Напротив, ему теперь хочется сделать парню приятно, чтобы тот наверняка не пожалел об их близости. Возможно, узнай Тэхен о том, что даже девушка с использованием препаратов не смогла заставить Чонгука сделать с ней даже лютую долю того, что он хочет сотворить с ним, то умер бы от передоза счастья.
Сейчас же неуверенный до этого Ким, опускает свою руку на упирающийся бугорок и ведет совсем легко, заглядывая в глаза напротив и моля показать реакцию. Чонгук не поколебим, смотрит, не выказывая эмоций, но качок бедрами все же указывает на его желание. Только вот он не делает все так медленно и робко, он резко проникает рукой в чужие домашние штаны и в это же время под белье. От такой чрезмерной решительности и уверенности, Ким даже тушуется, пытается отстраниться назад, но обреченно проигрывает, столкнувшись с влажной плиткой. Чонгук же обхватывает чужой член и теперь видит самое божественное на свете: ощутив, как самый любимый человек в мире касается заветного органа, сжимает его и даже легко скользит во всю длину, Тэ впервые лишается дара речи и мышцы отказываются его держать навесу. Младший вынужден поддерживать парня от его поведения, когда тот начинает скатываться по стенке от удовольствия. А стоит сделать пару незамысловатых движений рукой, как пухлые губы распахиваются и из самого недра рта доносится пара гулких стонов. Чон оживает с большей силой и прижимает парня к себе еще плотней, обхватывает его член и снова повторяет однообразные движения, с упоением наблюдая за мельчайшей мимикой чужого лица. Испугавшись за собственную наглость, Ким обхватывает своей рукой чужой орган плотнее, но не в силах это сделать через плотную ткань, все же судорожно пытается от нее избавиться. Чону приходится помочь одной рукой, нагло спуская свои штаны и резким движением сдергивая брюки любовника. Теперь они нагие друг перед другом.
Чонгук бросает взгляд вниз, ведь он до сих пор помнит женское тело. То было прекрасным и по всем канонам, вот только оно совсем не вызывало нужной реакции. Тело Тэхена же было мужским по очевидным причинам, плоское, широкие плечи пришли взамен широким бедрам. Плоский живот, излишнее количество волос, плоская грудь и возбужденный стояк между ног — все, что должно отталкивать любого нормального мужчину, но Чон Чонгук вместо этого срывается, как дикий кот, с новой страстью впиваясь в губы парня. В голове аж что-то щелкает, звенит и бьется, как и сердце, которое пытается сбежать с этого поля страсти. Потому что невозможно быть таким соблазнительным! Чонгук не верит, что в этом мире есть совершенство, но почему в его глазах тело этого парня кажется чем-то совершенным.
Тэхен же не может позволить себе даже посмотреть на разгоряченную плоть. Он лишь с тем же стеснением, стискивает его в руке и большим пальцем проводит по головке. Щеки вспыхивают, когда под пальцем размазываются маленькие капли вязкой жидкости. Неужели он, глуповатый Ким Тэхен, способен возбудить Чонгука настолько?
В подтверждение этих мыслей, Чон начинает двигать своей рукой, принося новую волну удовольствия парню. Как же хорошо, думается ему, что мать Тэхена в больнице. Вообще-то, это очень плохой факт, но в данную секунду ему вовсе не хочется быть прерванным в неподходящий момент.
Но очень важно, что еще не успело улетучиться из его головы в такой момент, единственное, что осталось гореть ярким пламенем в его воображении, это какова же будет реакция Тэхена на посягательство на розу. Выпустив орган из рук, он быстро обхватывает вновь талию парня и руками за ягодицы, даже слегка приподнимает, не рассчитав собственные силы. Тэхен ахает, выпячивает аппетитное место назад и даже позволяет тому раздвинуть ягодицы в разные стороны. Он даже не сопротивляется в тот момент, когда младший бестактно проникает внутрь одним пальцем. В данной ситуации это не приносит даже дискомфорта, напротив, Тэхен поддается на провокацию.
А Чонгук ликует, ощущая с какой доверчивостью парень налегает на его палец, и быстрее начинает работать собственной рукой. Ах, Чонгук ощущает себя самым настоящим извращенцем, давя в себе блудные мысли заставить своего парня встать на колени и пошло облизать орган. Вот только от этой мысли внутри завязывается толстый узел, отчего движения начинают казаться такими медлительными, что он двигает бедрами быстрее. Позволяя себе расслабиться и даже упасть на чужое плечо. Тэхен же понимает, что сладкие стоны из уст младшего не просто так, что тот готов получить ощущение блаженства, и кто же Ким Тэхен такой, чтобы лишать того этого желания. Он старается изо всех сил, радуясь, что выступающий пот сразу смывается водой, и потом получает награду. Руку обжигает горячая жидкость, и плечи младшего слегка дергаются в рефлексе, сокращение мышц во всем теле влияет и на одинокий палец, проникший в чужую задницу, резко вошедший намного глубже и сомкнувшийся. Тэхен под таким выгибается, а Гук тут же приходит в себя, вливаясь в процесс и теперь с жадностью начиная водить пальцем внутри чужого тела.
— Тебе нравится? — спрашивает он, обжигая шею дыханием. Тэхен все же опрокинул голову назад, и теперь младший может целовать ее сколько ему вздумается, нагло кусая. Тэхен молчит, не отвечая на вопрос, морщится, пытается стиснуть свои губы, вздрагивая от каждого нового толчка. Он явно не испытывает безумного удовольствия, но послушно доверяет своему слишком умному парню. Настолько умному, что тот понимает, что подобный процесс привыкания пройдет не так быстро как хотелось бы, и потому на сегодня оставляет розу в покое, вертя ватное тело в руках и обхватывая чужой орган рукой, начиная быстрыми действиями подводить того к разрядке.
Знал бы Чонгук, что честь за разрядку можно отдать не столько его руке, сколько воображению Тэхена, который представил, как они выглядят в этой тесной кабинке. Как он прогибается, уперевшись руками в плитку, как сзади в безобразной плотности к нему стоит Чонгук, снова возбужденным членом прижимаясь меж ягодиц, а рукой он продолжает надрачивать ему, второй рукой же упираясь в спину, заставляя изящно изгибаться. И это человек, от кого он пару лет назад просто таял, удовлетворялся лишь его видом, а теперь тот удовлетворяет его своей рукой.
От всех этих мыслей Тэхен кончает очень громко, чуть не соскользнув вниз и благо вовремя подхваченный Чонгуком, прижатый к широкой груди и одаренный еще одним поцелуем. Им нужно много о чем поговорить после такой долгой разлуки, но почему-то лучше всего у них получилось насладиться друг другом практически в тишине.

Чонгук и Тэхен все же приняли и нормальный душ, хотя последний так и норовил если не сбежать, то как минимум спрятать свой взгляд куда подальше. Ему теперь было очень неловко, особенно, когда Чонгук потирал все свои непристойные места, как-то нарочно пытаясь в этот момент смотреть на лицо друга. В итоге принятие душа заняло несколько дольше планируемого времени, но все же через полтора часа они оказались на кухне.
— Так... как ты нашел меня? — все еще беспокоясь здоровьем младшего, после душа Ким налил ему горячего чая, заставляя пить, чтобы после сильного ливня прогреть тело со всех сторон. Глупый Тэхен даже не представлял, что на деле Чонгук уже сам себя прогрел со всевозможных сторон и положений. А теперь как ни в чем не бывало продолжал смотреть на друга.
— У меня есть знакомый, отец которого работает в полицейском участке.
— И ты задействовал полицию?
— Не совсем, скорее взломал там пару компьютеров и получил доступ к некоторой информации.
— А это не опасно?
— Мы уже проворачивали подобное, потому и обратился к нему.
— Ясно, — кивает Тэхен и, оставляя кружку на столе, хочет отойти, но Чонгук тянет его обратно, отчего тот вынужденно приземляется на стул возле себя.
— Почему ты такой молчаливый сегодня?
— Я... Мне неловко, если честно, — робко заявляет он.
— Почему? — искренне недоумевает юный гений.
— Из-за того что... ну... в душе...
— Что мы подрочили друг друг? — как и всегда, тактичности Чонгуку не занимать.
— Ну, вроде как, да...
— Разве парочки так не делают? Или ты хотел большего? — с ехидной улыбкой спрашивает младший, так и показывая, что он не против.
Тэхен даже пугается, вскакивает и качает головой.
— Нет! Не хотел... хотел... но нет... в смысле...
— Да понял я тебя, — машет тот рукой и вновь усаживает тело рядом. — Не бери в голову. Я просто хотел показать тебе, как сильно скучал.
— Но это...
— Тем более, что ты дорого мне обошелся.
— Что?
— За тобой пришли коллекторы в бар к Юнги-хену, и мне пришлось перекупить весь твой долг.
— ЧТО? — Тэхен вот уже второй раз подскакивает и смотрит на совершенно спокойного Чона.
— Что? Они как раз обдумывали какому богатею тебя продать для сексуального рабства.
— Э...
— Я принял это выгодное предложение.
— Чонгук, что за шутки? Где ты их понабрался?
— Ты же сам приносил мне такие комиксы, а теперь еще и не доволен? Я все еще помню это: «Чонгук, я люблю тебя. Ты для меня самое важное в жизни, пожалуйста, прими мою любовь» и «Я понимаю, Тэхен, потому что тоже ощущаю это», — и хотя артистичность в голосе этого парня ниже плинтуса, по всему телу старшего бежит настоящее стадо из несуществующих муравьев.
— Я не говорил такого!
— Нет, но очень четко прорисовал в манге. У меня прекрасная память, я запомнил все твои рисунки. И кстати, после того признания, сцены были хлеще, чем в душе, так что я еще тут жертвенностью занимаюсь! — хмыкает тот и теперь уже поднимается, ровняясь с парнем. — Так что я купил тебя очень дорого, ты мой, полностью, будь хорошим мальчиком и делай все, что я захочу.
А после, он наклоняет голову и, грубо отодвинув ворот чужой футболки, склоняется, попросту оставляя влажный поцелуй на плече, медленно прикусывая кожу, втягивая ее в рот и мусоля до того момента, пока, отстранившись, не увидел сладкий засос, быстро скрывшийся за тканью.
— Не забывай теперь, что принадлежишь только мне.
— Что это еще значит?
— Твои проблемы отныне и мои проблемы. Твои долги — мои. Твоя жизнь — моя. Твое тело тоже мое, — нарциссично заявляет младший.
— А не много ли?
— Этого слишком мало даже, чтобы ты расплатился, так что контракт на много лет.
— Что?
— Ты совсем отупел за это время? — хмыкнул младший и резко поднял чужую руку. — Твои бинты намокли, так что теперь нам нужно их сменить.
Испугавшись и, только вспомнив про все еще не заживший ожег, Тэ попытался одернуть руку, но запястье сжали лишь сильнее.
— Я что только что сказал?
— Ну...
— Выучи это как мантру: твои долги, проблемы, жизнь, душа и тело принадлежат теперь Чон Чонгуку, — со всей серьезностью проговорил тот и заглянул в чужие глаза. — Разве не этого ты так давно хотел?
— Этого.
— Тогда повтори.
— Мое тело, душа и жизнь принадлежат Чон Чонгуку, — робко пробормотал тот.
— И?
— И проблемы, и долги.
— Хороший мальчик, — резко улыбнувшись, Чон погладил парня по волосам. — А теперь давай бинты и мазь, я сменю тебе повязку.
— Ты умеешь?
— ...
— Я понял, ты все умеешь.
И он действительно умел практически все, потому что сменил повязку, как настоящий врач-профессионал, обработав рану и даже сделав аккуратный бантик, не то что Тэхен своими самостоятельными силами. А потом они пошли спать... Тэхен пытался уложить парня на кровать, доказывая, что намного лучше и удобней будет ему спать, вот только Гук лишь грубо швырнул его в постель и спокойно начал раздеваться, добавив:
— Я заплатил такую сумму, не чтобы ты спал где попало. Теперь ты спишь там, где я скажу, — требовательно проговорил и завалился рядом, начиная рукой уже шаловливо стаскивать с парня рядом одежду.
— Что ты делаешь?
— Твое тело мое, я не хочу, чтобы ночью ему что-то мешало спать.
— Гук! Что это еще за... хватит шутить!
— Шутки? Я купил тебя, какие шутки? Ты моя самая дорогая игрушка.
— Ты купил на деньги отца!
— Тоже верно.
— Как ты ему это объяснишь?
— Что просто снял себе очень дорогую шлю...
— ЧОНГУК! — истерично вскрикнул Тэхен. — Где ты набрался такого?
— В тихом омуте черти водятся, — ехидно заявляет младший и забирается под одеяло, — а теперь спи, пока я насильно не выбил из тебя лишнюю энергию.
И прикрыл глаза. Тэхену же пришлось снять с себя футболку и лечь рядом, так же прикрыв глаза.

Стоило глаза закрыть, как уже нужно было их открывать, и это пробуждение навечно отпечатается в памяти Ким Тэхена. Потому что он проснулся не от первых лучей солнца, не от того, что ему жарко прижиматься к чужому телу, даже не потому, что его столкнули с постели. А его просто нагло оседлали, вжав руки в подушку и покрывая торс поцелуями. Сначала это было приятно, потом все можно принять за сон, а когда его сосок укусили чужие острые зубы, он вскрикнул и резко распахнул глаза.
— Ты что творишь? — спросонья голос Тэхена прозвучал очень низко.
— Провожу эксперимент.
— Какой?
— Можно ли кого-то разбудить поцелуями.
— Что? Чонгук, чего ты понабрался в мангах, скажи мне сразу, потому что это становится страшным.
Тот отводит взгляд, явно задумываясь, но Тэхен уверен, что он не вспоминает подробности, а скорее продумывает как тактичней и более кратко выразить все то, чем понахватался его мозг во всяких пошлых рассказиках и картинках! С одной стороны, Тэхен и сам же всегда мечтал о таком, а с другой никак не ожидал, что узнав Гука поближе и войдя в его ближайший круг общения, можно найти такого извращенца.
— Ну, скажем так: я выучил все, что мне под силу сделать с тобой.
— Это сколько же?
— Ну, если перечислять в столбик, то потянет на собрание "Войны и Мира".
— Что это?
— Не важно, не важно, — ехидно улыбается тот и поднимается, освобождая своего подопытного и позволяя ему подняться, даже подавая футболку, отброшенную еще вчера вечером. — Вставай, нам еще нужно в больницу.
— С мной все в порядке.
— Мы едем к твоей матери.
— Что?
И хотя ответа Тэхен не получил, он послушно направился на кухню. Как он прекрасно усвоил урок при первой встречи: Чонгука на кухню пускать нельзя. Потому что квартира была съемная, и если расплачиваться юному гению придется и за нее, то Тэхен точно может рассчитывать только на рабство, а учитывая недавнюю открывшуюся извращенную сторону младшего, то рабство будет сексуальное.
— Может и дать ему приготовить-таки что-то? — проговорил вслух, увлекаясь своими мыслями и заулыбался.
— Что? Ты что-то сказал? — послышалось со спины.
Тэхен обернулся, обратил внимание на скучающего Чона, читающего очередные статьи в интернете, и кивнул головой.
— Нет, ничего. Как ты узнал про мою маму, тоже через полицию? Там можно узнать даже такое?
— Нет, мне Юнги-хен рассказал.
— Что?
— Он был очень обеспокоен тобой, думаю, хен крайне привязался к тебе. Знаешь, если бы не я на горизонте, твоя подруга уже пыталась бы вас свести, — обыденным тоном говорит парень.
— А ты тут при чем? Ты ей не помешаешь?
— Ой да брось, она в таком восторге от нас, что готова пойти в священники, только чтобы поженить нас на нашей свадьбе, — спокойно продолжает тот, умудряясь при этом действительно читать учебник по ядерной физике. — Кстати о свадьбе...
— Нет! Точно рано!
— Я и не собирался, я хотел сказать, что у Юнги-хена глубокая депрессия. Та девушка, Дахи, оказалась какой-то крайне не благоприятной личностью, вроде как это сильно ударило по нашему хену. Думаю, что тебе нужно скорее вернуться к нему и утешить.
— Что? Дахи?
— Да? Неужели никто из вас не замечал какая она? — хмыкает тот. — Я вроде как не отличаюсь тут проницательностью, но и то заметил, как она пыталась подкатить ко мне.
— Она пыталась... а ты что?
— Сказал, что я гей, — со вздохом говорит тот и принимает чужую тарелку из рук.
В их паре есть особенность. Кому-то может показаться странным, что все происходит именно так. Ведь еще вчера Тэхен горевал и Гук мчался на его поиски, вроде тут должны быть серьезные разговоры о верности, доверии, обидах, гневе и прочем... Но нет, они не испытывали таких чувств друг к другу. Никто не видел в другом поводов для упреков, никто не видел поводов для самобичевания, а разговоры могли быть легкими почти на любую тему. И хотя Тэхен уже более открыто мог говорить с младшим, а тот в свою очередь изъясняться на большую палитру тем, включая человеческие институты семьи, друзей и коллективов, это ничуть не мешало. Им было легко друг с другом. Чонгуку было очень легко с Тэхеном, потому что тот был влюбленным, отходчивым, наивным парнем с открытой душой. Поэтому сейчас такой простой, обыденный и домашний разговор за ранним завтраком казался им чем-то очень важным в их жизни.

К десятому часу утра оба парня добрались до местной больницы, в которой снова лежала мать Тэхена. Они поднялись на нужный этаж, однако входить не спешили, Тэхен остановил друга у самых дверей. В руках Гука, к слову, были цветы, хотя купил их и он, но посчитал необходимым скорее передать их в руки доблестному сыну, чтобы он мог самолично порадовать свою больную матушку. В конечном итоге, Гук пока еще не свататься пришел и должен играть роль обычного школьного друга, заехавшего в гости да узнать как дела.
— Подождешь тут?
— Проблемы?
— Ну, я обеспокоен, хочу сначала предупредить ее, что пришел не один, и посмотреть как у нее дела. Не думаю, что если она плохо себя чувствует, то нам стоит ее тревожить сегодня.
— Да, я понял, — кивнул Гук и отошел в сторону, оперевшись спиной о стену.
Тэхен лишь улыбнулся. В такие моменты с этим парнем было очень легко, хотя человеческую натуру тот понимал с трудом, но аспекты технические воспринимал более чем как надо. Он не видел подвоха в словах друга, потому что они были верными.
Тэхен заглянул в палату.
— Привет, мам! — озарил палату широкой улыбкой.
Сегодня его матушка лежала в палате совершенно одна.
— О! Тэхен! Ты сегодня так рано! Разве тебе не надо на работу? — обеспокоенно проговорила женщина.
Техен ей сообщил про академ и что уволился в большом городе, а потом натрепал про местную работу в супермаркете на время. Вот только сегодня утром под угрозой выплаты долгов Чонгуку, он был вынужден уволиться с этой работы. Тот был недоволен встречаться с разносчиком продуктов и продавцом в магазине. Ему, видите ли, не по статусу.
— Ах, ты и цветы купил! Зачем так потратился! — обеспокоившись таким подарком, проговорила женщина, но Тэхен видел на ее лукавом лице счастливую улыбку.
— Все в порядке. На самом деле их купил не я.
— Не ты? Тебе их подарил кто-то?
— Мой друг приехал в гости и пришел со мной, но почему-то сказал, чтобы цветы я подарил тебе сам.
— Ого, как у тебя хороший друг.
— Он хотел, чтобы я выглядел в твоих глазах лучше!
— Куда уж лучше, такой честный сын! — радостно говорит она и гладит парня по волосам, второй рукой все еще сжимая цветы. — Так где же твой друг? Зови его скорее, как же хочется познакомиться с твоими друзьями.
— Да, сейчас.
Тэхен кивает и выходит, выглядывая из палаты.
— Чонгук, проходи, — но вот только ни справа, ни слева, нигде его нет. — Чонгук?