Немая

Глава 17: Фотоальбомы. Змей-искуситель

Сегодня целый день шёл сильный дождь и, казалось, что небеса разверзлись. Большинство дорог и тротуаров превратились в настоящие реки; на улице практически ни души. Мы с Нацу, обнявшись, сидели дома и смотрели на ливень сквозь раздвинутые шторы, и даже Хеппи не просился на выгул, предпочитая отсыпаться. Осенние дожди, по большей части, всегда затяжные, но порой приятно понаблюдать за падающими каплями, укутавшись в тёплый плед. Они словно убаюкивают.

Говорят, что можно бесконечно смотреть три вещи: море, огонь и... На третье место много претендентов. Собственно, у каждого человека есть свои любимые бесконечности. Я, например, люблю смотреть на кошек и собак. А вот сейчас, в объятиях любимого человека, могу сказать, что даже и дождь приятен.

Помню, как родители рассказывали мне длинные захватывающие истории под шум холодных капель. Причём самым интересным рассказчиком был именно папа. С его уст даже самая простецкая история выходила как эпическое приключение. Мама тоже не отставала от него, но той харизмой, что была у папы, не обладала.

Я невольно сравнивала папу с Нацу. Говорят, что девушки ищут себе мужей, похожих на отцов, а парни наоборот — жён, похожих на матерей. Не знаю, придерживается ли кто этого правила, но мне приятно наблюдать схожесть моих любимых мужчин.

Во-первых, это волевой характер. Но это не деспотичная форма, а напротив — твёрдость принятия правильных решений. Я помню, мама каждый раз говорила мне, как хорошо слушаться мужа. Не смотря на то, что я тогда была ещё маленькой, она об этом постоянно упоминала, как будто хотела, чтобы я на всю жизнь запомнила. Уже позже, в подростковом возрасте, когда происходило становление личности, я несколько раз проявляла свой характер, идя против воли отца. И каждый раз, ситуации складывались так, что у меня что-то выходило не так, где-то не получалось, с кем-то не срасталось. В результате своих собственных проб и ошибок я поняла, что ПАПУ СЛУШАТЬСЯ НАДО. Уже по привычке я прислушивалась к Нацу, даже когда была «парнем», и мы за всё время ни разу не поссорились. Я доверяла ему как мужчине, как главному. Мама всегда говорила: муж — это глава семьи. Многие дополнят: а жена — шея. Шея то может и шея, вот только всё равно вся ответственность на мужчине, поэтому, ему и карты в руки. Это иерархия от Бога: во главе отец, затем мать, а уж потом дети. Эдакая троица как дух, душа и тело.

Мне вспоминались рассказы подруг о своих семьях, где родители постоянно ругались и скандалили. Я даже помню то чувство стыда, что испытала при присутствии одной такой разборки, когда зашла за домашним заданием к однокласснице. Этот образ женщины, орущей на своего мужа, навсегда засел в моей памяти, как будто бы это произошло вчера. А ещё потом удивляются, почему браки распадаются. В нашей семье такого не было. Собственно, ещё и поэтому я старалась тогда вразумить Леви, и как была рада, узнав, что у них с Гажилом всё хорошо.

Во-вторых, папа и Нацу, как говорится, с руками: всё всегда прикручено, прибито и починено. Оба отлично разбираются во всех мужских делах: от сантехники и электричества до строительных работ. А ведь не все такие умельцы. У соседки муж даже гвоздя не мог прибить, и той приходилось просить о помощи чужих мужей. А Нацу, как я заметила, ещё и отлично вырезает по дереву. Одни только полочки на кухне чего стоят.

Ещё схожесть, правда, не с папой, а с дедом — это вкус. Бабушка рассказывала, как дедушка привозил из командировок ей наряды в пору. В то время хорошей одежды в магазинах не было, но он умел достать то красивое платье, то расписной платок. Так что бабуля ходила модницей. В этом Нацу не отставал: купил мне спортивный костюм, да такой хороший! Между прочим, тоже в размер. Хоть я и дала себе зарок не ходить больше в штанах, но его с удовольствием одевала при случае. С глубоким цветом тёмной травы и белыми вставками он выглядел элегантно и подчёркивал мою женственность. А когда мы ходили за демисезонной одеждой, то пальто мне выбрал именно Нацу. Я сначала хотела другую модель, но потом была благодарна парню за настойчивость. Оно того стоило. Да и в обуви Нацу кое-что понимает, акцентируя внимание на замках и подошве, не говоря уже о качестве кожи.

Я улыбнулась и провела рукой по двухдневной щетине. У Нацу очень жёсткие волосы, и быстро растут, но мне нравится. Особенно трёхдневная, тогда она становится чуть мягче и не так колется. И да, такая щетина ему очень идёт, парень при этом выглядит очень сексуально. Мне вообще нравятся мужчины с небольшой растительностью на лице, но Нацу упорно бреется каждый день, говорит, что так выглядит моложе. Куда уж ещё? Он и так прекрасно знает, что ему всегда дают меньше года на четыре, а то и на шесть.

Меня вдруг обуяла такая нежность. Я потянулась губами к его яремной ямке, поднялась выше по кадыку, и, наконец, завладела его устами. Нацу ответил на поцелуй и удивился, глядя в мои искрящиеся глаза:

— Что?

Я обхватила его лицо ладонями и упёрлась лбом в его, заглядывая в глаза и щекоча морганием ресниц. Мы с мамой часто так баловались; с такого близкого расстояния глаза сливаются в один, и становится очень смешно. Добившись нужного эффекта, я, хохотнув, отпрянула и села ему на колени. Приятная ностальгия по своим родителям заставила меня призадуматься и о семье Драгнилов.

— Нацу, ты ничего не рассказывал о своих родителях. Какие они? — «расчёсывая» его волосы растопыренными пальцами, спросила я.

— Всё-то тебе надо знать, — тепло пожурил он меня, щёлкнув по носу. — Познакомишься в недалёком будущем. Родители и сестра пригласили нас на Рождественские праздники.

Ого, как неожиданно!

— У тебя есть сестра?

— Да, младшая сестрёнка Ариес, а ещё у меня есть старший брат Зереф.

Я немного отстранилась, чтобы лучше видеть любимого.

— Как здорово, вас трое детей в семье!

— В принципе, да. Только Ариес двоюродная, но мы её считаем родной. Её мать — родная сестра моего отца — умерла при родах.

— Какой ужас, — я невольно прижала пальцы к губам, но не удержалась от любопытства. — А её отец?

Нацу ответил не сразу. Было видно, что это не самая приятная тема для разговоров, и я заметила, как он сжал кулаки.

— А этот крендель бросил малышку в роддоме — видите ли, он слишком молод, чтобы становиться отцом-одиночкой.

— И что, он ни разу не интересовался судьбой дочери? — ну кто меня за язык тянет?

— Ну, почему же. Заявился в прошлом году на её пятнадцатилетие, типа отцовские чувства проснулись, только сестрёнка видеть его не захотела, — парень прикрыл глаза, поглаживая при этом мои ноги. — Как позже выяснилось, его последняя жена высосала из него все деньги и выгнала на все четыре стороны. Вот он и припёрся на жалость давить.

— Нацу, — мне стало стыдно, что я раньше не интересовалась его семьёй. — А покажи мне своих родственников.

Парень взглянул на меня, вздохнул и послушно встал, ссаживая на диван. Спустя некоторое время он принёс из спальни фотоальбомы. Нацу положил один из них мне на колени и, положив руку на талию, начал комментировать:

— Это мои родители: Игнил и Энди.

Я смотрела на чёрно-белое свадебное фото: высокий худой парень и азиатской внешности девушка стояли, обнявшись, на фоне молодой берёзы. Так вот в кого у парня раскосые глаза!

— Как красиво. А где это? — поинтересовалась я, указывая на место съёмки.

— У нас, в Магнолии, — Нацу посмотрел в мои заинтересованные глаза и продолжил: — Это когда через лесную зону в старый район едешь. Там ещё крылатая фея в виде памятника стоит. Ну, ты не могла не видеть! — я кивнула, припоминая место. — Они тогда здесь учились и жили на съёмной квартире.

— А это ты? — я ткнула пальцем в голопузика в кроватке.

— Нее, это Зереф.

Я погладила головку голенького младенца на стандартной фотографии, где малыш прижимал к животику согнутые в коленях пухленькие ножки и с соску в кулачке. Считается, что все дети милашки, но это не так. Я видала не самых красивых, но нельзя не признать — маленький Зереф действительно симпатюлечка.

— А почему у него красные глаза?

— Кх, — усмехнулся Нацу, объясняя очевидное: — Так в то время появились первые «мыльницы». Это просто не так свет упал, и получился эффект «красного глаза».

Я листала страницы со счастливыми родителями и маленьким мальчиком.

— А вот и я, — Нацу указал на большой живот матери и тут же ткнул на соседний снимок: — А это меня уже из роддома забирают.

Парень хихикнул, глядя на фото, где Игнил нёс на одной руке второго сына, а первого держал за руку. Рядом стояла располневшая молодая мать, утопая в цветах. На следующих фотографиях были изображены домашние кадры и кадры на природе. По всему было видно, что ребятишки были очень активными. На одном фото, видимо, мама застала их за проказой: мальчики разрисовывали спящего отца на манер Наруто. Далее я умилялась, глядя, как Зереф пошёл в школу, затем Нацу. Я обратила внимание на то, что в альбоме много снимков с друзьями Нацу, а вот Зереф по большей части один или с родственниками, и спросила об этом.

— Брат в школьном возрасте страдал малокровием и часто болел. Он почти всё время был на домашнем обучении и, между прочим, шёл на шаг впереди своих сверстников, а позже окончил школу экстерном.

— А сейчас он где?

Нацу расплылся в широкой улыбке, прищурив один глаз:

— Не поверишь — в Эвриале!

— Как так?

Я не ослышалась?

— А вот так — живёт он там! Мы тогда с Гажилом и Хеппи к нему ездили.

Просто поразительно. Бывает же такое!

— Ничего себе.

— Ага.

— А он там один живёт?

— С женой, — Нацу вновь склонился над альбомом и пролистал несколько страниц вперёд, остановившись на изображении миниатюрной девушки с детской внешностью и длинными вьющимися волосами босиком шагающей по песку пляжа за руку с худощавым мужем. Зереф перекинул через плечо подстилку на манер греческого бога и с обожанием смотрел на супругу.

Какая красивая пара! Я просто поразилась, как молодой человек похож на своего отца, словно копия, только цвет волос разный.

— А дети у них есть?

— Нет. Они уже восемь лет в браке, но пока не получается. Мавис постоянно лечится, но толку никакого. Они поначалу много больниц сменили, даже за границу ездили, а сейчас смирились.

Нацу вернулся назад, закрыв тему. А я обратила внимание на смену внешности отрока:

— А почему у тебя в младенчестве волосы кудрявые и светлые, а в школе прямые и более тёмные?

— А вот это самая большая загадка. В подростковом возрасте моя внешность стала меняться. Родственники до сих пор подшучивают надо мной, вспоминая, каким был в детстве:

«Когда был Нацу маленький,
С кудрявой головой,
Он тоже бегал в валенках
По горке ледяной...»*

Мне нравилось, что парень не стеснялся посмеяться над собой. Я хохотала, глядя как он накручивал на палец ровные пряди, явно кокетничая.

— Фу, Нацу, перестань. Как девчонка, в самом деле!

— Девчонка, говоришь? Я тебе покажу «девчонку»!

Парень нахмурил брови и с коварным видом стал напирать на меня. Мне пришлось отклоняться, изгибаясь в пояснице, а этот паразит уткнулся носом в мою ложбинку между грудей и ухватил зубами за выглядывающий бюстгальтер, рыкнув пару раз, будто пытаясь сорвать его с меня.

— Пусти меня, пусти! — я упёрлась руками в его лицо, отталкивая, но смеясь. Волосы парня вкупе с губами щекотали чувствительную кожу, хотя, признаюсь, было очень приятно. — Давай, дальше показывай!

Нацу взглянул на меня исподлобья и, резко притянув к себе, смачно так лизнул до самой шеи. Ну вот, теперь я слюнявая! Противный обмуслякиватель! Я принялась вытирать грудь ладошками и шлёпать парня по макушке. Тот перехватил запястья одной рукой и продолжил, как ни в чём не бывало, переключая моё внимание:

— Это мама Ариес с моим отцом. А это уже сама сестрёнка, — парень показывал фото с кудрявой малышкой, что была похожа на ягнёнка. — Здесь ей один годик, так, тут три, а здесь, кажется, четыре с половиной, — Нацу достал карточку и перевернул, проверяя запись на обратной стороне. — Точно, помню ещё!

Попутно парень показал ещё два фотоальбома, потому как кое-где появлялись новые лица. В одном маленьком только друзья и коллеги по работе. Другой был дембельским. Некоторые фотографии я уже видела у Фернандесов, но было и много новых, по большей части, походных. Нацу с гордостью объяснял мне при каких обстоятельствах и где были сделаны снимки. Что ни говори, а вид бравых вояк заставляет нас, девушек, как любят выражаться парни, «кипятком писать». Правда, бойцы совсем ещё зелёные, по большей части худенькие мальчишки, но сколько позёрства!

— Это мы автомат АК-74М собираем, — я разглядывала обнажённых по пояс парней, что сидели на табуретах под палящим солнцем, а на вторых лежали металлические детали оружия. — Нашла кого-нибудь?

— Да, вот ты, — я уверенно тыкнула в щурящегося парнишку с коротко стрижеными волосами.

— Больше никого не видишь?

Я внимательно стала разглядывать каждого молодого человека. Глазам не поверила:

— О, это же Гажил?

— Какая наблюдательная! — засмеялся Нацу.

Вот сейчас я действительно почувствовала себя «блондинкой». Редфокс сидел рядом с Драгнилом. Ну, а как угадать? Мало того, что тоже стриженый, так ещё и без пирсинга!

— А-аа, где? — я тыкала по лицу Гажила, не удосужась сформулировать вопрос, но Нацу и так догадался:

— Да, дорогая моя, тогда Железяке пришлось снять свои "гвозди". На следующий день к нам приезжал министр обороны на смотры, и сержант всех чихвостил.

Я улыбнулась, то-то же вид был недовольным.

— Смотри, видишь огромный самолёт? — Нацу показывал на воздушное судно на заднем фоне. — Это «Ил-76», на нём перевозили БМД-3. Мы тогда всем хором собирали парашютную систему для авиадесантирования.

Я просто поражалась этой махине. Вот это мощь, невероятно!

— А тут я ем.

Я переключила взгляд на соседнее фото. Ну, кто бы сомневался! Крупным планом был снят Нацу с поднесённой ложкой к раскрытому рту. Один глаз был прикрыт, а другой едва смотрел в объектив. Создавалось ощущение, будто он пьяный.

— Это мы после марш-броска. Устали, как собаки, спать хотелось невероятно. Вон вокруг пацаны лежат, дрыхнут. А я ещё позирую!

И правда, солдаты в разных позах расположились прямо на земле. Кто притулился друг к другу, кто опёрся на автомат, кто просто сидя спал, склонив голову. Бедняжки!

— Глянь, тут я с травмированной ногой, — Нацу показывал на новое фото. — Я накануне её подвернул, боль стояла адская, но всё равно прыгал вместе со всеми.

— Да как так можно, почему заставили? — недоумевала я.

— А никто и не знал, — хмыкнул парень.

— Почему, почему ты не сказал?

— Чё, я не мужик что ли? Я не такой, как некоторые — в больничке отлёживаться.

Ну да, это не в характере Драгнила. Вспомнить бы его ранение при захвате Мард Гира. Тоже ведь на больничный не ушёл.

— А вот этой козлине я несколько раз «тёмную» устраивал. Видишь, харя наглая? — Нацу указывал на довольно мордатого парня. — Ещё тот урод был. Короче, не для девичьих ушей история, — парень перелистнул страницу. — А вот погибшая рота, — Нацу с грустью посмотрел на молодых ребят с указанием фамилий под фотографиями. — Их самолёт сбили на границе, когда в Арболесе шла гражданская война.

Царство им небесное...

Парень закрыл военный альбом, и мы стали досматривать семейный, где далее шли праздники с многочисленными родственниками и друзьями. Как я узнала, мама Нацу из многодетной семьи, но все они живут на родине, а сама женщина покинула отчизну и уехала с мужем в Фиор. Честно говоря, я была под впечатлением — в который раз, по белому завидуя большой семье.

— Я тоже хотела бы много детей, — внезапно вырвалось у меня.

Кажется, зря я выразилась вслух.

— Какие проблемы — я не против исполнить твоё желание, — Нацу тут же отложил в сторону фотоальбом и характерно потянулся ко мне.

— Стоять! — я выставила руку перед собой.

Ишь, какой прыткий!

Но, похоже, парень решил меня проигнорировать, продолжая наступать, заваливая меня на спину и покрывая поцелуями. Знает же, паразит, как я таю в его объятиях! Я решила схитрить, меняя положение и опрокидывая уже его. Долгий поцелуй позволил мне сбить парня с толку, а затем куча диванных подушек посыпались на бедную головушку. Хоть Нацу и быстро справился с импровизированным завалом, я уже успела обогнуть журнальный столик и встать с противоположной стороны.

— А ну иди сюда, маленькая бестия, — сладко улыбаясь, поманил меня пальцем «змей-искуситель».

— Не-а, — я коварно улыбнулась и попятилась от него.

— Ц-ц-ц!!!

— Т-т-т!!!

Мы бегали вокруг стола кругами. Хеппи смотрел на нас как на сумасшедших: видимо, у хозяев начались брачные игры! Парень уже почти настиг меня, но я изловчилась и шмыгнула в комнату, защёлкнув замок.

— Козлятушки, детушки, отопритеся, отомкнитеся. Ваша мать пришла, молока принесла...

— Слышим, слышим — не матушкин голосок. Наша матушка поёт тонким голоском!

Парень поскрёб по деревянной поверхности двери ногтем.

— Люси, серьёзно, открой — сколько можно дразнить!

— Не открою. До свадьбы даже не мечтай ни о чём подобном.

— Люси, ты жестока!

— Да что ты говоришь! Сейчас я тебе уступлю, а потом ты меня бросишь.

— Ну, Люси, с чего ты это взяла?

Ой, сейчас расплачусь. И где только научился так жалобно взывать. Театрал!

— Нацу, послушай, — я вспомнила лекцию одного педагога для старшеклассников и практически процитировала её: — Вот ты хочешь купить машину и просишь её отдать тебе, обещая через месяц обязательно заплатить. Как думаешь, пойдут ли тебе навстречу? — в ответ на тишину я сама ответила: — Вот видишь. И меня получишь после свадьбы.

То, что мы поженимся, мы не сомневались, просто выжидали время.

— Ладно, спи пока одна в своей постельке, но после свадьбы я возьму своё с процентами!

Что-что, мне послышались укоризненные нотки?

— Иди-иди, сексуальный маньяк! — я довольно улыбнулась, слушая удаляющиеся шаги и грустный выдох.Примечания:*в оригинале вместо Нацу - Ленин.