Море волнуется раз.

Глава 14.

Позволь мне упасть.

Ghost — Mogli

Don 't Let Her Fall — Traue Tofa & Renee Tofa

Атлантида — Максим Свобода

Sody — Love's a Waste

 Empty — Letdown.

Analari Sakla — Batuhan Kordel

Мы дышим шумно. Касаемся друг друга словами, молитвами, поём песни о сердцах, которые болят. Мы с Фотографом скрепляем руки, переплетаем пальцы и я вижу, как расширяются его чёрные-пречёрные зрачки, как дрожат красноватые губы и загораются щёки.

Мы дышим шумно, словно нам мало воздуха, словно вот-вот, и погаснем, как фитильки, словно падаем и пытаемся надышаться напоследок.

Нам тяжело рассказывать друг другу о «прошлых» жизнях. Сложно, потому что мы болеем людьми, боимся смотреть им в души, и только незаметно наблюдаем за ними издалека. Так, чтобы не догадались. Чтобы не вспомнили, как сами разучились дышать размеренно и спокойно.

Мы больше не верим в ласточек.

Фотограф слегка болтает ногами, а я вспоминаю, как Серебряная называла это дурной привычкой.

— У меня не было мамы, — Лэндон вздыхает, глядя на меня, ломает пальцы, пытается сделать свои слова тихими, неприметными, незначимыми. Серебряная говорила, что голоса должны быть слышимыми, а у Лэндона не было Серебряной. У него не было никого.

«Мне так жаль, Фотограф» — молчу я.

Мне жаль, что твоя Джолин покинула тебя, горестно, что она не захотела даже проститься. Мне больно от того, что вся её любовь прошла мимо, потому что мама Голубоглазого Мальчика не смогла сохранить её. Или не смогла с ней совладать.

— Джолин часто говорила, что у меня храброе сердце, а я бы хотел, чтобы оно билось любовью. Я бы хотел любить маму, которая рядом, но не мог, понимаешь, Клэр?

— Понимаю. Я бы тоже хотела любить так, чтобы больно не было, — вольно, гордо и возвышенно. Так же, как Светлячок любил свою единственную балерину, солнечную Луизу, чьё сердце бьётся ради него одного. Так, как я никогда не любила Художника, но мечтала когда-нибудь суметь и научиться.

Фотограф грустно улыбается, глядя на меня.

Он говорит: «Расскажи о городе, откуда ты родом».