Безумная звезда - Терри Пратчетт

8

  Близился вечер. Они подъехали к краю высокогорных равнин и начали спускаться вниз по мрачному сосновому бору, лишь слегка припорошенному снежной бурей. Пейзаж изобиловал громадными растрескавшимися скалами и настолько узкими и глубокими долинами, что день здесь длился минут двадцать. Дикий, продуваемый всеми ветрами край, где можно ожидать, что вам навстречу вот-вот выйдут…
  – Тролли, – сказал Коэн, принюхиваясь.
  Ринсвинд оглянулся, всматриваясь в алый вечерний свет. Скалы, которые прежде казались абсолютно нормальными, вдруг зашевелились. Невинные с виду тени наполнились подозрительными силуэтами.
  – Я люблю троллей, – объявил Двацветок.
  – Врешь ты все, – твердо сказал Ринсвинд. – Ты не можешь их любить. Они большие, бугристые и людей едят.
  – Неправда, – возразил Коэн, неловко соскальзывая с лошади и массируя колени. – Это широко рашпроштраненное жаблуждение. Тролли никого не едят.
  – Да?
  – Да, они вшегда выплевывают вше обратно. Их желудок не переваривает людей, понятно? Шреднему троллю ничего от жижни не нужно, кроме ражве што шлавной глыбы гранита да доброй плиты ижвештняка на жакушку. Я шлышал, это потому, что они кремниш… кремниорганиш… – Коэн запнулся и погладил бороду, – жделаны иж камня.
  Ринсвинд кивнул. В Анк-Морпорке тролли были не в диковинку, поскольку их часто нанимали в телохранители. Правда, содержание этих тварей влетало в копеечку – до тех пор пока они не усваивали, что такое дверь, и не переставали, покидая дом, переть напролом сквозь ближайшую стену.
  Когда путешественники занялись сбором хвороста, Коэн продолжил:
  – Но шамое главное – их жубы.
  – Почему? – поинтересовалась Бетан.
  – Алмажы. Видишь ли, только алмажы могут шправитьшя ш камнями – и вше равно троллям приходитшя каждый год выращивать жубы жаново.
  – Кстати, о зубах… – вмешался Двацветок.
  – Да?
  – Я не мог не заметить…
  – Да?
  – О, ничего, – отступил турист.
  – Да? А-а. Давайте побыштрее ражжигать коштер, пока еще швет ешть. А потом, – лицо Коэна вытянулось, – полагаю, нам лучше шварить шуп.
  – Ринсвинд в супах мастер, – с энтузиазмом объявил Двацветок. – О травах и корешках он знает все.
  Коэн бросил на волшебника взгляд, который позволял предположить, что он, Коэн, в это не верит.
  – Што ж. Конный народ дал нам в дорогу немного вяленой конины, – сказал он. – Ешли найдешь дикий лук или што-нибудь в том же духе, это может улучшить ее вкуш.
  – Но я… – начал было Ринсвинд, однако решил, что продолжать не стоит.
  «Во всяком случае, – рассудил он, – я знаю, на что похожа луковица. Это такая круглая белая штуковина с торчащим сверху зеленым пучком. Она должна прямо-таки бросаться в глаза».
  – Я пойду поищу, хорошо? – предложил он.
  – Хорошо.
  – Вон там, в густом, тенистом подлеске…
  – Очень даже подходящее мешто.
  – Ты имеешь в виду эти глубокие овраги?
  – Я бы шкажал, идеальные ушловия.
  – Да, так я и подумал, – горько отозвался Ринсвинд и отправился в путь, гадая про себя, каким образом лучше подманить луковицы.
  «В конце концов, – размышлял он, – на рынке они уже связаны и подвешены над прилавком, но в природных условиях лук наверняка другой. Наверное, крестьяне, или кто там занимается отловом, используют натасканных на лук собак или же поют песни, чтобы заманить луковицы в ловушку».
  Он начал бесцельно шарить среди листьев и травы. На небе уже появилась парочка ранних звезд. Под его ногами чавкали светящиеся грибы, неприятно органические и похожие на сексуальные игрушки для гномов. Ринсвинда кусали маленькие летучие существа. Другие существа, к счастью, невидимые, прыжками или скользящими движениями скрывались под кустами и с укором квакали на вспугнувшего их волшебника.
  – Луковицы? – шепотом позвал Ринсвинд. – Здесь есть луковицы?
  – Несколько штук растет вон там, около старого тиса, – произнес рядом чей-то голос.
  – А-а, – отозвался Ринсвинд. – Ладно.
  Наступила долгая тишина, нарушаемая только звоном комаров вокруг головы волшебника.
  Он стоял не шевелясь, застыв как каменный. Даже его глаза были неподвижны.
  – Извините, – наконец сказал он.
  – Да?
  – А который из них тис?
  – Маленькое скрюченное деревце с небольшими темно-зелеными иголочками.
  – Ага, вижу. Еще раз спасибо.
  Он не шелохнулся. В конце концов голос непринужденно осведомился:
  – Могу я еще чем-нибудь помочь?
  – Ты ведь не дерево, правда? – спросил Ринсвинд, по-прежнему глядя прямо перед собой.
  – Не дури. Деревья не разговаривают.
  – Прости. Просто у меня в последнее время случались кое-какие заморочки с деревьями. Ну знаешь, как бывает…
  – Нет. Я валун.
  В голосе Ринсвинда почти ничего не изменилось.
  – Прекрасно, прекрасно, – медленно произнес волшебник. – Что ж, пойду собирать луковицы.
  – Приятного аппетита.
  Он осторожно, с достоинством прошагал вперед, разглядел в подлеске несколько сбившихся в кучку волокнистых белых штуковин, осторожно выдернул их и обернулся.
  Неподалеку лежал валун. Но здесь повсюду были раскиданы валуны – кости Диска подходили в этом месте очень близко к поверхности.
  Ринсвинд пристально посмотрел на тисовое деревце – а вдруг это все-таки оно разговаривало? Но тис, ведущий весьма уединенную жизнь, ничего не слышал о Ринсвинде – спасителе деревьев. К тому же он спал.
  – Если это ты, Двацветок, то я с самого начала знал, что это ты, – сказал Ринсвинд.
  В надвигающихся сумерках его голос прозвучал неожиданно отчетливо и очень одиноко.
  Ринсвинд припомнил единственный факт, который он точно знал насчет троллей, а именно: под лучами солнца нормальный тролль превращается в камень, так что всякий, кто нанимает этих существ на дневную работу, должен потратить целое состояние на защитный крем.
  Но если подумать, нигде не говорилось о том, что с ними происходит, когда солнце садится вновь…
  Последние струйки дневного света покинули окружающую местность. И Ринсвинду внезапно показалось, что вокруг него слишком много валунов.